"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

— А господин Рене?

Полковник только поморщился.

— А Роха? Он и человек редкой стойкости!

— А другие офицеры, новые, как они вам? — спросил Брюнхвальд.

Волков ответить не успел, внимание их привлекли возня и крики слёзные.

— Прошу вас, прошу…, - взвизгивал кто-то с другой стороны шатра.

— Куда? Куда прёшь, паскуда…, — слышали офицеры грубый голос, в котором Волков сразу узнал голос сержанта своей охраны Уве Вермера.

— Мне надобно к вашему полковнику, к Инквизитору…, - рыдал некто голосом тонким.

— Гюнтер, — распорядился Волков, — узнай, что там.

Денщик, что прислуживал офицерам за столом, тут же ушёл и почти сразу вернулся:

— Посетитель к вам, а наши люди ему руки ломают.

У кавалера было сейчас очень хорошее настроение, рад он был, что старый его товарищ снова с ним, может, поэтому он сказал:

— Скажи, чтобы допустили.

Гюнтер ушёл и вскоре снова вернулся, но теперь с ним шёл сержант Вермер и молодой заплаканный человек лет девятнадцати-двадцати. Он сразу начал низко кланяться и, всхлипывая, говорить, хотя не знал, к кому обращаться. Смотрел то на Волкова, то на Брюнхвальда:

— Кто таков? — коротко бросил ему кавалер, не дав договорить дураку про семью.

— Я купец, Хельмут Майнцер из Ламберга, — глотая слёзы, рассказывал купчишка. — Вы нынче ночью изволили у меня товары забрать, а у меня брат больной и матушка слепа и глупа по старости…

— Как ты сюда попал? — морщится кавалер. — Кто тебя пустил в лагерь?

Купчишка замялся, рыдать престал.

— Отвечай, мерзавец, — произнёс Карл Брюнхвальд сурово, — не забывай, перед Инквизитором стоишь, он всё равно правду узнает!

— Меня сюда господин пустил, — лепечет купец.

— Какой ещё господин? — спрашивает капитан-лейтенант.

— С чёрной бородой.

— Одноногий? — догадывается Брюнхвальд, усмехаясь.

— Да, добрый господин.

— Роха, мерзавец, не первый раз уже берёт взятки и пускает в лагерь всякую сволочь, — смеётся Волков.

Карл Брюнхвальд смеётся тоже, отпивая из бокала разбавленного вина, так как кофе он не жаловал.

— Вот поэтому я и говорю вам, Карл, что мне без лейтенанта никак, да и комендант из Рене так себе, — тихо, чтобы не слышали подчинённые, говорит кавалер. И тут же говорит громко, обращаясь к купцу: — Так что тебе надобно?

— Прошу вас, добрый господин, выслушать, — заговорил купец быстро, боясь, что ему не дадут договорить. — Товары, что вы у меня забрали… Краски для красилен. Зелёные и бурые. За них я уже задаток взял у торговцев из Фёренбурга, а у наших менял так и заём ещё, чтобы с кавалером фон Эрлихгеном рассчитаться, а теперь я по миру пойду, а у меня матушка…

— Да слышал я, — перевал его кавалер, — матушка глухая, брат слепой, сёстры на выданье… А о том, что товар твой ворованный, ты будто бы и не знал, не знал, что его мужики-еретики у честного купчишки отняли, а самого купчишку до полусмерти били при том. Ну, соври, что не знал про то.

— А я-то не еретик, — воскликнул купец радостно, словно сие должно всё переменить, — я чту Истинную Церковь Матерь нашу, чту папу и хожу к причастию. Прошу вас, добрый господин, не разоряйте нашу фамилию, верните хотя бы краски. И тогда моя семья спасена, иначе нас и дома, и всего другого имущества кредиторы лишат. Помилуйте брата по вере.

Молодой купец сложил руки в молитве и упал на колени.

— Брат по вере? — Волков морщится. — И чем же ты лучше еретиков? Такой же вор, как и они. Сержант, гони его из лагеря вон, и чтобы в лагерь его больше не пускали.

Уве Вермер крепкой рукой старого сержанта схватил Хельмута Майнцера, купца из Ламберга, за шиворот и дёрнул так, что добротная ткань затрещала и нитками пошла:

— А ну вставай!

А купчишка на ноги не встаёт, тащится по земле и орёт:

— Стойте, стойте, добрый господин, не гоните, дозвольте сказать.

— Пошли, ты наговорился уже, — тянул его и дальше сержант по земле, утаскивал за шатёр.

Тут офицеры, смотревшие на это жалкое зрелище с презрением, в лицах переменились, переглянулись, и Волков крикнул:

— Вермер, отпусти его.

Молодой купец тут же вскочил и подбежал к полковнику, поклонился ещё раз на всякий случай:

— Уж только обещайте, что вернёте мне мои товары, если я вам расскажу про большое богатство.

Учитывая, каким выгодным вышло дело приказчика Виллима Хойзауэра, Волков долго не размышлял, он согласился и кивнул:

— Если богатство это есть, и я его найду, то верну тебе всё твоё. А если врёшь… Так велю тебя пороть. Имей в виду.

— Есть, есть, добрый господин, — затараторил купец, — и оно рядом.

— Ну говори, — Волков был заинтересован.

Как, впрочем, и Карл Брюнхвальд и даже сержант Вермер.

— Хорошо, хорошо…, - купец собрался с мыслями. — Значит, зимою, до Рождества ещё… Но было уже студёно, так что по берегам и лёд намёрз, приехали к рыцарю фон Эрлихгену важные люди.

— Важные люди? — Волков поболтал в чашке кофейную гущу и жестом подозвал Гюнтера, показал ему: пусть сварят ещё. — И что же это были за люди?

— Очень важные купцы, трое их было, — чуть не с придыханием от благоговения продолжал Хельмут Майнцер, — и вот они говорили с рыцарем о тайном деле. Говорили о том, чтобы он пропустил по реке их товары.

— Сам ты этих купцов видел? — уточнил кавалер. Он сомневался, что этого сопляка допустили до и вправду важной информации.

— Куда плыли лодки, и что в них был за товар? — спросил Волков.

— Куда плыли? — Хельмут Майнцер даже удивился. — Плыли с востока, к Фёренбургу к Марте, а оттуда, думается мне, на север в Нижние земли.

Волков прикинул: то есть, баржи плыли из Эксонии на северо-запад. Важные люди, серьёзный груз.

— Серебро, что ли, везли? — догадался он.

От такой догадливости купец удивился ещё больше:

— Вы тоже про то слышали?

Волков на этот вопрос отвечать не стал, он уже чувствовал, вернее, он очень наделся, что разговор этот не пустой:

— С чего бы вашим купчишкам знать про серебро, авось невелики птицы, чтобы им о таком деле большие купцы рассказывали.

— Так те купцы, что везли серебро в трёх баржах, по всем берегам предлагали его менять на золото по хорошей цене, многие менялы, и купцы, и банкиры о том знали, — объяснял купец. — И наши тоже. Кто имел золотишко, на том караване неплохо заработал.