Инквизиторы
Шрифт:
Я хмыкнул, однако сдержался.
– ...То воля, разумеется, моя, помешать женской прихоти он, Арчибальд, не в состоянии... Особенно будучи пленен бандитами.
– Особенно.
– Но, поскольку
Франческа беспомощно всплеснула руками, потупилась.
– Господи! Поверь, Мэтт, я любила его! Бог свидетель, я любила Арчи... Убила бы ради него, умерла бы ради него. Чуть не сделала того и другого... А после стояла и видела: на глазах моих любимый человек превращается в никчемного, напыщенного, трусливого, беспардонного, безжалостного обывателя! Прямо на глазах! И я... терпела. Долго терпела...
– Но все же?
– Но все же не выдержала. Не смогла видеть снисходительное выражение физиономии, слушать упреки, прямые и косвенные.
– Стало быть, собрала пожитки, хлопнула дверью и вышла вон?
– Отнюдь нет. Припомнила номер твоего телефона, позвонила, представилась...
Я
предусмотрительно уведомил Мака о возможном звонке доктора Диллман. В противном случае Франческу просто отшили бы, сказав, что никого по имени Хелм не знали, не знают, знать не хотят, и вообще - вы, дорогая, адресом ошиблись...– Мне сообщили твой адрес; и вот, пришла. Набралась отваги и пришла. И останусь. Если не прогонишь...
Многое, конечно, было недоговорено, да только стоит ли вообще говорить о некоторых вещах?
Оба мы понимали: в один прекрасный день Арчибальд истоскуется, проглотит застарелую обиду, смирит бушующую гордыню, укротит ревность и смиренно попросит жену возвратиться в семейное лоно. И Франческа вернется.
Исправно вернется.
Хоть и убедилась на горьком опыте: с нею рядом отнюдь не безупречный рыцарь в блистающих доспехах высшей учености, каковым представлялся ей доктор Диллман дотоле.
Но это уж было делом будущего. А мы обретались в настоящем.
– Как по-твоему?
– полюбопытствовал я.
Франческа улыбнулась:
– Ответь сам.
Я обнял ее и ответил.