Инноваторы. Как несколько гениев, хакеров и гиков совершили цифровую революцию

Бардин и Браттейн были поражены: Шокли сделал из своей новой идеи тайну, нарушив тем самым кодекс поведения, принятый в Bell Labs. Но и они не могли не восхищаться простотой и красотой подхода Шокли.

После того как патентные заявки на оба метода были поданы, руководство Bell Labs решило, что пришло время рассказать о новом устройстве. Но надо было дать ему имя. Сначала новое устройство называли «полупроводниковым триодом» и «усилителем на поверхностных состояниях», однако эти неброские наименования не подходили изобретению, которое, как они справедливо считали, полностью изменит мир. Как-то один из сотрудников Bell Labs по имени Джон Пирс забрел в кабинет Браттейна. Он был хорошим инженером, и язык у него тоже был прекрасно подвешен: под псевдонимом Дж. Дж. Каплинг он писал научно-фантастические романы. Пирс был славен своими остроумными замечаниями. Например, такими: «Природа ненавидит вакуумные лампы» и «После периода бурного роста вычислительная техника, похоже, впадает в детство». Браттейн объявил: «Ты именно тот человек, который мне нужен». Он поднял вопрос о названии, и буквально сразу Пирс предложил: поскольку устройство является активной частью полного сопротивления (по-английски transresistance), его надо назвать транзистор по аналогии с такими приборами, как термистор и варистор [292] . Браттейн воскликнул: «Точно!» Но формально название надо было поставить на голосование, опросив всех инженеров. Слово «транзистор» легко обошло пять других претендентов ^[293] .

292

Термистор — полупроводниковый прибор, сопротивление которого меняется в зависимости от температуры; варистор — элемент электрической цепи, сопротивление которого меняется в зависимости от приложенного напряжения.

293

Интервью Браттейна, Naming the Transistor, PBS, 1999 г.; Интервью Пирса, PBS, 1999 г.

Тридцатого июня 1948 года корреспонденты собрались в аудитории старого здания Bell Labs на Вест-стрит на Манхэттене. Главная роль в этом событии отводилась Шокли, Бардину и Браттейну. Встречу вел руководитель научно-исследовательских работ Ральф Боун, одетый в темный костюм с ярким галстуком-бабочкой. Он подчеркнул, что изобретение стало возможно как благодаря общей слаженной работе, так и блестящим способностям каждого из ее членов: «Все яснее становится, что научные исследования являются результатом совместных усилий группы ученых… То, что мы сегодня припасли для вас, прекрасный пример работы команды, выдающихся способностей отдельных ученых и ценности фундаментальных исследований для промышленности» ^[294] . Это было точное описание сочетания необходимых условий, которое в эпоху цифровых технологий превратилось в формулу инновационных разработок.

294

Mervin Kelly, The First Five Years of the Transistor, Bell Telephone magazine, лето 1953 г.

The New York Timss фактически похоронила эту историю, поместив ее на 46-ю страницу в самом конце колонки «Новости радио», за сообщением о предстоящей трансляции органного концерта. Но Tims рассказ об этой встрече сделал главным в разделе науки, снабдив заголовком «Маленькая интеллектуальная ячейка». В Bell Labs настояли на соблюдении правила: на каждой опубликованной фотографии вместе с Бардиным и Браттейном должен быть и Шокли. На самой известной из них они все трое сняты в лаборатории Браттейна. Шокли сидит в кресле Браттейна. На фотографии он центральная фигура, и создается впечатление, что это его стол и его микроскоп. Годы спустя Бардин опишет давешнее смятение и негодование Браттейна: «Дружище, Уолтер ненавидит эту фотографию… Это аппаратура Уолтера, это наш эксперимент, а Билл никакого отношения к этому не имеет» ^[295] .

295

Ник Холоньяк, устный рассказ, AIP, 23 марта 2005 г.

Транзисторные радиоприемники

Bell Labs была тем местом, где, словно в котле, варились новые идеи. Кроме транзисторов, они были первыми в разработке схем элементов вычислительных машин, в лазерных технологиях и сотовой связи. Однако там не слишком хорошо умели извлекать выгоду из своих изобретений. Bell Labs была частью компании, имевшей монополию практически на все относящееся к телефонии. Государство регулировало деятельность этой компании, и поэтому там не слишком стремились выпускать новую продукцию, а законодательство не позволяло ей распространять свою монополию на другие рынки. Чтобы избежать недовольства публики и судебных исков в связи с нарушением антимонопольного законодательства, компания часто передавала права на свои патенты другим организациям. Цена, за которую Bell Labs была согласна уступить патент на транзистор любой компании, согласной заняться их производством, была чрезвычайно низкой: всего 25 тысяч долларов. Предлагалось даже проводить семинары, где объяснялась бы технология их изготовления.

Несмотря на такую неразборчивость, у одной молодой быстрорастущей фирмы в последнюю минуту возникли сложности с правом получения лицензии. Эта компания, специализирующаяся на разведке нефти и базирующаяся в Далласе, недавно поменяла название и стала называться Texas Instruments. Ее исполнительный вице-президент Пэт Хаггерти, впоследствии возглавивший компанию, до этого работал в Бюро аэронавтики ВМС США. Он был убежден, что уже в скором времени электроника кардинально изменит жизнь. Услышав о транзисторе, он решил, что Texas Instruments должны найти способ его использовать. В отличие от многих признанных компаний, Texas Instruments была готова к рискованным преобразованиям. Но, по воспоминаниям Хаггерти, сотрудники Bell Labs были «явно изумлены нашей наглостью и убежденностью, что мы сможем достичь уровня профессионализма, позволяющего нам стать конкурентоспособными в этой области». По крайней мере, вначале Bell сопротивлялась продаже лицензии Texas Instruments. «Такой бизнес не для вас, — было заявлено фирме. — Мы не думаем, что вы способны это сделать» ^[296] .

296

Riordan and Hoddeson, Crystal Fire, 207; Mark Burgess, Early Semiconductor History of Texas Instruments, https://sites.google.com/site/transis-torhistory/Home/us-semiconductor-manufacturers/ti.

Весной 1952 года Хаггерти наконец удалось убедить Bell Labs продать компании Texas Instruments лицензию на производство транзисторов. А еще он переманил к себе химика Гордона Тила, работавшего в Bell Labs по соседству с полупроводниковой командой. Тил был специалистом по работе с германием, но к тому времени, когда он перешел в Texas Instruments, его больше интересовал кремний, элемент более распространенный и лучше работающий при высокой температуре. К маю 1954 года ему удалось изготовить кремниевый транзистор, используя разработанную Шокли схему n-p-n-перехода.

В том же месяце он выступил на конференции. Кончая зачитывать доклад на тридцать одну страницу, который почти усыпил слушателей, он огорошил их заявлением: «В противоположность тому, что говорили мои коллеги о туманных перспективах кремниевых транзисторов, несколько таких транзисторов случайно оказались у меня с собой, в кармане». Затем, продолжив доклад, он опустил германиевый транзистор, подключенный к проигрывателю, в мензурку с горячим маслом. Транзистор вышел из строя. Затем он проделал то же самое со своим кремниевым транзистором, но песня Арти Шоу «Summit Ridge Drive» по-прежнему продолжала звучать. «До конца заседания, — рассказывал позднее Тил, — пораженные слушатели боролись за право получить текст доклада, несколько копий которого у нас случайно было с собой» ^[297] .

297

Доклад Гордона Тила, Announcing the Transistor, Texas Instruments strategic planning conference, 17 марта 1980 г.

Инновации происходят поэтапно. В случае транзистора его сначала надо было придумать, что сделали Шокли, Бардин и Браттейн, затем последовал этап изготовления, им руководили такие инженеры, как Тил. И наконец, что было не менее важно, были предприниматели, сообразившие, как создать новые рынки. На этом, третьем этапе инновационного процесса поведение Пэта Хаггерти, решительно действовавшего начальника Гордона Тила, являет собой яркий пример для подражания.

Как и Стив Джобс, Хаггерти был способен спроектировать искажение пространства реальности, позволяющее ему подвигнуть людей совершить то, что они считали невозможным. В 1954 году транзисторы покупали военные по цене 16 долларов за штуку. Но надо было прорываться на потребительский рынок, и Хаггерти настаивал: инженеры должны что-то придумать, чтобы транзисторы можно было продавать дешевле чем за 3 доллара. Им это удалось. Как и Джобс, он придумал трюк, послуживший ему верой и правдой и тогда, и в будущем. Словно из ничего стали появляться устройства, о которых потребители сначала и не догадывались, совсем не думали, что они им нужны, но вскоре признавали их необходимыми. В случае транзисторов Хаггерти пришла в голову мысль сделать маленькое карманное радио. Когда он пытался убедить RCA и другие большие фирмы, выпускавшие настольные радиоприемники, стать партнерами в этом предприятии, они указывали (и правильно), что от потребителей запроса на карманное радио не поступало. Но Хаггерти понимал, насколько важно способствовать появлению новых рынков, а не просто пытаться завоевать старые. Он убедил небольшую компанию из Индианаполиса, выпускавшую антенные усилители, объединить усилия для создания устройства, получившего впоследствии название «радиоприемник Regency TR-i». Контракт с ними Хаггерти заключил в июне 1954 года и настоял на том, чтобы устройство появилось на рынке в ноябре. Так и произошло.

Радио Regency было размером с карточку учета в библиотеке, в него входило четыре транзистора, и продавалось оно по цене 49,95 доллара. К этому времени у русских уже была атомная бомба, и поначалу приемник рекламировали, в частности, как средство защиты. «В случае атаки врага ваш Regency TR-i станет одним из самых ценных ваших приобретений», — утверждалось в первом руководстве для пользователей. Но очень быстро такое радио превратилось в вожделенную покупку, соблазн для подростков. Его пластиковый корпус, как и у айпода, был одного из четырех цветов: черного, цвета слоновой кости, мандариново-красного и светлосерого. В течение года было продано 100 тысяч штук, что сделало транзисторный приемник одним из наиболее популярных новых товаров за всю историю продаж ^[298] .

298

Riordan and Hoddeson, Crystal Fire, 211; руководство для пользователя приемником Regency TR1, http://www.regencytr1.com/images/Owners %20Manual%20-%20TR— iG.pdf.

Неожиданно оказалось, что все в Америке знают, что такое транзистор. Глава IBM Томас Уотсон-младший закупил сотню приемников Regency, раздал их руководящим работникам компании и предложил начать разработку компьютеров на основе транзисторов ^[299] .

Более существенным было то, что транзисторный радиоприемник стал первым впечатляющим примером, указавшим основное направление развития в эру цифровых технологий — технологий, делающих устройство персональным. Радио перестало быть аппаратом общего пользования, стоявшим в гостиной. Это было персональное устройство, позволявшее слушать любимую музыку где и когда захочешь, даже если родители хотят тебе это запретить.

299

T. R. Reid, The Chip, 23471 (1984, страница указана по изданию для Kindle).

Действительно, связь между появлением транзисторных радиоприемников и ростом популярности рок-н-ролла оказалась очень тесной. Первая коммерческая запись песни Элвиса Пресли «That’s All Right» была сделана одновременно с появлением Regency. Бунтарская новая музыка делала радио желанным для каждого подростка. А тот факт, что его можно было взять с собой на пляж или в подвал, подальше от неодобрительных взглядов родителей, контролирующих настройку твоего радиоприемника, привело к расцвету этого жанра. «В транзисторе меня огорчает только то, что его используют для рок-н-ролла», — часто, хотя, вероятно, отчасти лукавя, жаловался один из его изобретателей Уолтер Браттейн. Роджер Макгинн, впоследствии солист группы The Byrds, получил транзисторное радио в 1955 году, в подарок на тринадцатый день рождения. «Я услышал Элвиса, — вспоминал он. — И мир перевернулся» ^[300] .

300

Любопытные факты о Regency,CORNER.html.