Иномирец

– Откуда ты зна…

– Погоди маленько, Богданов, я еще не закончил. Зачем пришел? Кое-что предложить, но об этом чуть позже, ладно? Все расскажу, ничего не утаю, но сперва – кушай, пей, наслаждайся.

– Да уж, насладишься тут, – буркнул старик. – Когда каждое движение челюстями вызывает лютую боль в груди…

Лагош сочувственно кивнул и вытащил из кармана скомканный листок бумаги. Развернув его, он что-то быстро прочитал и покачал головой:

– Рак легких, да? Метастазы в печени. Все плохо.

– Где ты взял это? – нахмурился Виктор Евгеньевич. – Я ведь сжег эту бумагу, чтобы никто не увидел. Особенно дети. Не люблю, когда они начинают обо мне заботиться и нянчиться, словно с пускающим слюни овощем.

– Гордость, все понимаю. Отличное чувство – как раз то, что надо для героя вроде тебя. Но об этом позже. Почему у меня такое странное имя? А мне почем знать? Каким наградили, такое и ношу. Я своим именем, знаешь ли, даже горжусь. Вот сам посуди: каждый день меня упоминают в своих жалких причитаниях, которые грех даже молитвами назвать, сотни и сотни пьяниц, убийц, развратников и просто вставших не с той ноги неудачников. Упоминают меня! Великого меня!

Лагош громко рассмеялся и снова отпил из кружки. Хлопнув Виктора Евгеньевича по плечу, он продолжил:

– А дверь ты с детства ни разу не забывал за собой закрывать, Богданов. Так что, признаюсь, мне пришлось замочек твой «взламывать». Эй, эй, ты только не хмурься так – все абсолютно законно! Ни один ваш закон не запрещает открывать запертые двери силой мысли!

Старик прикрыл лицо ладонью и попытался сосредоточиться:

– Знаешь, парень… весьма вероятно, что я сейчас лежу на носилках «скорой помощи», а врачи беспомощно пытаются меня спасти. И все, что я вижу вокруг, лишь плод моего воображения. Собственно, если это взаправду так, то жить мне действительно осталось совсем уж недолго. А значит, тратить время на выяснение отношений мне не с руки. Так что прощаю я тебя на этот раз.

Незнакомец мгновенно засиял и радостно захлопал в ладоши. Повеселев, он съел половину яичницы и одним залпом прикончил весь свой магмагрог. Оба собеседника ненадолго замолчали, пока Виктор Евгеньевич пытался разгрызть тем, что осталось от зубов, жесткий кусок хорошо прожаренного сала.

– Ну, Богданов, раз уж ты лежишь на носилках, тебе уже все равно, да?

Старик нахмурился и пожал плечами:

– Все равно? Что ты имеешь в виду? Я не боюсь тебя, если ты об этом.

– Да брось, я совсем не об этом говорю. Мысль моя сводится к следующему: тебя скоро не станет, а все вокруг – плод фантазии, полнейший бред, не заслуживающий полного осмысления и сопоставимости с привычной реальностью. А значит, я мог бы предложить тебе нечто, что выходит за рамки понимания практически любого жителя Земли.

Виктор Евгеньевич, тщетно пытаясь прожевать кусок сала, глядел на фотографию своей жены, прикрепленную к еще советскому холодильнику небольшими магнитиками. Разглядывая лицо любимой, он забылся и широко улыбнулся. На душе сразу стало легче, и страх, остатки которого все-таки таились в задворках сознания старика, мигом испарился.

– Предложить мне что? – спросил Виктор Евгеньевич, проглотив кусок сала, устав бороться с ним зубами, что вызвало в горле до боли неприятные ощущения.

Лагош заговорчески подмигнул старику и пустился в объяснения:

– Значит, так, Богданов, предупреждаю: то, что я тебе скажу, однозначно тебя шокирует. Хотя… – хмыкнул стиляга. – Что может шокировать умирающего от рака и повидавшего уже все на этом свете дедушку?..

– Ну не томи. Объясняй уже, пока я окончательно не уснул, – рявкнул старик, уткнув взор в незнакомца.

– Хорошо-хорошо, – дважды кивнул Лагош, после чего вдруг встал из-за стола и прошелся по кухне. Остановившись возле холодильника, взглянул на старое фото Лизы и громко цокнул языком: – Твоя женушка, верно? Жаль ее, очень жаль. Красавица. Наверняка еще и умницей была. Борщи готовила, носочки вязала, детей воспитывала, да?

По ехидному тону незнакомца было понятно, что сочувствию Лагоша – грош цена, и Виктор Евгеньевич пропустил бесполезную лесть мимо ушей. Сложив руки на груди, он продолжал глядеть на своего гостя, который после небольшой паузы щелкнул пальцами и задал вопрос:

– А вот ты, Богданов, хотел бы оказаться лет на сорок пять моложе, а? Представь себе: густые русые волосы без тени седины, эластичные и упругие мышцы, крепкие кости, жизненный блеск в глазах и покоряющая женщин белоснежная улыбка…

– Может, и хотел бы, да что с того? Мало ли чего мы все желаем. «Без устали царь о покое желает, а нищий при виде короны оттает…»

Лагош состроил насмешливую мину и махнул рукой:

– Да брось ты, поэзией меня удивить вздумал? Ну так я на нее не ведусь. А ответ на свой вопрос все еще хотелось бы услышать от тебя, Богданов.

Старик хотел было что-то возразить, но вспомнил, что решил играть по чужим правилам, и смело ответил:

– Конечно, хотел бы. А кто бы не хотел? Только дурак, однозначно.

Стиляга подмигнул старику и задорно усмехнулся:

– Это именно тот ответ, который я от тебя и ожидал, Богданов! Решительность, достойная королей. Ну так что, готов к предложению, которое изменит всю твою жизнь?

Виктор Евгеньевич пожал плечами:

– Я весь – внимание. Говори.

Лагош снова захлопал в ладоши и истерично засмеялся, как смеются лишь выжившие из ума злодеи в дешевых американских вестернах. Он вдруг задернул шторы и выключил свет – на кухне сразу же стало темно. А зрение Виктора Евгеньевича в его-то годы давно уже не позволяло комфортно чувствовать себя в таких потемках даже в очках.

– Сперва – завязочная увертюра, дорогой слушатель. Ведь без предварительного разогрева нельзя приступать к большущей пьянке, да? Хе-хе…

Глаза стиляги стали бегать туда-сюда, будто что-то выискивая. Наконец увидев что-то, Лагош широко улыбнулся и подошел к холодильнику. Насвистывая какую-то до боли знакомую мелодию, он стал снимать с дверцы холодильника накопленные за многие годы магниты. Почти на всех были изображены города, в которых когда-либо побывал Виктор Евгеньевич или его родственники, а на остальных – мультяшные мишки и зайчики, которые попадаются в упаковках из-под йогурта. Когда внуки гостят у своего дедушки, он всегда заранее запасается целым коробом этих кисломолочных продуктов.

Старик из-за темноты почти ничего не видел, но, прищурившись, все-таки смог разобрать, чем занимается его собеседник. Вопросительно изогнув бровь и раскрыв от удивления рот, Виктор Евгеньевич хотел что-то сказать, но вскоре просто махнул рукой и стал смиренно ожидать, пока все магнитики не скроются в бездонных карманах пиджака незваного гостя.

Лагош, закончив с «магнитным» ограблением, смущенно улыбнулся и пожал плечами:

– Никогда не знаешь точно, удастся ли тебе выбраться в этот мир еще раз. Вот и запасаюсь сувенирчиками, хе-хе. Ты уж прости меня за это, Богданов. Тебе ведь все эти безделушки все равно вскоре станут без надобности, верно?..