Инопланетяне и инопланетные общества. Руководство для писателя по созданию внеземных форм жизни

Например, крылатые существа вроде ифриан могут различаться своими пристрастиями к полётам в плохую погоду. Кому-то может показаться волнующей борьба со свирепыми ветрами и победа над ними, тогда как другие могут ненавидеть летать без крайней необходимости, кроме как в тихие ясные дни. Студенты-кья в книге У. Р. Томпсона «Спортивные хроники планеты Кья» разделяются на фракции с разным отношением к людям. Некоторые индивиды не отождествляют себя абсолютно и недвусмысленно ни с одной из фракций; но никто из них, в силу своего происхождения от травоядных, не может смириться с умеренно вспыльчивым поведением, которое люди считают ничем не примечательным. Богатое разнообразие отличительных признаков культур и индивидуумов внутри инопланетных видов можно найти в романах Кэролайн Черри.

При работе над воплощением в жизнь отдельных индивидов и их культур важны детали — те мелочи, которые сами по себе не вносят значительного вклада в развитие сюжета, но помогают придать всей работе ощущение реальности и последовательности. Иногда, когда вы начинаете обдумывать их, на ум приходят другие детали. В моих «Грехах отцов» при самом первом своём появлении кийра поражают людей, которые их видят, своей яркой внешностью, но один из них сразу же привлекает внимание наблюдателей тем, что он старше остальных: «Возможно, по инопланетянину судить об этом трудно, но старость — это вопрос возрастающей энтропии независимо от биологического вида, и этот производил именно такое впечатление — слегка оливковым оттенком не такой гладкой кожи, а также множеством других признаков, слишком неочевидных, чтобы Кларк мог их уловить». Вскоре после этого и на протяжении всей книги кийра демонстрируют две характерные реакции на стресс. Когда они неприятно удивлены, их глаза непроизвольно втягиваются вглубь глазниц: возможно, это остаток предкового рефлекса защиты глаз. Будучи обеспокоенными тем, что нечто тревожащее их долго не проходит, они часто достают «музыкальные дудочки» и импровизируют обрывки мелодий. Сначала это было аналогом того, как люди иногда закуривают сигарету, когда нервничают; но потом я понял, что при своём исключительно тональном языке они могли бы создавать «музыкальные каламбуры», наигрывая мелодии, которые означали разные предложения, смысл которых связан с иронией.

ОБ ОПАСНОСТИ ЧТЕНИЯ ЛЕКЦИЙ

Когда вы пишете о персонажах-людях для читателей-людей, вам и вашим читателям в равной степени известен значительный массив базовых знаний, которые вы можете считать само собой разумеющимися. Вы знаете, например, сколько рук и ног у человека, как ощущаются объятия или горячая плита, а также те радости и боли, которые испытывает ребёнок, когда взрослеет. Эти вещи не полностью одинаковы для любых двоих произвольно выбранных людей — есть большая разница между детством на ферме в Айове и на улицах Гарлема, а кивок головой или отрыжка в разных странах могут означать совершенно разные вещи, — но есть основополагающая база вещей, настолько общих для нас всех, что они не нуждаются в проговаривании, чтобы быть понятными.

Когда вы пишете об инопланетянах, вам придётся предполагать по умолчанию значительно меньше, а выражать в явной или неявной форме вам нужно будет значительно больше. Ваш читатель изначально даже не знает, какого роста ваши инопланетные персонажи — десять футов или десять дюймов, руки у них, или щупальца, любят ли они поедать забродившие овощи или ещё трепещущее мясо. Таким образом, вам следует уделять больше внимания тому, каким образом донести справочную информацию, не прерывая повествование и не отталкивая читателя. В наши дни читатели не склонны сидеть неподвижно во время длинных лекций в начале рассказа в ожидании, пока что-то случится, или в середине, когда действие практически останавливается, чтобы кто-нибудь заговорил. Иногда небольшая лекция неизбежна, и когда она начинается, есть способы сделать её как можно менее болезненной; но прежде, чем ими воспользоваться, вы должны бросить все усилия на поиск иных подходов.

Прежде всего, подумайте, нужно ли вам вообще сообщать те или иные сведения. Обычно я предпочитаю знать как можно больше о своих персонажах и контексте, и рассказывать только то, что должен.

Чтобы знать как можно больше, когда необходимо создать сложный контекст, свести его в единое целое и следить за ним, я счёл полезным использовать вид компьютерной программы под названием «гипертекст» (см. мои статьи в разделе «Источники»). Если у вас её нет, или вы не считаете, что она вам подходит, можете использовать листы бумаги или картотеку.

Как только вы создадите тщательно продуманный контекст, возникает большое искушение продемонстрировать его полностью. Не поддавайтесь этому искушению. Прежде чем включать в рассказ какую-то подробность, спросите себя: «Нужно ли это читателю, хочет ли он это знать?» Если нет, то лучше воздержитесь от этого! В общем, вводите в сюжет только то, что необходимо для того, чтобы он стал понятным, или чтобы сделать обстановку, персонажей и действие достаточно яркими, и они нарисовали в сознании читателя чёткую «реальную» картину. Усилия, затраченные на создание всего остального, не были потрачены впустую. То, что всё включённое вами в сюжет согласуется с единым целым, значительно усилит ощущение целостности истории.

Такие вещи, как форма тела и манеры поведения, часто можно ненавязчиво подсказать, заставив одного персонажа оглядеть другого при их встрече. Более глубокий культурный фон, важный для истории, иногда можно продемонстрировать, сделав так, чтобы хотя бы один персонаж окунулся в соответствующую культуру, как, например, когда Сэнди добивается своего приглашения на борт звездолёта кийра в «Грехах отцов». Однако вы должны быть внимательными, чтобы у вас было подходящее обоснование для визита, и чтобы он не превращался в простую «экскурсию по чудесам». Оглядываясь и задавая вопросы о том, что она видит и переживает, Сэнди узнаёт важные вещи; но в книге её визит случается достаточно поздно, хотя она неделями пыталась попасть на борт корабля, надеясь увидеть что-то, что прояснило бы тайну, окутывавшую всё, что происходило до этого.

Иногда вы можете использовать этот метод и многое рассказать о некоей культуре, погрузив одного из её представителей в другую, как в романе У. Р. Томпсона «В турне с Гизом» (“On Tour With Gyez”), где писателя-фантаста из расы кья отправляют в путешествие на Землю для рекламы его книги.

Когда действие происходит полностью в инопланетной обстановке, персонажи обычно воспринимают это как должное, если они живут в ней. Вы всё равно можете нарисовать в воображении удивительно яркую её картину, просто подбирая слова для описания. Рассмотрим, например, этот абзац из книги Пола Андерсона «Дети ветра»:

«Дальше по склону холма расположились сараи, амбары и загоны.

Все это нельзя было увидеть одновременно, потому что среди строений росли итрианские деревья: плетёная кора, медное дерево, драгоценный лист, серебрящийся в лунном свете, а при дневном освещении переливающийся ложным блеском».

Читатель Андерсона никогда не видел плетёную кору, медное дерево или драгоценный лист, но мгновенно получает представление о каждом коротком названии, снабжённом подтекстами вроде подсказок о текстуре.

Когда вам приходится читать лекцию, потому что информацию действительно нужно передать, и её нельзя изящно вписать в диалог и действие, можно воспользоваться различными уловками, чтобы замаскировать этот факт или хотя бы сделать его более приемлемым. В «Детях ветра» Андерсон ставит персонажей, которым мы сопереживаем, такое в положение, когда им требуется информация, и потому они просят прочитать лекцию, а затем позволяет читателю следить за ней вместе с ними, вместе с реакцией персонажей. Если вы попробуете так поступить, вы должны быть готовыми сделать свою лекцию очень интересной по своему содержанию, и признать, что даже в этом случае у некоторых читателей возникнет искушение пропустить её мимо ушей.

Другой подход заключается в изложении необходимой информации небольшими, чётко обозначенными фрагментами, как это делает Г. Дэвид Нордли в кратких выдержках из относящихся к содержанию документов, выделенных курсивом в начале разделов его рассказов из цикла «Тримус». На мой взгляд, один из самых успешных подходов — это тот, который не раз встречается практически в любом из романов Айзека Азимова: один из персонажей пытается вытянуть информацию из другого, который неохотно её выдаёт. Некоторые писатели пытаются сделать это, заставляя одного персонажа задавать другому вопросы, многие из которых не нужно было бы задавать реальным персонажам в их ситуации — просто для того, чтобы подсказать ответ и тонко замаскировать лекцию под диалог. Они упускают важнейший компонент диалогов Азимова — скрытый межличностный конфликт, который управляет сценой от начала до конца и попутно доносит важную информацию.