Инопланетянка варвара

Стоп, нет, этого не должно быть.

— Я совершенно не хочу ничего подобного, — зло шепчу я ему, злясь сама на себя и на него из-за неистовой потребности моего тела. — Я не хочу тебя. Я не хочу, чтобы ты своим ртом лизал мою киску, пока я не кончу, — от самой мысли об этом меня бросает в дрожь от того, насколько интенсивен этот визуальный образ.

Ну и потому, что я не хочу этого настолько сильно, я дотягиваюсь до местечка между моих ног и раздвигаю для него губы своей киски, чтобы он увидел.

Я вижу, как его глаза вспыхивают потребностью, а затем его голова проталкивается ко мне между ног. Я чувствую, что его большие руки упираются мне в бедра, заставляя их раскрыться больше, и чувствую, что неровные, самодельные швы на моих штанах напряженно натягиваются под воздействием моих раздвинутых ног. Мне плевать на это. Р'aхош раздвигает мои бедра и пристально смотрит вниз на мою раскрытую, скользкую киску. Я чувствую обжигающий накал возбуждения, испытываю до боли ноющую потребность. Я уже почти сама решаю прикоснуться к себе, когда он шлепком отбивает мою руку в сторону, ну а потом проводит своим языком по моей плоти.

Пронзительный стон срывается с моих губ.

О, бог ты мой!

Я хватаю его рог и обрубок другого, а затем прижимаю его лицо к своей разгоряченной коже. И тут же прихожу в бешеное неистовство, а когда его язык — Боже благослови этот шершавый, бугристый язык — ударяет с силой по моей плоти, я снова издаю стон. С силой прижимаясь к нему, я двигаю бедрами вверх и вниз даже тогда, когда Р'aхош рычит и облизывает меня своим ртом, его собственное желание такое же интенсивное, как мое собственное. Его язык касается меня везде, облизывая и прижимаясь к моим самым нежным местечкам, и я чувствую, что он ласкает мой клитор с каждым восхитительным облизыванием. Затем он прижимается к моему клитору.

Он жмет на него.

И я кончаю настолько сильно, что вижу звезды. Мои крики эхом отдаются в снегу, и я трусь своей киской о его лицо, давая ему всё до последней капли моего оргазма. Он, кажется, не возражает против того, что я использую его рога как руль, направляя его рот туда и как я нуждаюсь в нем больше всего. Р'aхош искренне стремится исполнить любую просьбу, готов лизать меня до беспамятства. Я продолжаю кончать с каждым щелчком его языка по моим чувствительным местечкам, пока не чувствую, что меня пронзает уже второй оргазм, и я практически корчусь на земле, а моими соками покрыто все его лицо.

Когда спускаюсь с высот своего оргазма, я тяжело дышу и резко валюсь посреди снега. Моя вошь слегка вибрирует, а затем, на время угомонившись, переходит на более слабое гудение.

Однако, вошь Р'aхоша работает настолько тяжело, что звучит, словно мотор, и когда он снова проводит по мне языком, я отталкиваю его лицо, потому что в этот момент я слишком чувствительна для еще одного раунда.

— Пока еще нет, — хныкаю я. — Я не смогу.

Он смотрит на меня с диким выражением на лице, а его глаза светятся дьявольским светом. Его твердый, сексуальный рот влажный, и пока я смотрю на него, мужчина обнажает клыки и окидывает меня взглядом, от которого мои соски снова сжимаются.

— Моя, — он издает рык и снова прячет лицо между моих ног.

Р'aхош снова начинает облизывать меня, и я пронзительно кричу. Я откидываюсь назад, готовая стать всецело его, как он только что сказал и…

Подожди гребаную секундочку. Это и вправду был английский?

Я поднимаюсь на локти и смотрю вниз на инопланетянина, который облизывает меня.

— Что ты только что сказал?

Часть 3

Р'AХОШ

Маленькая рука дергает меня за рог, прежде чем я снова могу спрятать лицо между ее ног и испить сладкий нектар, который струится из тела моей пары.

— Что ты сейчас сказал? — повторяет она снова. Выражение ее личика крайне взбешенное.

Прищурив глаза, я окидываю ее взглядом и снова пытаюсь опустить голову, но вместо этого она погружает свои пальцы мне в волосы и резко дергает за них, и я рычу на нее. Ничего мне не хочется сильней, чем снова испробовать ее на вкус, лизать ее час за часом, пока она трепещет подо мной. А потом я погружусь своим членом внутрь ее теплого, ожидающего лона, и мы навсегда останемся вместе как пара. Так и должно быть. Все же рука в моих волосах очень настойчива, и Лиз сжимает колени вместе, пытаясь избавиться от меня.

— Ты говоришь на чертовом английском.

— Говорю, — заявляю я, снова разводя ее колени. Хочу больше ее густого, сладкого меда. Хочу потеряться у нее между ног на долгие часы. Мужчины моего племени утверждают, что нет на устах вкуса слаще, чем вкус резонанс-пары, и они совершенно правы. Я даже не понимал, к чему имеет отношение то, о чем они говорили… до этого момента. Ну а теперь до конца моих дней я хочу пробовать на вкус лишь одну ее.

Ее влагалище может стать моим хлебом насущным. Все остальное не достойно даже внимания.

Я снова опускаю голову с полной решимостью лизать ее. Ей нравится, когда я лижу ее. Разве она не прижималась своими скользкими, влажными лепестками к моему лицу всего несколько мгновений назад? Требовала еще? Я дам ей больше. Мой член болит, и он столь же тверд как камень в наконечнике моего копья. Я жажду похоронить себя в ней, но сперва хочу еще вкусить ее своим языком.

Моя пара издает гневный рык, и ее маленький кулачок врезается мне прямо в глаз. Затем она вскрикивает от боли и трясет своей рукой.

— Черт бы тебя побрал! И с чего это у тебя такая жесткая башка?

Это привлекает мое внимание. Моя пара пострадала. Я сажусь и беру ее маленькую ручку в свою ладонь только для того, чтобы она снова попыталась меня ударить.

— Прекрати трогать меня, — орет она мне в ухо. — Я так зла на тебя! Ты говоришь по-английски!

— Говорю, — я ловлю ее руку, которой она собирается ударить меня вновь, прежде чем та снова вступает в контакт с моей бровью. Дело не в том, что ее удары болезненны, а в том, что она повредит свои мягкие маленькие человеческие ручки. Мой лоб покрыт защитной пластиной, а ее крошечные кулачки такие слабенькие.

— Ты мне лгал!

Это выводит меня из себя. Она думает, что я намеренно обманул ее? С какой целью?

— Каким же образом мне удалось сделать что-то подобное?

— Ты не сказал мне об этом!

— Так ты никогда и не спрашивала, — возражаю я, и мое раздражение нарастает. — Ты только и делаешь что говоришь и говоришь, просто решив, что я не понимаю тебя. Ты даже не удосужилась спросить меня, умею ли я.

Ее розовое личико краснеет, и я смотрю, как она задыхается, а ее дыхание паром клубится на холодном воздухе.