Иной цвет

Он мгновенно разыграл шутку: схватил висевший на боку телеобъектив, той стороной, где был фотоаппарат, приставил его к глазу, прицелился в меня...

– Паф!-как бы выстрелив, выкрикнул он.

В то же мгновение я с такой силой хлопнул по объективу, что вся эта фотопремудрость отлетела в сторону и, ударившись о камень, разлетелась вдребезги.

– Так,- в полном самообладании протянул незнакомец,-значит, сицилианская защита... А хорош ты! Вот вроде бы все тут понятно, да только кому ж теперь плакать- не постигну: то ли мне, то ли тебе, или вам двоим, или всем троим? А, ребята?.. К чему же так грубо пресекать мирную охоту? У меня ведь в руках объектив, а не ружье. Зачем кулаком-то по вдохновению?..

– Извините!
– оборвал я его.- Разбивать ваш объектив я, конечно, не собирался. Но не нравится мне, когда в меня прицеливаются.

– Так, стало быть, умысла не было?.. Ну, ребятишки, давайте же знакомиться, раз учинили эту финансовую неприятность на... триста сорок рублей, Витольд Жилятков. Прошу обратить внимание на дружески протянутую руку. Ну, сделаем дяде здрасте...-засмеялся он.-Да вы не отчаивайтесь, ребята. Лес всех подружит.

В том, что от уплаты трехсот сорока рублей мне никуда не деться, он был совершенно уверен.

Знакомься, Вадим!.-сказал я.-Чего грубишь? Человек же тебе руку протянул.

– Во!-поддержал меня Витольд.-Это культура! Хотя рисует и многократно хуже, но зато воспитан. Поучиться, черт возьми, даже в лесу есть у кого!.. Да-а... Искусство требует жертв. Вот, собака, живуч же этот афоризм! А?.. Но вы хорошие ребята. И вот, парни, пришла мне одна мысль в голову. А что если взять мне с вас за разбитый телеобъектив рублей двести? Половину, а?..

Он говорил много. Его богатырская фигура, его бесконечные прибаутки все это вселяло в нас некоторую неуверенность. О том, что тело его было насыщенного буро-фиолетового цвета, а голова кирпично-каштанового, я, ему, конечно, не говорил, но Вадиму дал понять, что с незнакомым атлетом надо быть настороже.

Пока Витольд собирал и рассматривал то, что остало.сь от телеобъектива и фотоаппарата, мы с Вадимом засобирались домой и энергично упаковали наши этюдники.

Еще через несколько минут втроем шли к автобусной остановке. Впереди бодро шагал Витольд Жилятков, за ним-я, за мной-Вадим.

Мы, почти не разговаривая, шли пятнадцать минут, полчаса, сорок минут... Дороги все не было. Лес стал каким-то совсем незнакомым. Сумерки сгущались. Мы с Вадимом уже поняли, что плутаем по лесу совсем не случайно. Втроем обсудили ситуацию и направление дальнейшего пути. С предложением Витольда мы не согласились и свернули в сторону, пошли едва ли не обратно, туда, где, по нашим представлениям, должна была проходить дорога. Витольд, пытаясь объяснить нам наше заблуждение, неотступно следовал за нами.

– Если со мной что-нибудь случится,-шепнул я Вадиму,-знай, этот Витольд такого же цвета, как и Ниготков...

Не успел я это сказать, как за нашими спинами раздался крик. Витольд упал. Мы подбежали к нему.

– Ребята,- сказал он.- Не бросайте меня здесь одного. Один я здесь погибну. У-у!..-простонал он.-Кажется, перелом... Лодыжка...-он перевернулся на спину.- Ребята, идите... Черт со мной! У-у.. Вот некстати. Ах, ты!..

– Мы вам поможем дойти,-сказал Вадим.

– Вы слышите, ребята? Слушайте!..-сказал вдруг Жилятков.

Мы все с минуту прислушивались. Нигде ни звука.

– Лает собака...-прошептал Жилятков, приподнявшись на локоть.- Значит, близко жилье...

– Подожди,-остановил я его.-Жилятков, дай посмотрю.

Он протянул ногу. Я осмотрел щиколотку. Она действительно была припухшей.

– Да,- сказал я,- вывих лодыжки.

– Вывих, правда?!. Не перелом?-радостно спросил Витольд.- Вот хорошо, что ты в медицине разбираешься. Я сразу, парни, понял: с вами нe пропадешь!

Он схватил оказавшуюся рядом суковатую палку, стал подниматься. Мы помогли ему.

– Парни,-взмолился Витольд,-не бросайте меня одного. Помогите дойти до деревни. Вон в той стороне Игринка...

И мы пошли.

Рядом со мной быстро ковылял каштаново-фиолетовый Витольд, за нами неотступно следовал изабелловый, почти песочного цвета Вадим. Чем темней становилось, тем больше преображался перед моими глазами лес.

Через некоторое время мы оказались среди редких деревьев. Вокруг, словно сильно освещенная невидимой луной, колыхалась, отливала лунным блеском сизоватая трава. Там и сям, окутанные летней ночью, светились голубые и ультрамариновые стволы деревьев - высокие, полупрозрачные, увенчанные купами хризолитового дыма,- купами подвижными, не улетающими с порывами ветра. Теплые порывы срывались сверху, с вершин шумевших деревьев и затихали в траве у наших ног.

Если б не редкие деревья, можно было сказать, что мы находимся посреди какой-то поляны...

Да, я видел еще кое-что...

Вокруг нас, в траве, большим полукругом стояли светящиеся фигуры людей.

Один, крайний слева, был какого-то труднопередаваемого буро-фиолетового цвета, трое-кирпично-оранжевого и двое глинисто-терракотового. Кажется, был среди них еще один, яблечно-зеленый, но на фоне хризолитового тумана, каким виделся далекий лес, я едва мог его различить. Всего их было человек семь. Те двое, терракотового цвета-а что обозначал этот цвет, я уже знал,- находились под воздействием винных паров.

– Ну чего стал?-спросил Вадим.

– Тише ты!..- остановил я его.

– Ну и тьма-хоть. глаз выколи!-шепнул Вадим.

– Там человек семь...-сказал я.

– Где? Ну и что - что семь?

– Метрах в семидесяти. Двое терракотового цвета...

– Парни, вы где?
– громко спросил Витольд. Терракотового цвета тип зачем-то поднял руку (в полнейшей темноте это видеть мог только я) и пьяным голосом громко сказал:

– Вита, ты не волнуйся... Побольше юмора! Мы, Вита, здесь...

– И я с пачкунами здесь,-удовлетворенно сообщил Витольд.-Жаль, что и второй здесь...-попытался было объясниться Витольд.-Я уж думал: ни к чему ведь он...

– Довольно!
– повелительно прервал его бурофиолетовый.- Свет!

При слове "свет" я почти механически сунул руку в карман, достал светозащитные очки.

Три луча забегали по сизоватой траве. Два ярких пучка метнулись к нам. Третий светил мне в спину, освещая лицо Вадима. Несмотря на очки, свет ослепил меня. Я закрыл глаза.

Секунд через пять-семь буро-фиолетовый властным голосом приказал:

– Погасите свет! Друзья мои!-негромко обратился он к своим сообщникам.-Законы природы вступили в силу. Во тьме спасительной пусть совершается правосудие. Пусть торжествует!

Несмотря на легкий шум в вершинах деревьев в лесу было удивительно тихо, наверное, потому, что ветер пролетал только над лесом. Светившиеся тем или иным светом неизвестные личности со всех четырех сторон стягивались к нам.

Буро-фиолетовый продолжал говорить: