Иной край неба. Дилогия

Пролёт за пролётом, перепрыгивая через три, или даже четыре ступеньки, рискуя оступиться, я нёсся вниз. А на лестнице стояла гробовая тишина. И в этой тишине топот моих кроссовок звучал набатом. С разбегу я врезался в дверь, распахнул её, и вывалился во двор.

Тишина надавила на уши. Шелестели листья клёнов. Журчала за домом автострада. Отрешённо светили уличные фонари. Равнодушно нависали над городом плотные тучи.

Я опять не верил своим глазам и ушам! С безумным видом я выскочил со двора на улицу! Из тихого, мирного двора, на мирную вечернюю улицу современного мегаполиса.

Деловито спешили автомобили, шли куда-то по своим делам люди. Как ни в чём не бывало. Как всегда. Какие такие бомбы-взрывы?! Ты о чём, сумасшедший мальчик?!

Какое счастье! Я всё-таки сошёл с ума!

Я имею в виду - счастье в том, что весь пригрезившийся мне бред с бомбёжкой и стрельбой оказался всё же бредом, галлюцинацией! Хорошо же, что город живёт себе мирно, и над ним мирное, хоть и хмурое небо! Хотя, да - наверное не очень хорошо, что я таки сошёл с ума. Но я как-нибудь с этим смогу жить. Наверное. Главное - знать, что все эти бипланы и гигантский дирижабль - просто глюки!

Я поднялся на наш третий этаж, открыл дверь квартиры своим ключом, прошёл к себе, и устало опустился на диван. За диваном кто-то всхлипнул и скрежетнул зубами. Я замер. И тут же чья-то рука схватила меня за ногу!

– А!
– заорал я.

– А!
– заорала малышка Рози.

– Рози!
– я порывисто обнял малышку, прижимая её к себе.
– Прости, что закричал! Прости! Ты так меня напугала! Зачем ты так?!

Рози судорожно всхлипывала, дрожала, и стучала зубами.

– Что с тобой? Рози?
– я заподозрил неладное.

– Они... перестали?
– слабо спросила она.
– Больше не будут стрелять?

Нет, нет, нет! Это же моя - только моя галлюцинация! Этого не было! Я же только что был на улице! На мирной улице мирного города!

По прежнему прижимая малышку Рози, я осторожно подошёл к окну. За окном спокойно светили мирные огни большого города. Никаких бомб. Никаких бипланов с крестами на крыльях. Ни одной воронки. Ни одного разбитого стекла.

– Это же был мираж, - проговорил я непослушными губами, - галлюцинация, бред, иллюзия!

Потом я дрожащими руками потянулся к планшетнику, и запустил просмотр записи. На экране с воем пикировали фанерные бипланы, сбрасывая бомбы на мой город. Рвали небо трассеры пулемётных очередей. Полыхали пожары. И нагло ухмылялся чёрный череп на красном фоне.

Я снова выглянул в окно. Сорвал шторы, распахнул окно настежь, высунулся наружу по пояс!

Мир! Никаких следов налёта!

Планшетные компьютеры не подвержены галлюцинациям. Мегапиксели матрицы не могут фиксировать иллюзии. Что же, чёрт возьми, это было?

– Что бы это ни было, Рози - оно прошло! Исчезло без следа! Всё будет хорошо!
– попытался успокоить малышку.

– Ага, - всхлипнула малышка, и прижалась ко мне, - обещай!

– Обещаю!

– Вы чего кричите среди ночи? Что случилось?
– в дверном проёме появился взволнованный и заспанный отец.

– Малышке страшный сон приснился, - проговорил я пересохшими губами.
– И мне тоже... привиделось...

Отец вздохнул, достал из кармана широких домашних штанов свой верный смартфон, и что-то там быстро набирая, сказал:

– Тогда давайте успокоимся, и ложитесь спать. А я нашей Розе сказку на ночь почитаю.

– Можно, Алёша со мной останется, - попросила малышка, - пока я не засну?

Отец кивнул, я взял Рози за руку, и мы пошли в её комнату. Малышка забралась в постель, и улеглась, не выпуская мою руку. Я пристроился на полу на диванных подушках. Отец принёс ещё пару подушек, и уселся рядом.

– Вот, нашёл бесплатные книжки для детей, - объявил он, - и фамилия автора мне нравится: Чародейкин. Сейчас выберем что-нибудь для нашей малышки, про какую-нибудь принцессу... вот, например, тут в аннотации написано: 'про рыцарского такого рыцаря и прекрасную такую эльфийскую принцессу, и их потрясные приключения'. По-моему, подойдёт. Итак, закрывай, Роза, глазки, слушай:

'Что может быть горше и не справедливее, чем трагическая невозможность воссоединения двух созданных природой друг для друга сущностей?! Две половинки бытия, предназначенные друг другу судьбой - мой голодный желудок и свежайшая, ароматнейшая, и наверняка же вкуснейшая... ЕДА!'

Мы с отцом переглянулись. Отец с надеждой, что писатель Чародейкин ещё исправится, продолжил чтение:

Не надо было мне заходить в трактир! Это чувствовало моё сердце, точно знала голова, но ноги нас предали в преступном сговоре с желудком. Я с мрачным видом вошёл, никого не замечая, походкой зомби, спотыкаясь о стулья, доковылял до стойки, и тяжко облокотился на неё, погружённый в философические думы о порочности. Я или мироздание? Кто-то из нас двоих явно был порочен, и издевался над вторым. Над таким добрым и честным парнем.

Трактирщик - здоровенный детина с выразительной рожей заправского пирата северных морей, приблизился и вопросительно уставился на меня. Я неопределённо махнул рукой. Трактирщик нахмурился.

В мрачном прокопчённом и в меру замусоренном нутре заведения, явно борющегося за звание самого сомнительного в округе, как и следовало ожидать, проходила ежедневная выставка самых хмурых, хитрых, наглых и тупых рож во вселенной. Участники подобрались тёртые, бывалые...

...

– Кхм, - с явным сомнением кашлянул отец.
– Что-то это странная какая-то сказка. Это явно не колыбельная. Мы её потом почитаем. Как-нибудь. Сейчас я другую подберу.

Другая сказка того же Чародейкина началась довольно вдохновляюще:

'Ветерок теребил знамёна, развивал полы парадных плащей. Солнечные зайчики радостно прыгали по начищенной стали доспехов. Торжественные лица, твёрдые взгляды, сжатые губы, высокие лбы, и ни тени сомнений'.

Но продолжение оказалось не таким:

'Я оторопело оглядел лица людей, под развивающимися плюмажами и стягами собравшихся вокруг меня на вершине Холма Королей, и потрясённо выдавил из себя:

– Да вы все обалдели! Вы на радостях белены объелись, да?

Нервно сжимая в руках шлем, я тоскливо размышлял, о том, как хорошо всё начиналось: - 'Благодарные народы спасённого мира с радостью и трепетом...'

И как же фигово всё заканчивается: - '...настоятельно просят своего героя удалиться куда подальше, хоть бы к чертям в Бездну!'