Иной мир

— Не зря Теренса называют за глаза идиотом. — Дон Серхио снова шептал Витьке в ухо. — По сути, только что, он одним этим жестом перечеркнул любые возможности заключить союз с любой страной мира. Слухи расходятся быстрее молнии…

— Господин посол, Ваши слова о даре не оставляют сомнений о статусе несчастных. — Голос Олафа гремел по залу. — Я вынужден сообщить Вам, что лишь Ваша дипломатическая неприкосновенность охраняет Вас в пределах Швеции. Ваш король окончательно похоронил тот непрочный мир, который еще оставался между нашими странами. Я выдвигаю Бриттии ультиматум: в течение одного месяца вы, англичане, меняете своего короля. В противном случае я сменю его сам, по воле Высших, и с помощью Испании! Считайте это официальным объявлением войны. Ваш корабль будет разоружен, как вражеское судно, но он, под конвоем, будет сопровожден, с Вами на борту, к берегам Бриттии. Вам оставят припасы, которых должно хватить на дорогу, и не более, все остальное, пользуясь нашим правом победителя, мы забираем. Впрочем… Дон Серхио! Вы прибыли сюда на слишком маленькой посудине, не подходящей статусу посла великой державы. Я, своей милостью, предлагаю Вам сменить когг на английскую шхуну. Что скажете?

— Ваше Величество очень добры! — Дон Серхио поклонился.

— Решено! Карл, Яро, распорядитесь выгрузить с когга испанских послов все, кроме необходимых для дороги в Бриттию припасов. Дон Серхио, дон Витторио, прикажите своим людям перенести Ваш штандарт на шхуну, и пусть осмотрят корабль. Если ему потребуется любой ремонт, наши верфи произведут его быстро, и качественно!

Глава 9

Артур.

Микко поднял руку, и мы остановились. Но это оказалось не предупреждением об опасности, а просто сигналом о остановке. Молчаливый показал вперед. Прямо в склоне высокого холма чернела неровная дыра, видимо, это и был вход в катакомбы, царство Иных. При свете садящегося солнца Молчаливый вытащил из-за пазухи небольшую колбу, вытащил зубами пробку, слегка взболтал сосуд, и выпил. Потом, морщась, скинул мешок, и надолго приложился к бутылке рома. Мы с Даниелем недоуменно переглянулись. И тут Микко, впервые с тех пор, как я его увидел, заговорил.

— Ш…а с аза… мо обе ута…лл илу. Начи, я до…жен гаа…ить, ийаче не егу поочь ам. Уушайе м…ня. Я же пыыл в подо…ных еэщеах, и не раз, и Ины щсьекда тейтвуут атинакаа.

— Э-э… Микко.

— То?

— Видишь-ли, мы… — Даниель чуть помедлил. — Мы не понимаем. Давай помедленнее, по слогам, что-ли…

Постепенно Молчаливый стал говорить понятнее. То-ли разговорился, то-ли мы привыкли, не знаю.

— Я иду, вы за мной. Сначала рублю я, вы смотрите. Я устал, идет Арт. Арт устал — идет Дан. Снова я. Иной, еще Иной, еще. По одному. Потом по два. По три, четыре. Бить сразу сильно, резко. Утекать от их сабель вбок, а бить по локтям. По коленям. По шее. Попал — бей других, этот — упадет. Пули на потом, когда будем рядом с золотом. Поймете, когда. Ясно?

— Да. — Я и правда понял, что хотел сказать Микко. — А что ты говорил в самом начале?

— А-а. Мой мир умер, я дал обет. Молчать. Жить молча. Три, пять, семь циклов. Но Шам сказал — без меня с голосом бесполезно, Вы перейдете сразу, если не расскажу. Дал питье. Обет закрыл, сказал — я свободен. И если еще малые циклы буду говорить, говорить, вспомню, как нормально. Я пил, что он дал, горько, но — говорю тут. Да, ясно?

— Да, Микко. Мы поняли тебя.

— Ну, и идем?

— Идем.

Молчаливый нырнул в темноту первым, я за ним, за мной шел Даниель. Тесаки, хоть и притупившиеся, пока мы продирались сквозь заросли, уходя от берега, были наготове. В подземном ходу пространство освещалось редкими факелами на стенах, изредка высверкивая кровавым пламенем на клинках, наши тени плясали по земле и камням, попадавшимся на пути, как будто корчась в припадке. Первый-же Иной, вынырнув с легким шорохом из темноты откуда-то сбоку в метре от Микко, осыпался на землю грудой желтоватых костей так быстро, что я лишь на секунду разглядел его. Это был человеческий скелет, светящийся, однако, каким-то призрачным, голубоватым сиянием. Впрочем, когда он осыпался, сияние исчезло. Рядом с его останками упал ржавый меч без перекрестия, с одной лишь рукояткой. Второй Иной сумел отразить удар, но Молчаливый почти сразу пустил в ход тесак в левой руке, и мы, не задерживаясь, двинулись дальше. Я больше смотрел на то, что делает Микко, чем на Иных, потому, что следующим вперед должен был идти я. А Молчаливый трудился, почти не покладая рук. Иные появлялись словно ниоткуда, молча, с мечами, саблями, топорами, но неизменно становились аккуратными кучками костей. С двумя противниками, вынырнувшими с двух сторон, Микко расправился не снижая хода. А потом пропустил вперед меня, сказав:

— Арт, ты. Старайся, устанешь — бей, потом пусти Дана. Пока их мало — набей руку.

Легко сказать… Я вспотел почти сразу, как только появились первые противники. Впрочем, мои тесаки опустились на живые кости прежде, чем даже я сам это понял. Тяжелые лезвия не оставили им шансов, и я, как и Молчаливый, не стал задерживаться. С десятым вышла промашка. То ли моя рука дрогнула, то ли Иной уклонился, но левой рукой я рубанул в пустоту. У щеки пронесся ветер, и мелькнула полоска стали. Хорошо еще, что я не потерял равновесия, и завершил начатое, ударив правой рукой снизу вверх. После этого я пропустил вперед Даниеля, потом Микко, и замкнул наш отряд. Через некоторое время Молчаливый отстранил Дана, который успел зарубить несколько Иных, но не пошел вперед, а повернулся к нам.

— Дальше — сложно. Трое, четверо, может больше. Сразу. Смотрите, лаз шире. Места больше. Золото ближе. Двое впереди, один сзади. Потом — все трое в ряд. Идем, рубим, внимательно следим. Если один переходит, двое теряют шанс. Если двое переходят, шанс почти совсем уйдет. Не подставляйтесь. Раны — боль, сильные раны — переход. Нет Ала, лечить, нет и шанса удержать от перехода. Перейдем — не вытащим парней. Терпеть, рубить, следить, идти — один путь наш, этот. Да? Ясно?

Мы с Даном кивнули. Было стойкое чувство, что Молчаливый, заговорив, передал свой обет нам: говорить и правда — не хотелось. Спустя некоторое время я тяжело дышал, и был весь мокрым от пота. Иные как будто сходили с конвейера, с равными промежутками времени, и молча преграждали нам путь. Мы, так-же молча, вступали с ними в схватку. За нашей спиной подземный ход был усеян кучками костей, и всевозможным оружием. Впереди… Сколько их впереди, никто не знал, мы знали только то, что нам надо вперед, не смотря на любые препятствия. Микко поднял руку, и мы остановились.

— Тут… Остановка, отдых. Безопасно.

Проход сузился, и именно в этом месте мы устроили привал. Сухари не сильно восстанавливали силы, но, по крайней мере, мы получили возможность просто посидеть, и отдышаться. Два факела на стене, в отличие от предыдущих, горели каким-то неестественным, зеленоватым огнем, будто там горел газ. Молчаливый проследил за моим взглядом, кивнул.

— Да. Дошли до зеленого огня, тут — перерыв, Иные не полезут. Дальше — снова. Ну, идем?

Мы неохотно поднялись. Снова бесконечные катакомбы, снова Иные, молча пытающиеся отправить тебя в переход, и пополнить свою армию, но вместо этого осыпающиеся на пол с легким стуком… Я получил несколько скользящих ударов, и правый рукав рубашки из белого превратился в красный. У Микко красовались три пореза на груди, и ему пришлось раздеться по пояс — в обрывках ткани было банально неудобно. Даниель лишился одного из тесаков, и тоже был покрыт порезами, но мы избежали серьезных ран, и, главное, все были готовы продолжать.

На следующем привале, где подземный ход снова сужался, и горели уже не два, а четыре факела, Молчаливый, немного отдышавшись, сказал:

— Всё. Пришли. Дальше — нам золото. Последний зал, много Иных. Осыпаем всех, берем наше, уходим назад. Будет час, два, пока Иных тут нет. Потом — снова Иные. Тут, новые.

Остатки рома ушли на обработку ран. Осталось насквозь просоленное мясо, вот только воды, чтобы размочить его, и хоть немного убрать корку соли, не было. Дан подобрал, вместо сломавшегося раньше тесака, короткий прямой меч, и теперь взвешивал оружие в руках, пытаясь понять, какой клинок удобнее держать в правой, а какой в левой руке. Я сидел, прислонившись к стене, и вытянув гудящие ноги.

— Микко, я думал, что Иные — проворнее, Шам говорил, они — быстры.

— Повезло. Новые Иные, не старые. Недавно перешли, еще не очень умеют. Чем старше, тем быстрее, опаснее. У золота — сложнее. Там, впереди, конечная пещера. Один, два десятка, защищают свое. Будем бить, будет наше. Теперь и пистолеты, и сабли — все в ход. Потом — взяли, и назад, быстро. Пока не появились снова. Обратный путь по земле — тоже опасно, тоже Иные будут. Нас в переход, наше — снова себе. Ну, идем за нашим? Да?

Пещера со складом Иных оказалась на удивление небольшой. Может, метров десять в диаметре. Тут Иные просто стояли в два ряда, плечом к плечу, у дальней стены. Стоило нам войти, они бросились вперед. И вот тут я понял, что такое настоящий бой на мечах. Места, куда можно было уклониться, не было, кругом — призрачный, голубоватый свет, кругом — желтоватые кости, и мелькающая сталь. Адреналин кипел в крови, я чувствовал, что меня несколько раз задели, но боли не ощущал. Никаких криков, никаких стонов, только лязг железа. Удар, удар, отбить клинок своим, отклониться, снова удар туда, где только что мелькнуло что-то бело-голубое… Внезапно все кончилось. Руки с зажатыми в них тесаками бессильно повисли вдоль тела. Кругом — лишь груды костей, ковром усыпавшие пол, и на одной…