Иной облик разума

Жизнь. Ради неё человек страдает, это и есть огромная жертва, ради которой стоит

существовать и умереть в старости. Другие жертвы перед жизнью ничто.

— Прежде всего, мы должны отказаться от убийства братьев по системе своими же

руками, а приносить себя в жертву ради слова Эпилегата. Мы и есть жертва, живущая, чтобы умереть за его слово, проповедуя во всей системе. При этом приходится терять

избранные души, истинно верующие в его слово. «Приносите жертвы ради спасения

народов», — так говорится в его библии. Мы не должны сопротивляться смерти, мы

должны отдаться ей в руки.

— Я понимаю лишь то, что должен выжить сильнейший, но приносить себя в жертву ради

книги, неизвестно кем написанной, я не стану, и большинство людей не примут вашу веру

за спасение того, кого нет. Мне не понятен ваш Бог, которому нужны жертвы, выбранные

им для осуществления какого-то плана. Нет, мы сами этот план, — стараясь не показывать

разочарования, закончил Вадим.

— Вы не понимаете… мы все умрем. В системе зло, которое губит нас, и чтобы сдержать

его, мы должны приносить ему жертвы, чтобы зло на некоторое время, забрав души, отошло… до того момента, когда избранные уничтожат список зла. А пока мы жертвуем

собой, чтобы все народы жили. Мы смертники системы Эпилегата.

Глава 4

Город Триссирий

Осталось несколько шагов, чтобы дотронутся до раздвижных шестиметровых

вибродинамических ворот, постучав кулаком или ногой в ржавую трехметровую основу.

Автомат Маршала соскальзывал с плеча, тем самым досаждая новому владельцу, тот

кряхтел, поправляя и водружая его на место. Прежде чем войти в ворота Вадим

предупредил монахов о возможном разоблачении, попросив никому не рассказывать, что

они не из Центра. Монахи пообещали, что после захода в Триссирий их пути разойдутся, и они сохранят маленькую тайну тех, кто им помог. Вадим приказал надеть

дезоляционные маски, повернуть краник, ведь в этом городе живут союзники Центра с

40

установленными баллонами газа жизни. Каждый имел право пройти в этот город, сдав

оружие. Торговцы, наемники, фикане (живущие к югу от Центра), кроме Западного

отдаления, все, кто не дышит газом жизни, надевал дезоляционные маски, переключая

краник в положение очистки для фильтрации, отделения газа от попадания в легкие.

Вибродинамические ворота с установленными датчиками, фиксирующими малейшие

удары и касания, были подключены к колоколу, воспроизводящему вибрацию громким

переходящим звоном.

Сильным ударом ноги Вадим постучал в ворота, ожидал ответа около минуты, потом

пришлось ударить еще несколько раз, отчего громкоговоритель, висевший на самом

верху, практически на потолке, прерывисто зазвенел и разразился угрожающим голосом.

— Кто будем? Откуда? Прошу в микрофон… микрофон.

— Мы из Центра и с нами два монаха… — прохрипел сквозь маску Вадим.

— Громче.

— Из Центра, говорю, и с нами два монаха, в общем шестеро.

— Приложите к сенсору документы, удостоверяющие личность, и ждите…

Вадим вытащил разрешение, приложил к полукруглому углублению двери, сканирующему документы. Монахи проделали те же действия, достав потертые

документы и приложив их к сенсору. Через сорок секунд через микрофон снова зазвучал

голос:

— Отойдите подальше от ворот. Открывай…

Последнее обращение диспетчера, управляющего дверью, по всей видимости, относилось

к кому-то из подчиненных.

Ворота заскрипели, медленно открываясь, яркий свет прожектора бил в глаза, отчего

видимость происходящего внутри утрачивалась. Диспетчер, впустив вовнутрь, велел идти

на свет, затем приказал остановиться. Прожектор потух, из окошка в сторону длинного

коридора, по которому они шли, смотрел электропулемет. В случае сопротивления

потоком заряженного электричества, парализуя противника или полностью испепеляя его, будет открыт огонь на поражение. В стенах коридора были вырезаны ячейками камеры

хранения вещей, запрещенных для проноса, здесь они временно хранились, забрать их

можно было покидая город. По правилам обязательное пребывание в городе составляло

сутки. Торговцам, закупившим товары, приходилось ждать целые сутки, ночуя в

отведенных для посетителей города местах. Любой мог покинуть город после пребывания

в нем двадцать четыре часа, если, конечно, не было желания задержаться подольше.

Человек в маске с цифрой девяносто восемь на груди и спине, в черном одеянии с

автоматом на плече регулировал движение направо и налево. Рядом с ним стоял стол, здесь велся журнал учёта, в него записывалось время, количество людей проходящих в

город и номера ячеек, в которых будут храниться оружие и часы с отсчетом времени от

первого и второго часа по Эпилегату.

— Вам сюда… а вам сюда, — указывал регулировщик, — но прежде сдайте оружие… а вы

вдвоем можете идти, — обратился он к монахам, показывая в левую сторону и проведя по

ним, не касаясь одежды, металлодетектором. — Не беспокойтесь… вернем после выхода

из города. Сюда входить с оружием запрещено.

Вадим и люди его группы сдали всё оружие и, получив номерок от камеры хранения, двинулись в очистительную комнату.

— Пока не разрешу вам снять маски, — говорил диспетчер, — стойте спокойно.

41

Через несколько секунд, выкачав и очистив воздух от нежелательных веществ и добавив

газ в комнату, он произнес:

— Все, теперь снимайте. Проходите.

Все четверо, перекрыв краники, сложили маски в вещмешки. Илье показались странными

действия перед входом в город. Зачем очистка, а нельзя ли поставить энергетические

блоки, какие стояли в Центре, удобные для прохождения людей любых категорий?