Иной жизни для себя не представляю!

главной структурой. Про ожелезнение с поверхности в породах пустых,

на стыке этого же грабена со второй, но скрытой структурой,

параллельной нашей главной. И показал, где нужно использовать

резерв: в двухстах метрах от лучшей на участке скважины, в пределах

пятна поверхностного ожелезнения и моего виртуального грабена. Оба

начальника потянулись за гравикой и магниткой, начали их по очереди

на мою карту накладывать. Минут пятнадцать сидели в тишине, потом

Игорь Георгиевич вздохнул:

«Не знаю, что и сказать. Ты, это, займись своими делами», -

повернулся ко мне, - «а мы с Володей еще посидим, подумаем». Ну вот,

151

опять я не нужен! А может и правильно? Наговорил ерунду! Пошел

заниматься делами своими.

Только их, можно сказать, и не было. Так, перебирал бумажки, с

ребятами базарил, об их закончившейся до осени городской жизни. На

следующий день подошел к Игорю Георгиевичу:

«Делать нечего. Дайте хоть какую работу!» - про то, что он и

Владимир вчера, а может и сегодня надумали, насчет резервных

скважин, из принципа не поинтересовался. Захочет – расскажет сам,

если посчитает нужным.

«Возьми в спецчасти отчет… (назвал автора). Почитай, карты

посмотри – летом будешь на тех площадях работать. А после праздника

поговорим, чем заниматься конкретно».

«Вместе с Алексеем?» - сделал вид, что о его переводе в другую

партию не знаю.

«Вместе не получится», - Игорь Георгиевич вздохнул,

внимательно мне в лицо посмотрел, - «захотел в другую партию, где его

никто не знает».

«Он так и сказал?»

«Так и сказал», - теперь главный геолог улыбнулся, - «а что не

хочет рядом тебя конкурентом – я уже сам понял».

Ответить подходящих слов я не нашел. Ну Лешка! Не ожидал от

него такого! А потом подумал: может он и прав? В отряде в прошлом

году ничем он не отличился, как и остальные геологи, в том числе и я.

Только меня все же перевели на более ответственную работу – вначале

на угли, потом на бурение. Можно сказать, вырвался чуть-чуть вперед,

а Лешка впереди себя видеть меня не хочет. Вот и попросился в другую

партию.

Пошел в спецчасть, взять отчет и заняться самообразованием.

Толстенный фолиант, листов на триста, с множеством схем, таблиц и

фотографий – разбираться дня три, не меньше. Полистал, просмотрел,

и начал читать введение.

Только занимался этим недолго: в комнате появился главный в

партии буровик, за ним плановик, а дальше повалили мужики

геологической службы. Не знаю, кто сборище организовал и почему в

моей комнате, но мотив понял в момент: как не оставить вниманием

наших женщин всего через день? Будем ли вечером седьмого марта

организовывать общий сабантуй, или ограничимся персональными

поздравлениями и подарками для каждой? Сложнейшие вопросы! И

шум развели соответствующий – в комнату постоянно заглядывали,

мужики к нам присоединялись, а женщины начинали улыбаться,

понимая что происходит, и тут же дверь закрывали. К концу рабочего

дня договорились: отмечаем праздник в коллективе, в пока еще

полупустой мужской общаге. Еду, закуски и посуду каждый приносит с

собой, на спиртное и цветы женщинам прямо сейчас сбрасываемся. Ну

а мелочи решатся завтра, по ходу дела.

152

Дома Света расспросила у меня о мужской задумке,

поинтересовалась, что лично я понесу в общагу из еды и закусок, и тут

же предложила приготовить парочку недавно добытых крякашей. Чем

сразу сама и занялась, определив для меня работу черновую: почистить

картошку, морковку, лук, … «Праздник» для женщин уже начался! Но,

если честно, не виноват, что Света готовку взяла в свои руки. Как,

наверно, и остальные женщины в партии. Не могли они позволить, что

бы их мужья, половина которых сложнее яичницы никогда и ничего не

делали, принесли изделие своих неумелых рук на внимательное и

придирчивое обозрение их же подруг. Которые эти изделия посмотрят,

понюхают поджав губки и сморщив носики, и точно к ним не

притронутся.

А утром я только хлопал глазами и частенько непроизвольно

открывал и закрывал рот. Потому что в камералке женщин постоянно

встречал в коридоре, но кого именно из своих коллег - часто

определить не мог. Мало того, что все были в офигенных праздничных

платьях и в замысловатых туфельках на шпильках, так еще и с

невиданными ранее прическами, и с таком макияжем, что я бы и жену

свою не узнал, если б она не при мне художественно накладывала его

на свое личико, правда, по моей просьбе, в варианте не самом

вызывающем. Какая работа! Делал конечно вид, что чем-то занят, но

умные мысли, изложенные в отчете-фолианте, в моей голове почему то

не держались. Остальные мужики в обалдении были не меньшем, чем и

я, и, с трудом досидев в камералке до обеда, в большинстве своем в нее

не вернулись – занялись приведением мужской общаги в достойный

для женского праздника вид.

После работы, мужики потянулись к ней с сумками и авоськами,

и начали выставлять на столы их содержимое. Ясно как божий день,

что такого аппетитного на вид, украшенного зеленью и красиво

уложенного в посуду продукта, ни один мужик самостоятельно

сотворить не мог точно!

Через час начали приходить женщины, причем в еще более

прикольном, чем утром в камералке, одеянии. Мужики каждую

«пожирали» восхищенными взглядами, под которыми ни одна не

смущалась, и каждой тут же вручался букетик цветов и

поздравительная открытка; после чего все хором орали «Поздравляем!