Иной жизни для себя не представляю!

«Не боюсь, а волнуюсь», - вздохнул в ответ, дверь в камералку

открывая.

«Как закончите – пригласи к нам покушать», - имела ввиду Игоря

Георгиевича, - «Если не поругаетесь!» - а вот этого только и не

хватало!

Волновался я зря. Разрезы главному геологу понравились,

особенно продольник с четырьмя законченными скважинами, и

подрисованными карандашиком еще двумя, в данный момент

находящимися в бурении.

«Отлично смотрится», - успокоил меня оценкой, - «видно, как

вдоль главной структуры меняется степень изменения пород, где она

максимальная и даже до ожелезнения вдоль трещин доходит», - это в

единственной скважине, рядом с которой руда в принципе возможна.

«Может, от скважины с ожелезнением отступить метров на сто, в

обе стороны, и еще пару пробурить?» - тут же я влез с предложением.

Минут пять Игорь Георгиевич думал, после чего вздохнул –

глубоко так, показать что сожалеет:

«Смысла нет», - посмотрел на меня, - «руда должна иметь

масштаб, протягиваться минимум на пару сотен метров. А у нас такое

уже невозможно. И даже если в одной из скважин, которые ты

предлагаешь, появится – это будет всего лишь рудопроявление, места

143

для хорошей руды здесь уже нет!» Пришлось и мне глубоко вздохнуть,

с не меньшим сожалением, насчет предложения – ну ясно же! –

необдуманного.

«А что дальше делать?» - действительно что, если в лучшем

месте скважины уже пройдены и руды не встретили.

«Будешь продолжать бурение согласно принятому плану. Пока

опоисковано всего с километр перспективной структуры, оставшиеся

два километра ждут своей очереди», - заметил, что настроение у меня

упало, и улыбнулся, - «Не переживай! На участке нормальных ореолов

элементов нет, всего лишь какие-то фитюльки – значит, и надежд на

руду мало. Но бурение доведем до конца, что бы неясностей не

оставалось. А ты все делаешь правильно, так и продолжай!»

На следующий день Игорь Георгиевич уехал в город, а я, со

своим вредным характером, достал старые, еще студенческие бумаги

по участку, и начал перечитывать сделанные в пикетажке записи. Что

бы в следующий раз главному геологу – если доведется – не предлагать

необдуманную ерунду. Припоминалось мне, что понравившееся Игорю

Георгиевичу ожелезнение по трещинам, как в керне лучшей скважины,

я в одном из маршрутов уже видел. Но где?

К концу рабочего дня это место нашел - в коренных породах, на

пятачке сто на сто метров, и в двухстах метрах от лучшей скважины,

прямо в линии построенного мною разреза. То-есть, от изучаемой

структуры пятачок не только далеко, а и в породах пустых,

перекрывающих рудоносные!

И что теперь? Ну, во-первых, перекрывающие пустыми не зря

называются, руда нигде в них не встречена – уже плохо. И мощность их

возрастает с удалением от перспективной структуры - еще хуже. И

сейчас неясно, какова она реально в этом месте. Но ожелезнение

откуда! Хотя… трещин то, по одной коротенькой на пять квадратных

метров. Не очень впечатляет.

Еще раз посмотрел гравику: и лучшая скважина с ожелезнением,

и пятачок с ним же на поверхности в пустых породах, лежат в

пределах локальной гравиметрической аномалии, выделенной в

бытность мою еще на практике. То-есть, и глубинное строение, и

мощность пустых перекрывающих должны быть примерно

одинаковыми. Но к чему конкретно поверхностное ожелезнение

привязать? Никаких разломов, и вообще ничего, бросившегося в глаза,

я на практике не нашел!

Правильно говорил Леонид Дмитрович: с непонятками геолог

обязан разобраться обязательно! А я олух – тогда не разобрался. Значит

что? Разобраться нужно сейчас!

Посмотрел в окно: снег сплошным покрывалом. Грустно - сейчас

не получится, но весной разберусь обязательно!

С плохим настроением на следующее утро залез в вахтовку –

посмотреть на буровых последний керн. Дока сел рядом – ему

144

ремонтировать дизель на одном из агрегатов. Настроение мне поднял

анекдотом, предупредил, что к обеду за ним приедет машина, и я с ней

могу вернуться в партию.

Керн я просмотрел быстро, ничего нового в нем не нашел, но и

ничего такого, что бы скважины закрывать раньше времени. Бортовая

за Докой прикатила вовремя, и за полчаса до обеденного перерыва мы

уже были в партии. Дока захотел поздороваться со Светой - вдвоем

зашли в исключительно женскую комнату. Поздоровались с дамами, и

они тут же уговорили нас на авантюру, которую сами не могут

осуществить, потому что еще рабочий день, а мы вроде как уже и

свободны, и можем в партийском магазине, где сейчас заканчивается

перерыв, занять очередь. Потому что привезли зарубежную одежду (из

бывших стран социализма), в том числе мужские синтетические носки

и трусы – в те времена дефицит жутким!

Уговорили, и мы с Докой в небольшом коридоре магазина заняли

позицию возле двери, что бы быть первыми после обеденного

перерыва. Не представляя, что нас ожидает.

Через пять минут коридорчик начал заполняться женщинами,

незаконно покинувшими рабочие места раньше времени. Еще через

пять коридор был забит ими под завязку, женщины толпились уже и на

улице.

Наконец за дверью, возле которой первыми стояли единственные

представители сильного пола, раздались какие-то звуки, и она начала

открываться внутрь торгового зала. Толпа женщин ломанулась в нее,

сметая все на пути.

Такого мы с Докой не ожидали! Чудом я устоял на ногах, но был