Инсектерра. Выжить в любви

Магрит даже не догадывалась, что и свободные Оскасы в Инсектерре часто нарочно подкарауливают Арахнид и ввязываются в драку. Зачем? Лучше бы Королеве кормисов этого не знать…

И сейчас Худощавый обнаженный мужчина нарезал круги вокруг истекающего ядовитой слюной Монстра, то задевая его кончиком своего стилета, то морщась от новой раны, оставленной когтями Арахнида.

Наконец возбуждение парня достигло своего предела, головка полуоткрытого члена плотно прижалась к животу и тогда Оскас замер, показательно облизал губы и поманил врага пальцами, при этом ехидно хихикая и делая прочие непристойные жесты.

На этот раз Гигант не бросился к нему. Он помедлил, поводя плечом в сторону и зашипел, демонстрируя когти, что, казалось, значительно выросли с начала схватки. Тогда Худой приблизился к нему сам и чуть не поплатился за неосторожность, потому что навстречу ему полетела ловчая сеть. Смеха больше не было. Молодой едва успел высвободить свое тонкое жало и разрезать веревки, опутавшие его голову. И ведь еще нужно было увернуться от ревущего Гиганта, что в два прыжка настиг желанную добычу и неминуемо раскроил бы Оскасу голову ударом пудового кулака.

Парня спасло чудо или природная изворотливость. Он скользнул мимо Арахнида, падая навзничь за его спиной и успевая на лету вонзить лезвие стилета в бедро врага по самую рукоятку, а затем увести оружие в сторону, разрезая ногу до щиколотки.

Дикий вопль раненого Гиганта сотряс Дармаллак, но быстро потонул в восторженном реве благодарных зрителей. Магрит зажала рот руками, едва сдерживая тошноту. Но Закрис заставил женщину смотреть дальше.

Арахнид рухнул на целое колено, пытаясь вытащить нож и сокрушить противника, но из рассеченной артерии фонтаном била густо-синяя кровь. Оскас уже стоял рядом, он злобно улыбался, сжимая ладонью собственную рану в боку — след от шипа Арахнида. Но его царапина была не столько опасна, как безобразна и болезненна, Худой отлично это понимал.

Оскас окунул пальцы в свою рваную рану, а потом медленно провел ими по лицу, рисуя кровью две полосы идущие от одной щеки через нос на другую сторону узкого лица. Теперь для него должно было начаться то, ради чего, собственно, он и желал бы получить победу.

Гигант был почти парализован особым составом, нанесенным на стилет Оскаса, иначе как объяснить то, что Арахнид почти не сопротивлялся дальнейшему издевательству над собой. Но яд действовал слишком медленно на его огромное тело, а потому Гигант чувствовал весь ужас и муку своего положения.

Бросаться на врага он уже не мог, а только скалился, выставляя вперед две свои огромные лапы с растопыренными пальцами, покрытыми черной щетиной.

Оскас выдернул стилет из ноги Арахнида и, взвизгнув, молниеносно вонзил лезвие прямо в его ладонь, противоположную раненой ноге. Видимо, из последних сил Гигант попытался поймать врага. Кривые когти полоснули гибкую спину и будь парнишка медленнее, наверняка распороли бы плоть и вошли глубоко в плоть.

Но в это же время нож Оскаса описал дугу и вонзился в бок Арахнида, разрывая ткань его набедренной повязки. Вот теперь гигант глухо застонал, ибо опорная, теперь уже единственно уцелевшая нога его подвела и он завалился на живот, упираясь в землю руками.

Снова раздался короткий звенящий смешок. Не взирая на собственные кровоточащие раны, Оскас взлетел на спину противника и вогнал свое шило по самую рукоять тому плечо. Стон перешел в откровенный вой, а быстрый боец ударил снова, полностью обездвиживая массивное тело Арахнида под собой.

Дальше парнишка стал похотливо хихикать, проводя лезвием по волосатой спине поверженного самца, будто щекоча его острием стилета и при этом откровенно потираясь своим возбужденным членом о волосатую поясницу соперника.

Магрит крепко зажмурилась и уже не видела, как Оскас отбросил свое шило на песок, вцепился двумя руками в ягодицы врага, разводя их в стороны, а затем выгнулся и рывком засадил напряженный член в зад Арахнида. Толпа ревела в диком восторге, выкрикивая советы и ругательства, пока щуплый Оскас наконец не задергался в сладострастных конвульсиях на теле своего униженного противника.

Магрит вцепилась ладонями в край балкона так, что побелели костяшки пальцев. Она даже представить не могла, что подобное существо может встретиться на арене с Наро или кем-то из ее людей. Горячий шепот Закриса сводил с ума, его учащенное дыхание обжигало кожу:

— Скажи, что тебе это нравится, женщина! И больше не отводи глаз или я усажу тебя посреди арены, чтобы впредь ты не пропустила ничего.

На кровавый песок вышли новые противники. Оба сделали свои шаги сами, их никто не подгонял, но двигались они с явной неохотой, словно два опытных бойца, не видящих смысла в подобного рода схватке. Вот только выбор у них был один — выжить или умереть. Причем каждый из них знал, что они оба будут безжалостно убиты, если не смогут впечатлить генерала дармисов представлением, а после случившегося только что это было не просто.

Мужчины замерли, внимательно глядя друг на друга. Первый из них был полностью закован в металлические латы и напоминал средневекового рыцаря. А вкупе с высоким шлемом на голове он выглядел словно настоящий конкистадор из старого мира Магрит.

Высокий и грузный Риктас показательно расправил плечи, угрожающе осклабился и вытащил из-за пояса два рельефных зубчатый меча, затем играючи перебросил их в руках, сделал финт и замер в боевой стойке.

Второй мужчина выглядел почти так же грозно, но имел гораздо менее внушительные размеры. Его тело было защищено лишь нагрудником, созданным из плотных кожаных пластин, которые соединялись узкими скобами. По обнаженным смуглым рукам Оприна заблестели капельки пота, стекая ручейками по точеному рельефу напряженных мышц.

Оприн оценивающим взором окинул врага и качнул головой, будто настроившись на опасный поединок. Затем он бережно освободил свое странное оружие из чехла, притороченного к поясу. Это была двухметровая цепь, один конец которой был скреплен с его доспехом, а на другом же красовалось подобие плоского острия, разглядеть которое мужчина не позволил, быстро вращая металлическую конструкцию над головой.

На арене наступила тишина, в которой отчетливо раздавался только свистящий звук разрезаемого цепью воздуха. Никто не спешил нападать. Оба противника хорошо представляли боевые качества друг друга, хотя никогда не встречались в Гиблом лесу один на один. Риктасы вообще отличаются изрядным дружелюбием и только борьба за собственную жизнь заставит сейчас одного из них биться с воинственным Оприном.

Внимательный наблюдатель смог бы заметить, как поединщики синхронно сделали по глубокому вдоху и мощно выдохнули, словно незримо договариваясь о чем-то, а затем оба резко двинулись в атаку. Риктас уклонился вправо, пытаясь нанести противнику удар в бок, Оприн напротив скользнул по песку влево и тут же выбросил цепь вперед так, что она ударилась об один из мечей соперника.

В это же время Оприн дернул кожаную ленту, скользившую меж звеньев своей цепи — наконечник ее распахнулся подобно ножницам и с мерзким скрежетом оцарапал доспех. Первый боец немедленно дернул рукой, не позволяя цепи убежать далеко, и потянул врага на себя. Оприн спешно обнажил короткий клинок и отразил удар.