Инспектор и бабочка
Шрифт:
А это в корне неверно, Микель здесь совершенно ни при чем.
– Прогуляемся к мотелю?
– Как скажете, – Микель пожимает плечами.
…Мотель представляет собой одноэтажное здание с пристроенными по бокам и такими же одноэтажными крыльями. Никакой веранды нет, двери одинаковых номеров (в фасадной части их около двух десятков) упираются прямиком в утрамбованную, окаменевшую землю. Не все двери сохранились, а те, что сохранились, изрисованы граффити. Сквозь искореженные проемы (там, где дверей нет) просматриваются комнаты: совсем крошечные, набитые мусором, со вспученными деревянными полами. Каждой комнате полагается окно, узкое и длинное, – целых стекол почти
Картину всеобщего запустения дополняет настенный календарь в одной из комнат, чудом сохранившийся.
С календаря, сквозь дождевые потеки и плесень, Субисаррете улыбается Рита Хейворт.
– Так как называется отель?
– «Королева ночи». Я говорил вам, шеф. Присваивать пышное название какой-нибудь дыре – обычная практика.
– Правда? – хмурится Субисаррета.
«Королева ночи» бельгийского разлива вовсе не показалась инспектору дырой, напротив: пансион в Брюгге – довольно респектабельное заведение. Ни драк, ни поножовщины, семейные пары приветствуются. И район, в котором оно расположено, можно назвать благополучным, – не то что эта цыганская помойка. Связи между двумя гостиницами нет, кроме собственно названия. Но в обоих случаях к «Королевам ночи» Субисаррету привел Альваро. От этого факта не отмахнешься.
– Интересная у вас шляпа, шеф…
– Шляпа?
– Только… немного старомодная.
Субисаррета забыл снять «федору» перед выходом из крысиной норы, что совсем неудивительно. Не хватало еще предстать сентиментальным идиотом в глазах помощника!
Предстать героем комикса.
– Шляпа как шляпа, – ворчит Субисаррета. – Это мальчишка сообщил тебе название?
– Нет. Рядом с дверью в центральный офис сохранилась табличка.
– И где находится офис?
– В правом крыле. Хотите осмотреть?..
Правое крыло здания снабжено маленьким дощатым крыльцом. Доски кое-где прогнили, ступать на них небезопасно, того и гляди – провалишься в древесную труху по щиколотки. И все же Субисаррета взбегает на крыльцо, скользнув взглядом по расколотой надвое и держащейся на ржавых гвоздях вывеске. Так и есть —
«LA REINA DE LA NOCHE»
венценосный статус заведения подтверждает одинокая, косо нарисованная звезда.
Ничего общего с неоновым светом «D.O.A», который инспектор имел несчастье лицезреть из окна квартиры Виктора Варади.
Что здесь, в конце концов, происходит?
В помещении, бывшем когда-то офисом мотеля, не происходит ничего. Здесь царит тот же разор и запустение, что и в остальном здании. На полу валяются какие-то провода, короб с ячейками для ключей перекосило, стойка портье покрыта толстым слоем пыли, под ногами хрустит битое стекло. В отличие от Субисарреты, Микель в офис не зашел, он топчется снаружи, время от времени напоминая о себе:
– Вы ищете здесь что-то конкретное, шеф?
Никакого вразумительного ответа у Икера нет, зачем он вообще вошел в эту комнату с низкими потолками? Два окна, которыми она смотрит на мир, много шире окон в номерах, но они заколочены фанерными листами. Оттого и света здесь немного, он падает лишь из открытой двери на стойку портье. Стойка – единственное освещенное место, все остальное, включая перекошенный короб для ключей, скрывает черно-серая пелена. Граффити на оконной фанере вовсе не так бессмысленны, как может показаться на первый взгляд. Присмотревшись к надписям повнимательнее, Субисаррета неожиданно обнаруживает уже знакомое
Thrack! Splat! Sizzle!
а
затем —Ka-Blam!
Есть и другие надписи – толкающиеся и наступающие друг другу на пятки, но Икера интересуют именно эти. Кто их оставил, к чему они относятся, являются ли они документальным свидетельством произошедших здесь убийств? Что, если Виктор Варади захаживал сюда и надписи, а заодно и влажная Рита с календаря, подтолкнули его к созданию комиксов? Пусть так, но даже это не объясняет неоновой надписи «D.O.A.» и сумерек посреди белого дня.
Hisss! Pprrr! – от этой выведенной красным надписи можно было бы с легкостью отмахнуться, если бы не цифры, приклеившиеся к восклицательному знаку. Двойка и шестерка. Нервы Субисарреты после всего случившегося утром на пределе, повсюду ему мерещатся знаки и предзнаменования. Вот и сейчас он, помимо воли, совмещает обе цифры, чтобы в итоге получить 26.
«26» – номер в «Пунта Монпас», где было найдено тело Кристиана Платта. «26» – номер в пансионе «Королева ночи» в Брюгге: тот самый, где останавливался Альваро и позже сам Субисаррета, почему он вспомнил об этом только сейчас?
Хрясь! Бульк! Щелк!
Стекло по-прежнему хрустит под ногами, каким образом этот звук был бы передан в комиксе о ши-фу Эле? Что скажешь, Виктор?
Zlikt!
Именно это неудобоваримое сочетание букв вертится в мозгу Икера все то время, что он движется по битому стеклу, по направлению к ящику за стойкой портье. Ячейки, где когда-то хранились ключи, пусты, ничего другого ожидать не приходится.
– Микель! – зовет Субисаррета помощника.
– Слушаю, шеф.
– Подойди-ка сюда.
Странно, но под ногами норной собаки Микеля битое стекло ведет себя смирно, ничем не выдавая своего присутствия.
– У тебя есть зажигалка или спички?
Похлопав себя по карманам, Микель извлекает старенькую «зиппо» и протягивает Субисаррете:
– Вообще, бензин в ней почти кончился… Вы что-то обнаружили?
– Пока не знаю.
Лучше не вдаваться ни в какие объяснения, маленький язычок пламени выхватывает из темноты ребристую поверхность короба. Больше всего Субисаррета боится, что цифры под ячейками стерлись от времени и сырости. Вернее, одна-единственная цифра – «26». Только она интересует инспектора.
Только она.
Двойка и шестерка находятся в самый последний момент, когда «зиппо» начинает затухать. Все попытки реанимировать зажигалку ни к чему не приводят, но это уже неважно, цель найдена. Инспектор запускает руку в узкий зев ячейки и поначалу ничего не находит. И лишь спустя несколько мгновений обнаруживаются сразу две вещи: ключ на брелоке и… довольно толстый пакет, прислоненный к стенке ячейки.
Субисаррету колотит дрожь, как в самый ветреный и холодный день на побережье, на излете февраля, а ведь сейчас лето.
Июль. «Джаззальдия».
Снова оказавшись на улице и присев на край крыльца, инспектор рассматривает находки. Ключ, скорее всего, был просто забыт в ячейке. Он лежал у задней стенки короба, вот его и не заметили, когда забирали остальные. Ключ – самый обычный, от английского замка, слегка тронутый ржавчиной. Ржавые пятна можно обнаружить и на цепочке, соединяющей его с брелоком – тонкой алюминиевой пластиной на манер обычного армейского медальона. Но вместо группы крови на пластине выбит номер «26» (ничего удивительного) и название мотеля: