Инспектор и бабочка

В доме Виктора нет лифта.

И красотка с фотографии никогда бы не заглянула сюда по собственной воле. Слишком уж непрезентабельно жилище ночного портье.

Самая настоящая крысиная нора.

Даже от единственного окна мало проку: оно не мылось несколько лет. Мутные стекла обезображены грязными разводами, на приспущенных жалюзи лежит пыльный налет с палец толщиной. Узкий и такой же пыльный подоконник завален пустыми пакетиками от мармелада, – мишки, очеловеченные цифры с круглыми глазами и дурацкие crazy fruits издевательски улыбаются Икеру с пакетиков.

За окном неплохо просматривается пустырь с грузовиками и мотельчик на краю пустыря. Теперь можно разглядеть и его название:

D.O.A.

Инициалы владельца? Или просто первое попавшееся сочетание букв? Впрочем, дальнобойщикам (а именно они, судя по всему, составляют основной контингент мотельчика) все равно, как он называется. Важно, чтобы нашлась свободная комната с душем, телевизором и кроватью, где можно трахнуть снятую за небольшие деньги шлюху. Не исключено, что шлюхи живут тут же, в этой цыганской клоаке. Не исключено, что одна из них состоит в близком родстве с малолетним засранцем: тетка или старшая сестра. В душе Субисарреты поднимается запоздалая злость на мальчишку: как мастерски он развел его, как нахально выудил пятнадцать евро! Сумма, учитывая совсем не заоблачную зарплату инспектора, довольно внушительная.

Стоит ли добытая информация таких денег?

«Виктор не водит шлюх, у Виктора нет друзей и он – странный», – вот и все, что удалось узнать. Тоже, секрет Полишинеля! – о некоторых странностях ночного портье можно судить по пленке и сведениям, полученным от Аингеру, причем совершенно бесплатно. А сексуальная жизнь Варади не интересует Икера вовсе: хоть бы тот не водил к себе шлюх, а совокуплялся с электрическими скатами.

Единственное, что заслуживает внимания: визит в крысиную дыру Исмаэля Слуцки. Но почему Субисаррета решил, что Варади посетил именно Исмаэль, никто другой? Исмаэль не единственный чернокожий, который ходит в дредах, носит золотой медальон и выглядит не как отброс с набережной – вполне респектабельно. В его собственном полицейском управлении таких наберется не меньше полдесятка, что уж говорить обо всем Сан-Себастьяне и окрестностях?

Засранец сказал, что мог бы опознать визитера. Но для этого нужна очная ставка. Попробуй затащи на нее немытое отродье!.. Но даже если удастся приволочь мальчишку… Вдруг окажется, что Исмаэль не имеет никакого отношения к таинственному черному незнакомцу? Как он, Икер Субисаррета, будет выглядеть в глазах подающего большие надежды саксофониста?

А в глазах его русской подруги?

Именно этот факт напрягает больше всего.

А еще то, что инспектор никак не может обнаружить на стоянке своего собственного «сеата». А ведь он хорошо помнит, что поставил машину рядом с большим американским грузовиком с красной кабиной. Грузовик стоит и сейчас, а вот «сеат» куда-то испарился. Его место заняло какое-то ретронедоразумение с откидным верхом. Вот черт, это же и есть…

«форд-Thunderbird»!

Машина Виктора Варади, единственная в своем роде. Колымага, развалюха, – каких еще эпитетов удостаивался «Thunderbird»? Какими бы они ни были – отсюда, с высоты четвертого этажа, «форд» смотрится неплохо. Вытянутый сигарообразный корпус являет собой образец элегантности: будь он поновее, в нем не стыдно было бы прокатить даже красотку с фотографии.

Но «форд» совсем не нов, да и выглядит тускловато. Аингеру утверждал, что «форд» – красного цвета, но он не красный. А… какой?

Темный. Просто темный. Все в этом «форде» представляет собой симбиоз темных и светлых тонов, как если бы Субисаррета смотрел старое черно-белое кино.

Но Субисаррета не любит черно-белое кино, цвет – куда приятнее. Взять к примеру агрессивную морду американского грузовика…

Вот черт.

Еще несколько секунд назад она была ярко-красной, но теперь цвет ушел и из нее. То же произошло со всеми остальными машинами, с отелем, с самим ландшафтом. Когда Субисаррета поднимался сюда, было позднее, наполненное солнцем утро. Теперь же определить в точности, какое время суток на дворе, – невозможно.

Черно-белое, вот какое.

Дьявольщина.

Икер потер глаза, затем несколько раз надавил пальцами на глазные яблоки и снова уставился в окно: картинка не изменилась. Та же монохромная срань с «фордом» в эпицентре. Наверное, все дело в грязных оконных стеклах. Свет преломляется в них как-то по-особенному, вот и возникает эффект черно-белого кино.

Так Икер и будет думать. Во всяком случае – пока.

Инспектор вынул из кармана пиджака мобильник и набрал Микеля. Гудки пошли не сразу, им предшествовало легкое потрескивание, а сам голос Микеля прозвучал как из бочки. Как если бы он находился за тысячи километров, где-нибудь в Бенине.

– Шеф?

– Нет, папа римский, – проворчал Субисаррета. – Вот что. Ты должен приехать в Ирун.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– А Бенин?

– Бенином займешься позже.

– И что мне делать в Ируне?

– Найдешь пустырь в цыганском квартале, – там сейчас стоянка дальнобойщиков и мотель, он называется D.O.A.

– Как?

– Доа.

– Что-то я не припомню в Ируне цыганского квартала… – голос Микеля прерывается помехами и звучит все тише, перемещаясь из Бенина прямиком в Камбоджу. – Но если вы утверждаете…

– Я как раз здесь нахожусь. Но тебе нужна стоянка дальнобойщиков.

– И что мне может там понадобиться?

– Найдешь старый «форд-Thunderbird» с откидным верхом. Номерной знак ноль восемь восемьдесят VPJ. Записал?

– Запомнил.

– Осмотришь его, ну и вообще… Понаблюдаешь за окрестностями.

– Мне дождаться вас?

– Да. Через сколько ты можешь быть в Ируне?

– Если не будет пробок на выезде…

– Пробок сейчас нет.

– Тогда через полчаса.

– Отлично. И поторопись.

– Уже стартую, шеф.

На кого-кого, а на норную собаку Микеля можно положиться. Ему все еще нравятся игры во всемогущих полицейских; звезд с неба он не хватает, и с воображением у него туго, но Икеру как раз и нужен сейчас простодушный, ничем не замутненный взгляд со стороны. Под этим взглядом «форд» (как надеется Субисаррета) снова станет обычным автомобилем, а не машиной времени, переносящей в старый кинотеатр, где идут черно-белые фильмы.

Дались же ему эти черно-белые фильмы!

Красотка с фотографии на холодильнике кажется выписанной прямиком оттуда, то же можно сказать о виде из окна: за то время, что инспектор разговаривал с Микелем, ничего не изменилось, напротив: сумерки сгущаются. Грузовики на стоянке едва видны, зато название мотельчика, прохладно сияющее неоном, так и лезет в глаза.

D.O.A. – что же все-таки это означает?

Нужно перестать пялиться в окно. И переключиться, наконец, на крысиную нору.