Инспектор и бабочка

Всему должно быть рациональное объяснение, и рано или поздно инспектор его получит.

– Забавный у тебя свитер, детка. А кто такая Мафальда?

– Одна смешная девочка, – ангел улыбается и тычет пальцем в рисованное лицо. – Я люблю истории про нее.

– И что это за истории?

– Они тоже смешные. У меня есть сто книжек про Мафальду.

– Целых сто?

– Ага. Мо покупает их мне. И Иса. Такие большие книжки с рисунками.

– Комиксы? – осеняет Субисаррету.

– Комиксы, да. Ты любишь комиксы?

– Ну, я не особенный фанат, но кое-что мне нравится. Например, приключения частного детектива Блексэда. Слыхала про такого?

– Нет. А частный детектив – это все равно что полицейский инспектор?

– Не совсем. Инспектор никогда не нарушает закон, а частный детектив может его и обойти. Если это нужно в интересах правосудия.

– И сделать то, что обычно не делает инспектор? То, что запрещено?

Субисаррета на секунду задумывается, а потом произносит:

– В некотором смысле – да.

– Тогда я была бы самым главным частным детективом во всей вселенной!

Интересный поворот в разговоре. Интересный еще и потому, что Субисаррета уверен: как раз здесь девчонка не лжет. Опекаемая не в меру любящими людьми, она и впрямь слишком многое себе позволяет. И уверена в собственной безнаказанности, и чувствует превосходство над всеми остальными. Кроме того, инспектора не покидает странное чувство, что Лали прикидывается. Выдает себя не за ту, кем является на самом деле. Сходные чувства он испытывал и при общении с горничной Лаурой, сейчас же все сложнее. Ангел ведет себя как и положено вести восьмилетней девочке, и разговоры у нее соответствующие, но иногда в них возникают второй и третий смыслы. Подтексты, которые может вложить в ту или иную реплику только взрослый человек.

Взрослый, умный и очень осторожный.

Как бы ни старался Субисаррета, – он узнает не больше, чем ему (по мнению девчонки) положено знать. Это раздражает и восхищает одновременно, он не знает никого, кто обладал бы столь изощренной техникой манипуляций.

– Одно маленькое «но», детка. Обходить закон можно только в интересах справедливости. Если все легальные методы исчерпаны и ничего другого не остается.

– Это скучно, – кривит губы ангел.

– Скажу тебе по секрету, что в справедливости, как и в законе, нет ничего веселого.

– Тогда зачем они нужны?.. Когда львицы загнали беднягу слона, это было справедливо?

– Не знаю. Наверное, нет.

– Ты рассуждаешь как слон. Но если бы они его не убили, им нечем было бы кормить своих детей, маленьких львов. И они бы умерли от голода. Это было бы справедливо? – ангел делает ударение на слове «это».

– У животных и человека разные понятия о справедливости. Если, конечно, не принимать во внимание твоих кошек. Твои кошки особенные, да?

– Особенные, – подтверждает Лали. – Когда сами захотят. А когда не хотят – они просто кошки.

– Частный детектив Блексэд – тоже кошка. Вернее, кот.

– А я думала, он похож на тебя.

– К сожалению.

– К сожалению, потому что ты не кот? Или потому, что ты не можешь обойти закон?

– Потому что он всякий раз докапывается до истины. А в реальной жизни… с реальными полицейскими инспекторами… такое случается далеко не всегда.

– Я хочу книжку про твоего детектива.

– Ты можешь попросить… э-э… Мо. Или Исмаэля. Они тебе купят. Ну, или я могу тебе ее подарить.

– Правда?

– У меня в багажнике лежат целых три истории про Блексэда. Новехонькие, с пылу с жару.

– И ты отдашь мне все три?

– Почему нет?

– Здорово! А я подарю тебе Мафальду.

– Заметано. Кстати, я знаю еще одного любителя таких книжек. Он работает в гостинице, и ему очень нравятся ваши кошки. Можешь угадать, про кого я говорю?

– Всем нравятся наши кошки.

– Но не все делают им подарки.

Ангел морщит лоб, как будто что-то припоминая.

– Только чур не придумывать имя, чтобы я понял: ты угадала, а не ляпнула что-то просто так, – предупреждает Субисаррета.

– Хорошо. А еще ему нравятся мармеладки, да?

– Все верно.

– Тогда его зовут Виктор.

– Молодец! А откуда ты знаешь про мармеладки? Ты знакома с Виктором?

– Про книжки мы не говорили.

– А про что вы говорили?

– Ни про что, – неожиданно замыкается девчонка.

– Но ты же сама сказала: «Про книжки мы не говорили». Значит, говорили о чем-то другом. Правильно? Может, вы говорили о ваших кошках?

– Он только сказал, что у него была такая же кошка когда-то.

– И все?

– Да.

– Это было вчера?

– Нет.

– День назад? Два?

– Наверное.

– А где вы разговаривали?

– Там, где он сидит за стойкой. Я ждала Мо, и она очень быстро пришла. Он успел только сказать про кошек. Спросил, можно ли их навестить. Но так и не пришел.

– А он общался с Мо? Может быть, с Исмаэлем или с кем-нибудь еще? С Хлеем, например?

– Не знаю.

– Надеюсь, вы уже все успели выяснить? – за спиной Субисарреты раздается голос Дарлинг. Так неожиданно, что инспектор вздрагивает.

– В общих чертах…

– Ты оставишь нас ненадолго, дорогая? – это не вопрос и не просьба: приказ. В последний момент русская смягчает его необходимым дополнением, способным заинтересовать любознательную маленькую девочку. – Исмаэль кормит чаек, и ему без тебя скучно. И чайкам тоже.

В присутствии Дарлинг Лали моментально становится тем, кем и должна быть: малышкой, полностью зависящей от взрослых. Малышка безропотно поднимается с кресла и делает несколько шагов в сторону борта яхты; только теперь Субисаррета замечает, что из заднего кармана ее джинсов торчит салфетка. Та самая, которой она вычищала кровь из ушей инспектора. Прежде чем скрыться за рубкой, она оборачивается и подмигивает обоим – и Икеру, и Дарлинг.

– Забавная девчонка, – говорит Субисаррета, как только они остаются одни.

– И не так проста, как может показаться на первый взгляд. Но, кажется, вы с ней поладили. Это редко кому удается.

– Я пообещал ей книжку о частном детективе.

– Книжку?

– Не совсем книжку, конечно. Комикс. Девочка сказала мне, что вы с Исмаэлем покупаете ей комиксы.

– Читать она не особенно любит, но картинки рассматривает с удовольствием.

– Она смышленая. И много чего рассказала мне.