Институт экстремальных проблем

Внезапно он вспомнил все. Лабиринт! Света!!! Вадим повернул голову и увидел открытые глаза девушки.

— Света!.. — голос Медведева сорвался, онемев от счастья, он склонился над любимой. — Светочка!..

— Димка…

— Вадик! Светлашенька, солнце мое, для тебя я хочу быть Вадиком! Ну назови меня так! Пожалуйста!!!

— Вадик… — Светлана слабо улыбнулась. — Я думала, ты никогда не догадаешься…

— Ну ты же знаешь, какой я тупой! — радостно рассмеялся Вадим и нежно поцеловал ее. — Наконец-то ты проснулась! Все так переживали, а я вообще чуть с ума не сошел!

— Я знаю.

— Я так и думал, что ты все слышала и видела, — облегченно вздохнул Вадим. — Но не могла ничего сказать, а я не знал, как привести тебя в чувство, и никто не знал, что делать. Почему ты ничего не сказала мне заранее, даже не намекнула?

— Я не думала, что так получится, — чуть слышно прошептала девушка, — а потом, после лабиринта, я пыталась подсказать, но…

Медведев вспомнил необыкновенно яркий сон, приснившийся, когда они ехали из Рудянки в клинику, и догадался, что тогда подействовали вовсе не уколы, сделанные Олегом. И сейчас для приведения его в нормальное состояние не понадобились никакие успокаивающие препараты, боль прошла, размеры тоже стали вполне стандартными.

— Я даже не идиот, а, как говорит Ира, кусок идиота, потому что я ничего не понял, — признался Вадим. — Мне происходившее казалось настолько гадким и противоестественным, что я в какой-то момент был готов отрезать себе все «подсказки».

— Хорошо, что Андрей вовремя вмешался.

— Это ты его позвала? — поразился Медведев.

— Нет, он сам почувствовал что-то неладное, — девушка устало закрыла глаза.

Вадим испугался:

— Светлаша, что с тобой?! Тебе плохо? Ты слышишь меня? — дрожащими от волнения пальцами он дотронулся до бледной щеки, до лба и обнаружил, что широкая серебряная лента, обвивавшая голову, сдвинулась с места. — Светочка, что я могу для тебя сделать? Можно убрать цепочки? Или они еще нужны для чего-то?

— Можно, — еле слышно ответила Светлана.

Вадим очень осторожно снимал с ее тела серебряную паутину, которая местами потемнела настолько, что стала угольно-черной, и постоянно рвалась. На нежной коже от металлических нитей остались красноватые вмятины, которые он пытался разгладить легкими прикосновениями губ.

— Солнышко мое, зайка, котеночек мой любимый, рыбка, птичка, — никакие ласковые слова не казались ему сейчас приторными или пошлыми. — Я придурок, Светлашенька, я редкостный придурок! Ты отдала всю энергию ради нас, а я тебя, чуть живую, только что не ругаю за то, что ты вовремя чего-то там не сделала. Я скотина, эгоист, я…

— Дим, какой список смотреть? — голос Светы был очень тихим, но она улыбалась.

— Полный реестр, который необходимо срочно переработать! — Вадим обрадовался, увидев улыбку. — Сейчас я сниму с тебя всю эту бижутерию, а потом… Светлаша, ты же не ела ничего несколько суток! Сейчас гляну, что из еды здесь найдется…

— Димка, мне есть совсем не хочется, — остановила его девушка, — а вот попить принеси.

Медведев, не слушая ее возражений и не одеваясь, кинулся на кухню и через несколько секунд оттуда донесся грохот падающих банок с тушенкой и сгущенкой, которых Андрей привез из города столько, что хватило бы примерно на месячное автономное существование десятку человек. Сопровождаемое приглушенной руганью Вадима, свалилось и разбилось что-то стеклянное, потом разорвалась бумага и, судя по всему, на пол высыпалось несколько килограммов гороха. Медведев очень пространно и эмоционально – Света слушала его с большим интересом – высказался по поводу собственной неуклюжести, почти заглушив звуки дальнейшего разгрома, но вскоре с довольным видом появился в комнате, держа в одной руке стакан воды, а в другой – большую кружку молока с медом.

— Так, — категорически заявил он, напоив любимую, — мало ли чего тебе не хочется, а есть – надо! Вот тебе молоко с медом, а потом я манную кашу сварю.

— Деспот! — весело ужаснулась Светлана, пытаясь приподняться.

— Да, радость моя! — со счастливой улыбкой согласился Вадим, подкладывая под Светину спину подушки и укрывая ее пледом. — Вот так, — приговаривал он, — вот так тебе будет тепло!

— Мне не холодно, — слабо сопротивлялась Света.

— Светка, не спорь со мной! Ты вся, как ледышка, особенно руки! В конце концов, ты входишь в состав моей группы, а меня с должности командира пока что не сняли, и поэтому ты должна меня слушаться! — Вадим поцелуем заглушил ее возражения. — Немедленно выпей молоко!

— Тиран! — охнула Света.

— Деспот, тиран и вообще жуткий тип! — радостно рассмеялся Медведев. Одной рукой он обнял девушку за плечи, а другой поднес к ее губам кружку. — Это любимое средство Зины, и я по себе знаю, как оно помогает, как восстанавливает силы!

Света маленькими глотками пила молоко и улыбалась.

— Дим, кухня-то как, цела?

— Ну-у, там требуется небольшая уборка, — уклончиво ответил Медведев и сменил тему: — Да что ты про всякую ерунду думаешь! Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, Дим, не волнуйся и расскажи, что у тебя с коленом?

— Не знаю, — Медведев беспечно дернул здоровым плечом. — Олег что-то говорил про мениск, но, знаешь, мне было совсем не до него, я не мог думать ни о чем, кроме того, как разбудить тебя, как передать тебе энергию. Кстати, энергии во мне явный переизбыток, ты только посмотри, что со мной творится! Мне срочно нужно избавиться от этих излишков, и ты должна помочь мне! Можешь сказать, что я маньяк, но я хочу… — он запнулся и, вдруг смутившись, натянул на себя угол пледа. — Ну, ты догадываешься, чего всегда хочет мужчина… Все получилось так сумбурно, я совсем не так представлял себе… Я не знаю, что чувствовала ты, а я чуть не умер и ничего не понял, было что или ничего не было. Я хочу, что называется, с чувством, с толком, с расстановкой… — Вадим судорожно пытался подобрать слова, которые не показались бы любимой пошлыми или обидными, в голову ничего не приходило, он расстроенно замолчал, но легкая улыбка любимой ободрила его. — Я очень неприлично веду себя, да? Хочу удовлетворить свои животные инстинкты, оправдываясь тем, что это пойдет тебе на пользу…

Вадима перебил лай за дверью; Казан, услышав голос Светланы, уже не царапал дерево, а изо всех сил ломился внутрь.

— Фу!!! — заорал Медведев на пса, но тот не замолчал и не прекратил своих попыток добраться до девушки. — Та-ак, теперь этого лешего придется как-то успокаивать, иначе он никакой жизни не даст! — Вадим с неохотой поднялся с дивана.

— Дим, пусти его, — попросила Света, и через несколько секунд в комнату с радостным визгом ворвался лохматый клубок.

Казан вскарабкался на диван и уткнулся носом в шею девушки. Он замер, и только хвост слабо подрагивал, выражая высшую степень счастья.

— Хороший пес, хороший, — улыбнулась Светлана и погладила его.

Казан перестал сдерживать эмоции и в один момент облизал лицо и руки девушки, которая со смехом отворачивалась от обезумевшего от восторга пса.

— Ну все, хватит!

Медведев почувствовал самую настоящую ревность и попробовал прогнать Казана, но не тут-то было. Пес увернулся от Вадима, спрыгнул на пол и забежал с другой стороны дивана, намереваясь снова забраться туда. От не очень ловкого в движениях из-за распоротого плеча и разбитого колена Медведева, схватившего Казана за хвост, пес вырвался и заполз под диван. Оттуда Вадим вытащил его за задние лапы, однако не удержал, и пришлось опять ловить его и выдворять не только из комнаты, но из дома. Со двора долго доносились разнообразные звуки, которыми Казан выражал свое негодование.

На этот раз не было ни пугающего падения в непроницаемую бездну, ни боли, ни взрывных ощущений, полузабытых за долгое время болезни, ни ожидаемого восторга от того, что тело снова подчиняется ему, Вадим чувствовал, что его переполняет тихая радость бытия. Это чувство было сродни безмятежному полету сквозь пронизанное светом пространство, которое иногда приходило к нему во сне. Он чувствовал, как растворяется, становится единым целым с любимой и отдает ей энергию, душу, все, что у него есть.