ГЛАВА 1

Белоруссия.

Помню себя примерно с 5 лет. Маленькая, светловолосая с очень голубыми не большими, но открытыми глазами, худышка с молочно-шоколадным загаром. Летом у родителей отпуск, приехали погостить к моей бабушке по папе, Прасковье Спиридоновне, она вышла замуж во второй и последний раз за Геннадия Евдокимовича, сельского учителя по русскому языку, по совместительству директора сельской школы. Он вдовец и она вдова, нашли друг друга. Белорусская деревушка начиналась там, где заканчивался асфальт и начинался песок, волны песка бороздили мотоциклы с люльками и без, грузовики завязали в дождливый день. Вдоль улиц из-под песка торчали избы-срубы с русскими печами, на которых было тепло спать и прятаться, из печи пахло хлебом и кашей, сушенными лесными грибами и сухими травами. Всё то, что мы берем в детстве потом проецируем и несём во взрослую жизнь. С детства, у меня было ощущение, что мне ничего не нужно от этой жизни, что всё итак прекрасно и с этим инфантильным чувством я жила почти 30 лет. Это лето было жарким и приятным, я гуляла во дворе, где со мной гуляли маленький поросенок, несколько курочек и два гуся. Во дворе стояла изба с крыльцом, рядом колодец, а напротив деревянные сени, где находились вороной конь-тяжеловес Буян, с лохматыми сапожками, его запрягали для пашни, пятнистая корова Марта, её теленок, несколько свиней и много сена. За сенями раскинулся сад-огород с растущей в песке, как на дрожжах, бульбой (картофель), да гигантским буряком (свекла). Геннадий Евдокимоич очень любил варенную бульбу с селедкой, и бабушка часто готовила холодный свекольник или холодник (национальный белорусский суп на основе клубней и ботвы свеклы, очень яркого бордового цвета, обычно подаётся холодным со сметаной), хоть сама и не любила его. Бабушка была с характером, так сказать, много чего не любила, терпела, но не долго, говорила всегда в лоб, но не по лбу, не в бровь, но в глаз. Иногда, этим своенравным характером и раздражала Геннадия Евдокимович. Мне в силу своего нежного возраста, было по барабану у кого какие отношения, просто слушала, просто наблюдала, у меня были свои дела во дворе. Любила находиться там, где меня не видно, за домом, где рос сладкий зелёный горошек, около деревянного забора где можно было свободно петь свою песенку собственного сочинения на своём каком-то иностранном, как мне казалось, языке. "Ух ты ж, какая певица у нас тут появилась!" – обращал мое внимание на себя весёлый почтальон бросая газету и письмо в почтовый ящик. Я переставала петь и долго смотрела ему вслед через прорези забора. В конце песчаной улицы начинался сосновый лес с черничными кустами, туда меня брал с собой мой старший брат Валера, его друзья боялись что я могу разболтать взрослым, что они курят. Мой брат почему-то всегда был уверен, что мне можно доверять, я же, как бы, была перед ним в долгу, за то, что взял меня с собой. Заручившись словом моего брата, мальчишки автоматически стали мне такими же старшими братьями, которые меня опекали и рассказывали о своих тайниках времен войны, чтоб я окончательно как бы влилась в их стаю. Наевшись до отвала черники или голубики, мы шли на площадку где среди местных молодых людей проводилась запрещенная для такой мелюзги как я, игра в "ножички". Нож у каждого должен быть свой, смысл игры был в том, чтобы нож просто воткнулся, рукояткой вверх, желательно ближе к центру мишени, так как повсюду пески, это было действительно не просто. Мне на эти соревнования вход был запрещён, но маленький ножик мне все же удалось выпросить у какого-то мальчишки, который видимо все-таки еще боялся, что всё станет известно о его увлечении сигарками. С сине-фиолетовым ртом я шла довольная домой помогать маме кормить поросенка. Сидя на крыльце, я с мамой чистила сваренную в мундире мелкую картошку, которую макала в солонку с солью и отправляла то себе, то хрюшке в рот. Дни шли за днями, я пела и играла сама с собой, рассматривала и тестировала подаренный мне ножик, который у меня естественно конфисковал кто-то из заботливых членов моей семьи. Уже на том этапе своего развития я ощущала, что в целом ничего не боюсь, ощущение самодостаточности во мне уже присутствовало.

Аппендицит, школа, Тарас Бульба.

В школу я пошла как обычный ребёнок с семи лет. Я была очень подвижным и живым ребенком.

7 февраля, солнечным морозным днём, в 9 лет, мне сделали операцию по удалению аппендикса с аномалией в виде дивертикулеза, под общим наркозом. В операционной, ассистировал молодой интерн, от которого я не могла отвести глаз, пока мне не закрыли лицо кислородной маской, возможно после этого события, у меня возникло желание стать хирургом, когда вырасту. В постоперационный период мне не разрешали скакать, прыгать, бегать и поднимать тяжелее трёх килограмм. Меня это не напрягало, поскольку, каждый день, мой портфель носили в школу брат или папа, а на обратном пути меня с портфелем также забирали или брат, или папа на своей рабочей машине. Этот министерский образ жизни мне очень нравился, но длился он всего пару месяцев.

Мои школьные годы проходили как у всех ребят, уроки, кружки, спортивные соревнования, влюбленности и прочие шалости.

– Ты принесла? – спросили меня хором Ленка с Машкой.

– Да, тихо! – прошептала я. Мы были одноклассницами с первого до 11 классы. Учились мы по трехступенчатой системе, первая ступень в начальной школе с 1 по 3 класс, вторая ступень в средней школе с 5 по 9 класс и третья ступень в школе старшеклассников с 10 по 11 класс. Это были три разных учебных корпуса, и трое разных классных руководителей.

– Пойдём, покажу – по-геройски повела я своих одноклассниц подальше от школы. Обнаружив небольшой шалаш, мы спрятались от посторонних глаз и запыхтели. Почему-то именно я, учила девчонок курить. Видимо потому, что у меня уже был опыт на летних каникулах во дворе, в кругу своих подружек Таньчика и Леньчика. Всё. Я побаловалась, и мне не пошло, а одноклассницы и подружки закурили всерьез и надолго. Возникает риторический вопрос, кто за нас делает выбор? От части, мы сами проявляем волю и характер, а от части обстоятельства за нас решают, что делать и куда идти. Научится маневрировать между обстоятельствами или оставить всё на волю случая? В детстве, конечно же этому не учат. Среда, в которой растёт ребёнок, взаимоотношения родителей, учителя в школе, родственники, друзья, враги всё это формирует будущее ребенка. Спустя годы, получается готовый продукт, который либо вписывается в общие шаблоны, либо проявляет характер, и идёт один. Индийские пословицы тому подтверждение. "Ребенок – гость в твоем доме. Накорми, выучи и отпусти. Избегай дел, зависящих от других; стремись лишь к тому, что зависит от тебя самого. "Если у тебя есть враги, значит у тебя есть характер".

С древними мудростями не поспоришь, только вот понимать их начинаешь, когда уже весь лоб в шишках. В школе я обожала "Литературу" и "Историю". В пятом классе, наша вторая, по ступени средней школы, классная руководительница лучезарная, всегда "при параде", Елена Ивановна давала задание всем выбрать тему и написать сочинение по мотивам романа Н.В. Гоголя "Тарас Бульба", тем было больше двадцати. Это художественное произведение, меня сильно вдохновило, и я как всегда, задание Елены Ивановны, поняла по-своему. Я почему-то решила, что этот список тем, является планом для одного сочинения и вместо положенного объема, по школьному стандарту, трёх с половиной листов, настрочила две тетради, с вклеенными страницами. Елена Ивановна поставила мне столько пятерок, что мне хватило на две четверти вперёд.

Следующим шагом моего развития после окончания школы и закончив одновременно подготовительные курсы, не без помощи родителей, я поступила в университет. Меня зачислили в университет и приняли туда же на работу, лаборантом на кафедру, а через месяц секретарем в деканат факультета, в котором я числилась студенткой.

Деканат, приемная комиссия.

– Добрый день, Инна Олеговна! Вас беспокоит Ответственный секретарь приемной комиссии, меня зовут Ольга Викторовна М. Цель моего звонка, пригласить Вас на летний период для набора абитуриентов в наш университет. Вы согласны? – повисла пауза;

–Да, я согласна – пытаясь проглотить слюну ответила я. В эту минуту, мне стало приятно от того, что ко мне обратились по имени и отчеству, как в пример, должен обращаться руководитель к своим подчиненным.

– Тогда мы ждём Вас завтра к 10:00, в первом корпусе, в приемной комиссии. В трубке пошли гудки.

Это был месяц май. На момент этого звонка, мне было 18, я заканчивала первый курс.

– А, как же моя сессия? – спросила я осторожно у сотрудницы Алёны, которая сидела напротив и заполняла ведомости и журналы. – Ну ты не переживай, я помогу, да и преподаватели тебя знают – она ответила спокойным, почти ласковым голосом. Алёна училась на курс старше и её обаяние, мало кого оставляло без внимания, особенно заочников, которые учились весьма формально, и всегда щедро благодарили Алёну и весь состав деканата, приглашая отпраздновать в хорошем ресторане удачное окончание сессии. В деканате шла жизнь особенная, в неё я не вписывалась. То ведомости запорю, то студентам слишком долго справки выписываю, то в аккредитацию никак не въеду, мой декан краснел и пыхтел от недовольства, но старался не подавать виду, что чем-то не доволен, так как все же я была под его патронажем в этом заведении. Он был нашим соседом, который видел, как я росла. Его супруга Юлия Хажисуфовна, учитель математики, приходила на кофе, поболтать с моей мамой у нас на кухне. Жили как одна большая семья. Особенно когда у них родился долгожданный сын Андрюша. Мама жертвовала борщом и пирожками, чтобы подкормить, (я сейчас без иронии) любимых соседей. Только когда дядю Юру (Юрия Александровича) возвели на должность декана, потихоньку все разговоры на кухнях стали затихать.

Я соблюдала субординацию и старалась меньше контактировать с вышестоящей инстанцией. Первое время, по утрам, мы добирались до деканата на белой "семерке". Мне казалось, что всё впереди, и нет проблем. Я старалась ловить баланс, между разговорами в деканате и разговорами с деканом по пути на работу. После работы, я добирались домой, обычно, своим ходом.

– Пусть набирается опыта, да и зарплата там побольше чем в деканате – протараторил Юрий Александрович моей маме перед утренним выездом. В его глазах читалось, что наконец-то этот балласт, то есть я, покинет его обитель. Да и девочки из деканата смогут спокойно обсуждать важные темы и своих женихов, не оглядываясь.

Итак, получив напутствие и благословение с облегчением от сотрудников и моего декана, но уже ни как соседа, я направилась на трамвае в кампус университета.

Около входа толпилось много народу. Это были студенты, абитуриенты и их родители, всё смешалось. Меня встретили молодые охранники, студенты «юрфака», Сега и Фарит.

– Куда? – важным тоном, с армянским акцентом спросил Сега.

– Мне назначено к 10:00 в приемную комиссию – смущение меня одолело, и я покраснела.

– Это новенькая наверно, проходи – сказал высокий добряк Фарит, и улыбаясь спросил – знаешь куда идти? Я кивнула.

Это лето было жарким во всех смыслах, трудились как на золотых приисках в ритме нонстоп, особенно во время вступительных экзаменов на "бюджет", т.е. бесплатное обучение. Работа кипела до часу ночи и на утро, как на праздник, я спешила сюда вновь. Я приходила всегда раньше всех, хотя и жила дальше всех, мне было в кайф ранним утром, открывать окна и впускать свежий утренний воздух в мой мир, где меня приняли, раскрыли и дали свежий воздух.

Наш коллектив согревала и защищала во всех смыслах, заражала своим смехом как колокольчик, и вела за собой огромную армию абитуриентов в новую жизнь, та самая лучшая из лучших, которой завидовали и пресмыкались, всегда весёлая чтобы не случилось, никогда не проигрывающая Ольга Викторовна М. Её портрет, в моей памяти останется навсегда. Плохое слово "навсегда". Её большое сердце заставили остановится навсегда, огромный букет роз остался лежать на заднем сидении навсегда, который она так и не успела вручить имениннице, в этот трагичный день.

Жукова, ректор, Ставрополь.

Незадолго до трагедии, я и моя сотрудница Жукова, так звали её все, даже её друзья и ректор нашего университета, улетели на уикенд с молодоженами. Эта пара влюбленных, были её друзья, они предложили Жуковой полететь в Сочи на две ночи, потому что очень дешёвые билеты, а Жукова предложила мне, ну чтобы не быть третьей лишней. И мы полетели. Десять минут на взлет, десять на полёт и десять на посадку. Это был первый мой полёт без родителей, и такой непродолжительный. Веселились, купались в море и даже пили коктейли в ночном клубе, где периодически, выступала звезда шансона, между современными треками и столиками с щедрыми на угощения в её честь, гостями. Вечером, морской воздух смешивался с пылким дыханием раскаленного за день асфальта и сладким цветением пряных светло-розовых или кремово-пудровых магнолий. На Юкках торчали белоснежные грозди колокольчиков, а на раскидистых королевских пальмах светились переливами радужные звонкие сверчки. Наш обратный путь через перевал, на автобусе, был такой же длинный впервые для меня, как и впервые, самый быстрый полёт на самолете. Вернувшись домой с отекшими, как бутылки, ногами, приведя себя в божеский вид, мы летели без оглядки не на работу, а в наш мир, где мы были звёздами, ну нам так казалась по крайней мере.