Интендант третьего ранга

–  Но дать полномочия первому встречному…

–  Наша армия стоит у Ленинграда и Смоленска. Через месяцдругой война закончится. У нас нет времени. Вы читали приказ о поставках? Чем быстрее хлеб, мясо, молоко и яйца начнут поступать на склады вермахта, тем больше почета будет тем, кто это организовал. Если Кернер нас подведет, мы расстреляем его - только и всего. Вам, Краузе, нет нужды делать карьеру, вас ждет поместье тестя. Мне нужно заслужить расположение командования…

Комендант не ответил.

–  Не обижайтесь, Эрвин!
– усмехнулся Ланге.
– Я человек простой, говорю, что думаю. Кстати, ваш денщик, разбудив меня спозаранок, пообещал отличный завтрак из свежих продуктов. Где они?

–  Клаус!
– позвал Краузе…

* * *

КернерКрайнев, выйдя от коменданта, отвязал вожжи от забора. Часовой у крыльца сделал ему знак, Крайнев достал из корзины, прикрытой соломой, два яйца и отдал их солдату. Часовой тут же разбил носики о приклад, выпил яйца, пустую скорлупу бросил в палисадник. Подмигнул Крайневу.

–  Приезжайте чаще!

–  Теперь буду!
– пообещал Крайнев.

Из дверей выскочил Клаус, сунул Крайневу пустую корзину.

–  Данке!
– поблагодарил Крайнев.

–  Ваш деревенский шнапс - высший класс!
– довольно сказал Клаус.
– Привозите еще! И шпик! Мужчине, чтоб быть сильным в любви, надо хорошо питаться!
– он довольно захохотал.

Крайнев попрощался и сел в телегу. На перекрестке он свернул налево, на следующем - направо и остановился у деревянного домика. На потемневшей от времени стене его висел плакат, изображавший плутовато прищуренную рожу, вписанную в шестиугольную звезду. Надпись сверху, почемуто на украинском, утверждала: "Жид - це ваш відвічний ворог!" Крайнев заинтересованно подошел. Ниже звезды в трех столбцах текста, как понял Крайнев, скруппулезно перечислялись еврейские грехи, а в самом низу большими буквами подводился итог: "Сталін та жиды - це банда злочинців!" "Еще у них была листовка для красноармейцев: "Без жидаполитрука, рожа просит кирпича!" - вспомнил Крайнев. Левее плаката в окне домика виднелась самодельная вывеска: "Фото на документы. 1 снимок - 3 рубля или 2 яйца". Крайнев пожал плечами и постучал в окошко. Показалась лохматая, всклокоченная голова, исчезла, спустя мгновение ворота отворились. Крайнев заехал внутрь, бросил вожжи и взял корзину, прикрытую полотном. Спрыгнув на траву, он заметил в огороде молодую женщину с мотыгой. Она с любопытством разглядывала гостя.

–  Прошу господина в дом!
– сказал фотограф, молодой худощавый еврей.

Крайнев прошел за ним. В большой комнате на одной из стен белел экран из простыни, под ним стоял стул.

–  Садитесь!
– пригласил хозяин.

–  Как вас звать?
– спросил Крайнев, проигнорировав приглашение.

–  Давид…

–  Меня - Эдуард. Я не могу сниматься в этом рядне, Давид, у меня будут серьезные документы. Нужна рубашка и костюм. Могу купить, если есть лишний. Заплачу рублями или продуктами. Есть сало, масло, яйца…

–  Минуточку!

Давид исчез и скоро появился с женщиной, замеченной Крайневым в огороде.

–  Вот, Соня!
– робко сказал Давид, пропуская женщину вперед.
– Товарища интересует костюм…

–  Покажите продукты!
– строго сказала Соня.

Крайнев поставил корзину на стол, откинул полотно. Соня наклонилась и некоторое время тщательно рассматривала продукты, затем понюхала их.

–  Яйца свежие?

Крайнев взял одно яйцо, разбил носик о спинку стула, отломил скорлупу.

–  Пробуйте!

Соня поднесла яйцо ко рту. Давид смотрел на нее жадным взглядом. Соня отпила немного и передала яйцо ему. Давид высосал содержимое в один миг. Соня прошла за ширму и скоро вернулась с черным строгим костюмом в руках.

–  Как раз на вас! Два раза надели. Пятьсот рублей!

–  Разрешите примерить?

Крайнев взял костюм и скрылся за ширмой. Подскочивший Давид дал ему чистую белую рубашку с мягким воротничком, галстук. Крайнев переоделся. В комплекте к костюму шли не брюки, а галифе из черного плотного габардина. Соня оказалась права - костюм будто на него шили. Крайнев вышел в комнату, покрасовался перед зеркалом.

–  Беру! Сколько за все?

–  Семьсот!

Крайнев достал из кармана пачку сотенных купюр, отсчитал семь листов.

–  А продукты?
– растерянно спросил Давид.

–  Продукты отдаю так. При условии, что накормите обедом. Проголодался…

Полчаса спустя они втроем сидели за столом и хлебали горячий борщ. На второе Соня подала яичницу с салом, хозяева смотрели на нее так жадно, что Крайнев взял себе совсем немного. Ели погородскому - из тарелок, с приборами. Самогон Крайнев разливал по хрустальным стопкам.

–  Вы странный человек, - сказала Соня, ставя перед ним стакан с компотом.
– Получаете от немцев важный документ, а не гнушаетесь сидеть за одним столом с евреями. И не просто сидеть, а кормить их. Видели плакат? Немец повесил! Запретил снимать…

–  Соня!
– застонал Давид.

–  Пусть говорит!
– успокоил его Крайнев.
– Я отвечу вам, Соня. Евреи не сделали мне ничего плохого.

–  Они и немцам не сделали!

–  Немцы с этим не согласны.

–  Мы с ними тоже!

Давид вцепился себе в волосы. Крайнев рассмеялся. Затем достал из кармана кисет, набил трубку.

–  Невеста вышивала?
– спросила Соня, с любопытством рассматривая красивый кисет.

–  Просто знакомая.

–  Знакомым так не вышивают!
– не согласилась Соня.
– Могу я спросить?

–  Разумеется.

–  Чем будете заниматься у немцев?

–  Заготовкой продуктов.

–  Работники нужны?

–  Хорошие.

–  Мы будем хорошо работать!

–  Так у вас есть дело!
– сказал Крайнев, выпуская дым.
– Два яйца за снимок…

–  Никто не фотографируется!
– сердито сказала Соня.
– Дорого! Голодаем…

–  Снизьте цену.

–  Немец запретил! Тот самый, что вешал плакат. Это фотограф, он берет яйцо за снимок, а нам велел брать два. Цену снижать нельзя, поэтому все снимаются у немца. К нам приходят, когда он уезжает в округ. Приходят редко - люди предпочитают подождать деньдругой. Вы сегодня первый и, наверное, единственный клиент.

"Классический пример недобросовестной конкуренции!
– подумал Крайнев.
– С антисемитским душком…".

–  Что умеете делать, кроме фото?
– спросил.

–  Я окончила мединститут, стажировалась как хирург, - печально сказала Соня.
– Диплом получить не успела.

–  Почему не работаете в больнице?

–  Немцы запрещают евреям лечить! Даже к пленным не пустили!

–  Здесь есть пленные?
– удивился Крайнев.

–  Лагерь в совхозном дворе за городом… - вмешался Давид.
– Человек двести.

–  Уже меньше, - вздохнула Соня.
– Их почти не кормят и совсем не лечат. Там было много раненых. Недалеко от Города шел бой на дороге, там их взяли…