Интерконтинентальный мост

Два стареньких самолета, тарахтя древними бензиновыми моторами, летели со стороны Нома. Они сделали круг над островом, и показалось, будто пошел снег: но это был не снег, а листовки. Одна из них упала на нос лодки. Петр-Амая выбрал якорь, поднял парус, уселся на корму и взялся за листовку.

Он думал, что это приветствие по поводу празднества. Но на сероватой, дешевой бумаге крупными буквами было напечатано:

«ВОН С НАШЕГО ОСТРОВА! КИНГ-АЙЛЕНДЦЫ НИКОГДА НЕ ПРИМИРЯТСЯ С ТЕМ, ЧТО ИХ ОСТРОВ ОБМАНОМ БЫЛ КУПЛЕН ПРАВИТЕЛЬСТВОМ И ПЕРЕПРОДАН ВАМ! ВОРЫ! УБИРАЙТЕСЬ НА ВАШ ВОНЮЧИЙ ИНАЛИК!:»

Глава восьмая

Иван Теин ехал впереди на электрическом вездеходе. Пересекли ручей, поднялись на невысокий холм и оттуда уже взяли курс на яранги.

Глебу Метелице отвели место в середине каравана. Сегодня выпал свободный день, и Иван Теин позвал молодого человека на охоту на свежий лед.

Третьим ехал Сергей Гоном, парень примерно одного возраста с Глебом, круглолицый, шутник и балагур, но сдержанный в присутствии Ивана Теина.

Было бы лучше пойти на охоту вдвоем с Глебом, но так уж повелось, что новичка выводил в море сам Иван Теин. Так было когда-то и с Сергеем Гономом, когда он возвратился после учения в Дальневосточном университете и занял пост хозяйственного советника в Уэленском совхозе, проще говоря, экономиста. Работа не из легких, ибо спрос на продукты морского зверобойного промысла из года в год возрастал, а ограничения на добычу оставались жесткими, строго соблюдались рекомендации ученых, определяющих, сколько и какого зверя бить.

Гоном направился к своей яранге, где у него, как и у всякого жителя Уэлена, хранилось охотничье снаряжение.

Теин же дал Глебу Метелице то, что имел для Петра-Амаи.

Когда Глеб оделся в белую камлейку, обул кожаные непромокаемые торбаза, надел нерпичьи рукавицы, закинул за спину эрмэгтэт — с мотком тонкого кожаного ремня, деревянной грушей-закидушкой и еще какими-то неведомыми для него предметами и приспособлениями, взял в руки копье и посох-багор, Иван Теин глянул на него и удивился сходству со своим сыном.

У самого берега Иван Теин остановился и сказал:

— Машины оставим здесь. Лед тонкий, ненадежный. Дальше пойдем на снегоступах.

Глеб взял лыжи-снегоступы, похожие на продолговатые теннисные ракетки, и с помощью Теина прикрепил их к ногам.

Сергей Гоном спускался первым, осторожно ступая по скользкой наледи, намытой осенними штормовыми ветрами. Дальше шла неширокая гряда торосов, за ней простиралась удивительно ровная гладь только что замерзшего моря.

— Через день-два, — сказал Иван Теин, — все это переломает и перекорежит сжатием. Тогда и появятся торосы. Вообще Чукотское море замерзает так лишь в редкие годы. Чаще ледовое поле подходит с севера, и мороз припаивает его к берегу до следующей весны…

Идя чуть впереди Глеба Метелицы, он еще и успевал следить за дорогой, не переставая говорить:

— Раньше для такой охоты использовались санки с полозьями из моржовых бивней. Теперь, конечно, никому не приходит в голову использовать драгоценный бивень для санок. Это все равно что облицевать им опору Интерконтинентального моста. Но времена меняются, меняются и представления о ценности вещей. Тогда охотник становился ногами на санки и с силой отталкивался палками с острыми наконечниками, развивая такую скорость, что нерпа не успевала соскользнуть со льда в лунку…

Глеб внимательно слушал.

Иван Теин достал лазерный бинокль и обозрел поверхность гладкого льда. Нерпы виднелось довольно много. Но трудно подойти к зверю, чутко улавливающему любой незнакомый запах, по малейшему шороху или колебанию льда чующему опасность.

По знаку, поданному Теином, охотники рассредоточились, отошли друг от друга.

Глеб Метелица старался подражать каждому движению старого охотника. Низко пригнувшись, он медленно шагал вперед, к чернеющей на припорошенном снегу точке. В правой руке наготове держал копье, а в левой посох-багор, острым концом которого пробовал прочность льда.

Когда Теин и Гоном отошли, Глеб почувствовал некоторое беспокойство. Ему показалось, что лед слегка прогибается под ним. Воображение нарисовало всю толщу холодной зеленой воды в несколько десятков метров до темного дна, куда не доходит свет скупого зимнего солнца.

Справа шел Гоном, а левее — Теин.

Теперь они целиком поглощены охотой, и Глеб почувствовал себя покинутым.

Вдруг он услышал короткий, полный яростного чувства вскрик и увидел метнувшегося вперед Гонома. Глеб достал бинокль и ясно и Отчетливо увидел, как, перебирая руками ремень, Гоном быстро приближался к нерпе. Животное пыталось уйти в лунку, находящуюся рядом, но безуспешно.

Послышался такой же вскрик слева. Теперь удача посетила Теина.

А впереди, где предполагалась добыча Глеба, уже было пусто: чернел кружок лунки и вокруг нее — мятый снег.

Глеб остановился, отер пот со лба. Белый матерчатый балахон-камлейка непривычно сковывал движения, было жарко и тяжело после часового подкрадывания в полусогнутом состоянии.

Теин приблизился, таща за собой скользящую по льду убитую нерпу.

— Устал?

— Жарко, — вздохнул Глеб.

Подошел Гоном.

— Ну, а теперь будем тебя учить, — сказал Теин. — Ты, видимо, удивляешься, почему мы охотимся таким древним способом? Во-первых, эта охота не столько добывание зверя, сколько физические упражнения для человека. Питательность нерпичьего мяса такова, что позволяет охотнику, съевшему на завтрак небольшой кусок, проходить огромные расстояния по торосистому льду! Конечно, лазерным ружьем легко убить зверя даже на расстоянии нескольких километров. Но, как, наверное, ты знаешь, лазерное ружье даже для спортивных целей запрещено. А, главное, какой смысл в охоте, если ты даже не вспотел? Ну как, отдохнул?

Глеб молча кивнул.

— Возьми копье в правую руку, — скомандовал Иван Теин. — Вот так. Держи крепко, как бы наливая древко силой своих мускулов. Вон видишь ту точку? Это твоя нерпа. Иди осторожно, не спеши. Никуда она не уйдет: она тебя не видит и не чует. Но старайся ступать так, чтобы не тревожить лед. Пусть тебя не беспокоит, что он слегка колышется… Это ничего…

Охотники, ступая на переплетения своих снегоступов, увеличивающих площадь опоры на лед, снова расходились в разные стороны. Так что если нерпа что-то и заметит, то ее внимание будет как бы рассеиваться.

Иван Теин остановился чуть поодаль и в лазерный бинокль принялся наблюдать за Глебом. Парень ему нравился. Сильный, несколько застенчивый. По приезде он сразу же проявил самый неподдельный и живой интерес к Чукотке и ее древним обитателям.

Глеб был очень похож на Сергея Ивановича, и, глядя на него, можно легко представить, каким был в молодости его дед. Чувствовалась сохраненная на протяжении веков истинно русская натура: стать, основательность и удивительная приветливость и открытость.