Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

Семен Платонов. Донецк, Украина — 20.09.03

Грань между графоманом и (плохим) писателем очень зыбка и неопределенна. Важнейшие признаки графомана: ему очень нравится все то, что он делает, и он получает огромное удовольствие от самого процесса писания. Такое случается, конечно, и с настоящими писателями, но у них это — редкость, исключительное состояние, а у графомана — постоянный признак. Что же касается оценки текста, то это дело еще более неоднозначное и неопределенное. Строго говоря, главным судьей качества литературы выступает история: если текст находит своего (достаточно многочисленного) читателя и через 100 лет, значит это литература. Если нет, — ничего не значит. Просто это «не гениально», но, вполне может быть, хорошо или даже отлично — для своего времени (но не для будущего). Так что практически «ты сам свой высший суд» — ты (автор), твои друзья и любой читатель, суждения которого о литературе ты уважаешь. Очень расплывчатые критерии, согласен, но других-то нет!

Есть желание заняться творчеством, но страшно, что бы Вы посоветовали?

Алексей. Россия — 21.12.03

Преодолеть страх и попробовать. «Лучший способ преодолеть искушение — это поддаться ему».

Я хочу писать. Совсем не обязательно фантастику. У меня, по отзывам знакомых, хороший язык. В голове вертятся несколько сюжетных задумок. Но вот когда я сажусь перед монитором — я не могу «выжать» из себя ни строчки. Как же начать?

Денис Михайлов. Москва, Россия — 31.05.05

Это — самое трудное. Тут главное, — преодолеть первые полторы страницы. Потом пойдет заметно легче. А вообще есть даже специальный термин: «ужас перед чистым листом бумаги». Многие делают так: пишут все, что в голову взбредет, любую чушь, не контролируя себя. А потом, когда дело пойдет на лад, первые страницы отправляют в корзину.

Не поздно ли пытаться стать «молодым автором» в моем возрасте (мне сейчас 31 год)?

Денис Михайлов. Москва, Россия — 31.05.05

Это — как стать отцом: если есть здоровье и желание, — не поздно.

Может быть, стоит попробовать найти соавтора?

Денис Михайлов. Москва, Россия — 31.05.05

Попробуйте. Затея, не хуже любой другой. Но ужас перед чистым листом при этом никуда не исчезнет. Просто испытывать его вы будете вдвоем.

Может быть, у меня одна из форм графомании?

Денис Михайлов. Москва, Россия — 31.05.05

Не исключено. Но пока не попробуете, нипочем не узнаете.

Что, по-вашему, важнее в произведении: «интересный» язык произведения или оригинальная проблематика?

Игорь. Красноярск, Россия — 08.03.03

Это все равно что спрашивать: что в золотом червонце важнее — аверс или реверс? А в воде — кислород или водород? Произведение есть ЕДИНСТВО формы и содержания. Сплав. Химическое соединение. Если повредишь коленку, не нога будет хромать — человек будет хромать. Если хромает форма, — произведение хромает. То же и с содержанием. На какую ногу лучше хромать — на левую или на правую?

Существует ли у Вас технология генерации ИДЕИ, из которой впоследствии можно создать интересное произведение? И если таковая технология есть, может, приоткроете парочку секретов?

Александр. Электросталь, Россия — 24.09.03

Нет у меня такой технологии, и никогда не было. Думать, думать, думать, обговаривать придуманное, снова думать, перебирать сюжеты, снова, снова и снова… И в конце концов, обязательно что-нибудь выскочит из небытия. Во всяком случае, так было раньше, на протяжении 50 лет.

Стоит, по-Вашему, мучиться над названием произведения?

Игорь Галицкий. Красноярск, Россия — 17.09.05

«Мучиться» надо над тем, что мучает. Не удовлетворяет вас название — мучьтесь над названием. Удовлетворяет — ну и ладненько.

Не кажется ли Вам, что иногда автору произведения следует пожертвовать толикой излишнего динамизма, грубо говоря, сделать произведение чуть менее захватывающим, чтобы дать читателю «остановиться и осмотреться», «поймать мысль»?

Дмитрий. Москва, Россия — 15.08.00

Это вопрос вкуса. Главное, что остается после прочтения. Если остается заряд мыслей — отлично, если только эмоциональный заряд — тоже недурно. Плохо, если ничего не остается. Автор должен ОШАРАШИТЬ читателя. А какими средствами он этого достиг — его дело.

Как по-Вашему, насколько оправдан, и, кстати, насколько избит прием, когда повествование ведется попеременно то от третьего, то от первого лица?

Антон. Питер, Россия — 11.02.01

Этот прием вполне оправдан и, разумеется, не нов. Но говорить о его «избитости» мне кажется несколько странным. Можно ли считать избитым употребление местоимения «он»? Или существительного «потолок»? Или глагола «сказать»?

Не могли бы Вы, как один из лучших писателей нашего времени, дать советы всем начинающим писателям в плане тренировки хорошего стиля?

Максим Поляков. Москва, Россия — 05.03.01

Откровенно говоря, есть только два приема совершенствования стиля (if any). Первое: читать много книг хороших стилистов (стиль коих вам нравится). Второе: много писать, варьируя разные манеры и каждый раз стараясь написать по-новому. Ничего третьего я придумать не в силах. В «полезные статьи и книги» я не верю сам и Вам не советую.

Посоветуйте, как научиться писать таким образом, чтобы потом не было противно самому читать свои же произведения.

Артем. Россия — 13.03.01

Есть только один способ — «метод проб и ошибок». Писать много, писать часто и все тексты доводить до конца. Не нравится собственная манера — подражайте тому, кто Вам нравится. Не бойтесь подражать: если толк из Вас вообще выйдет, то со временем налет подражательности исчезнет и останетесь Вы, в чистом виде.

Каково Ваше отношение к плагиату, не к явному, грубому, а мягкому, с легкой, например, схожестью сюжетных линий, с типажом героев и т. д. И почему существует такое известное, уже заранее негативное мнение о писателях, якобы повторяющих что-то ранее уже написанное.

Сергей Пугачев. Muelheim a. d. Ruhr, Deutschland —11.07.00

Вы так формулируете вопрос, что говорить уже следует, наверное, не о плагиате, а о «подражании», «следовании канонам», «творческом использовании стилистических приемов» и т. д. Тут масса градаций, причем в большинстве случаев ничего дурного не происходит. Особенно если речь идет о писателе молодом и о первых его опусах. В конце концов, великий Гоголь подражал каким-то бледным немецким романтикам, Хемингуэй — ныне забытой Гертруде Стайн, а первые рассказы Уэллса — калька с Жюля Верна. У настоящего писателя это обязательно проходит со временем и никогда более не возвращается. Поэтому я определил бы собственно плагиат, как буквальное переписывание чужого текста. Все прочее — вполне простительно, а зачастую даже — полезно.