Интервью под прицелом

— Будет сделано, Александр Борисович! — сказал Рюрик и отключился.

Турецкий тоже собирался положить трубку, но услышал голос своего секретаря:

— Александр Борисович! Олег Петрович Красников на проводе. Соединять?

— Да, разумеется… Олег Петрович?.. Вас беспокоит старший помощник генерального прокурора Турецкий.

— Слушаю вас внимательно.

— Дело в том, Олег Петрович, что нам с вами необходимо встретиться.

— И по какому поводу? — изобразил удивление генерал-майор.

— Повод довольно значительный, и вряд ли стоит обсуждать это по телефону. Вам как удобнее — самому назначить время встречи или дождаться повестки?

— Александр Борисович, если не ошибаюсь… Знаете, уважаемый старший помощник генпрокурора, мы с вами по разным ведомствам проходим, так что вряд ли я должен к вам приезжать по первому зову. Хотите побеседовать — запишитесь у меня в приемной, договоримся о времени, ради такой высокой должности я даже готов принять вас вне очереди… Например, на следующей неделе…

— Напрасно вы так, Олег Петрович! Совершенно напрасно, — медленно и спокойно ответил Турецкий, ничуть не удивленный подобным хамством. За годы службы приходилось сталкиваться с высшими чинами военного ведомства, и их характер был ему известен.

На этом разговор с генерал-майором противовоздушных войск Олегом Петровичем Красниковым был завершен. Точнее, телефонный разговор с ним был завершен, теперь предстояла личная встреча, и, скорее всего, неединственная. В одном только Олег Петрович оказался прав: не стоит его вызывать в Генпрокуратуру, лучше всего встретиться с ним по месту службы, и не только с ним, но и с его сослуживцами.

Разумеется, Турецкий не стал дожидаться следующей недели, а в тот же час отправился в Главную военную прокуратуру для встречи с военным прокурором Минобороны генерал-полковником юстиции Борисом Николаевичем Саватеевым.

Друзьями-приятелями Турецкий с Саватеевым не были, хотя отношения между ними были самые уважительные. Встречались они исключительно по делам и довольно редко, но почвы для конфликта не было никакой. Борис Николаевич Саватеев обычно ворчал, когда Турецкий обращался к нему в очередной раз «за благословением» (как они оба это называли), но к своим обязанностям относился очень серьезно и никогда не пытался прикрыть подопечных военного ведомства.

— Ну-с, Александр Борисович! С чем на этот раз пожаловали? Точнее, на кого будем жаловаться?

— Вы прямо как доктор, Борис Николаевич! «На что жалуемся, больной?» — рассмеялся Турецкий.

— Так вряд ли ты просто так заехал — поприветствовать старого служаку. Явно копаешь под кого из моих?

— Точно так, — согласился Александр. — Опять к тебе за благословением приехал — дай мне бумагу, в которой будет черным по белому написано, что я, имярек, имею право не только гражданских казнить и миловать, но и вашего военного брата, даже самых высоких чинов.

— И на какой же чин ты в этот раз замахнулся? Какой солдатик тебя обидел?

— Да такой солдатик, который так мечтал стать генералом, что у него это даже получилось… О, и не говори, крепко меня обидели, разговаривать наотрез отказались, говорят, записывайтесь в очередь, может быть, на той неделе и найду для вас времечко.

— Это кто же у нас такой невежливый?

— Генерал-майор Олег Петрович Красников…

— Иди ты! — даже удивился Саватеев. — А основания для привлечения генерал-майора у тебя весомые?

— Да вот, ознакомься! — подал военному прокурору выдержку из дела Голобродского прокурор гражданский.

— Посмотрим, посмотрим!.. Н-да… некрасивая ситуация. По-хорошему нам бы самим разобраться, актуальная проблема, соглашусь: коммерческое использование территорий, подотчетных военным…

— Так кто же против! Разбирайтесь сами, — вкрадчиво сказал Турецкий. — Меня ведь не ваши финансовые нарушения интересуют. Дело же не в том, что просто площади в аренду сдаются. А вопрос в том — кому и для чего они сдаются… А это уже дело не только ваше, внутриведомственное, оно всех касается. Я же не санкцию на арест вашего генерала прошу, мне он пока как свидетель требуется, может, он и знать не знает, что такие дела в его хозяйстве творятся…

— Тем более! Если так, то какой он, к черту, командующий войсками ПВО округа, если не в курсе, что на подотчетных территориях творится.

— Ты у меня спрашиваешь? — невинно осведомился Турецкий. — На этот вопрос я тебе вряд ли отвечу, особенно вот так — без подготовки.

— Ладно, только подожди секундочку, подпишу я тебе твою цедулю.

Генерал-полковник вызвал своего секретаря и попросил пригласить к нему военного следователя — майора юстиции Анатолия Пиявкина. Тот явился незамедлительно.

— Знакомьтесь! Александр Борисович Турецкий, старший помощник генерального прокурора. А это Анатолий Яковлевич Пиявкин, наш следователь. Ты, Турецкий, введи его в курс дела, а лучше всего включи в свою группу, мы это все оформим. Анатолий, дела предстоят серьезные, Александру Борисовичу надо генерал-майора Красникова и его подчиненных допросить. Так ты ему всяческое вспоможение в этом окажи, а то генералы у нас пошли застенчивые — на вопросы Генеральной прокуратуры отвечать отказываются…

Следователь прокуратуры Центрального района Сергей Михайлович Болтаев отправился в Пироговскую больницу сразу после звонка Рюрика Елагина. Он жаждал взять реванш за совершенно недопустимую ошибку родной конторы. Ну надо же — в кои веки к ним самостоятельно пришел столь важный свидетель с заявлением, а они его не выслушали и даже заявление к делу не подшили. А теперь этот свидетель напрямую с Генеральной прокуратурой пообщался — и тут же умер. Опытному следователю вовсе не хотелось верить в случайности и совпадения и очень хотелось отличиться.

Рюрик Елагин не мог нарадоваться на коллегу. «Вот бы такое рвение — да в мирное время, а не когда начальство по башке настучало!» — ехидно думал он, но внешне своего ехидства никак не проявлял, наоборот, помогал чем мог и страховал — без особого нажима.

Результаты экспертизы при таком патронате были готовы в самые рекордные сроки.

Ефим Борисович Рафальский, вне всякого сомнения, умер не собственной смертью. Смерть наступила в результате асфиксии, то есть удушения — предположительно больничной подушкой.