Интервью сквозь замочную скважину

То есть это я только так говорю – посмотрел на меня. На самом деле он даже не попытался сфокусировать взгляд. Просто если провести от его глаз воображаемую прямую линию, то она уперлась бы в меня, и только. Видя, в каком он состоянии, я не могла льстить себя надеждой, что Аркадий может заметить меня перед собой, но на всякий случай сказала:

– Здравствуйте.

Не уверена, что он меня услышал. По крайней мере из его дальнейших действий это никак не вытекало. Он странно вздохнул – без вдоха, один длинный шумный выдох. Потом откинулся назад, ловким движением выудил откуда-то из-за дивана еще одну початую бутылку. Одним движением пальцев скрутил крышку и прильнул к горлышку. Близкая к шоку, я наблюдала, как он, делая неестественно большие глотки, всосал в себя содержимое бутылки, потом небрежно уронил на пол опустевшую посуду. Мутные, неопределенного цвета глаза на мгновение бессмысленно остановились на мне. Обрадовавшись, я снова открыла было рот, но Аркадий качнулся и, издав невнятное сипение, снова рухнул на диван в прежней позе.

Я еще немного постояла над ним. Аркадий жив, и, разумеется, это не может не радовать, хватит с меня покойников. Но имеет место и плохая новость: разговаривать с ним невозможно. Увы, хотя Наташа и утверждает, что Аркадий что-то знает или по крайней мере догадывается, но выяснить, какие именно тайны он скрывает, в данный момент абсолютно нереально. И звать ее на помощь тоже бесполезно, тут никакое рявканье не поможет.

Потратив несколько минут на бесплодные раздумья о том, каким способом можно было бы вернуть это бесчувственное тело к жизни, я махнула рукой и удалилась, аккуратно прикрыв за собой дверь. Проспится же он когда-нибудь? Ну, поговорю с ним не сегодня, а завтра. Или послезавтра?

Пошла было сразу к лестнице, но спохватилась: за то время, которое я провела у Аркадия и Наташи, могли вернуться Маранелли, в смысле Мироновы. Я промаршировала к двадцать седьмой комнате, привычно уже стукнула в дверь. Услышала не менее привычное: «Открыто!» – и вошла. Собранный диван, накрытый покрывалом из какого-то рыжего ворсистого синтетического меха, явился первой приятной неожиданностью. Трельяж и его содержимое мало чем отличались от виденного мной в других комнатах, зато везде были разложены вязанные из белых ниток кружевные салфеточки, очень милые и придававшие казенной комнате совершенно домашний вид.

– А, это вы, – равнодушно сказал с дивана Рудольф.

– А, это… – Маргита на секунду выглянула и снова скрылась на кухне.

Слушайте, я, конечно, человек простой и никогда не требовала какого-то особого к себе внимания, но нельзя же быть такими однообразными! Хоть бы один из циркачей, с которыми я сегодня разговаривала, побаловал меня незатейливым: «Привет!» или чем-нибудь подобным. Может, именно поэтому я заговорила немного раздраженно:

– Да, это я! Болтаюсь тут с утра, разговариваю с людьми. Пытаюсь выяснить побольше о Камилле, о том, как это могло случиться…

– Зачем это вам? – резко спросила Маргита. Я вздрогнула, когда у меня за спиной раздался ее голос, не слышала, когда она снова вышла из кухни.

– Но Камилла погибла во время наших съемок, – я не стала поворачиваться к ней, а начала объяснять Рудольфу, сидящему передо мной. Тем более что на лице у него, хоть он и не спросил ничего, то же самое «зачем» было написано огромными буквами. – Естественно, разбираться во всем – это дело милиции, но и мы просто обязаны принять участие, иначе какая слава пойдет о нашей программе? Я и так уже слышала сегодня, что ни один из цирковых артистов больше не примет приглашения стать героем передачи. Как вы считаете, это они серьезно?

– Разумеется, – ни секунды не раздумывая, кивнул головой Рудольф. – Никто не захочет рисковать.

Маргита обошла меня и села на диван рядом с мужем.

– Вы меня извините, если я скажу, что судьба вашей передачи меня мало волнует? – спросила она холодно. Они сидели на диване, а я стояла перед ними, словно провинившаяся школьница.

– Поверьте, Маргита, для нас дело не только в этом! – горячо сказала я. – Мы действительно хотим сделать все возможное, чтобы убийца Камиллы был найден! Вы ведь тоже этого хотите?

У нее было такое лицо, что мне показалось, сейчас я услышу: «Нет, не хочу!» Однако, помолчав секунду, Маргита сказала довольно мягко:

– Вы садитесь, Ирина. Извините, я же понимаю, что на самом деле и вы, и передача ваша вовсе ни при чем. Пожалуй, нам всем сейчас нелегко.

Разумеется, я тут же воспользовалась приглашением и опустилась на стул. Мироновы, сидя рядышком на диване, молчали, явно предоставляя инициативу мне, дескать, ты хотела поговорить, ну и разговаривай, а мы послушаем.

– Я тут виделась с Наташей…

– «Игры с дьяболо»? – перебила меня Маргита.

– Что? – не поняла я.

– Ну, та, что с девочками Петрачинскими в номере работает?

– Ах это! Да, кажется, она именно так сказала. А что?

– Ничего, просто уточнила, – сказала Маргита, – о ком именно речь. Хорошая девочка.

Она не стала спрашивать, что мне сказала Наташа. Да, Маргита – разумная женщина и очень выдержанная. Раз я сама об этом заговорила, значит, сама, без всяких просьб, расскажу и подробности. Что ж, мудрое решение.

– Знаете, Наташа сказала, что людей, которые имели мотив, чтобы убить Камиллу, очень много. Как она выразилась, «каждый первый». И привела в пример себя. У нее, как я понимаю, тоже были… недоразумения с вашей сестрой.

– Вот именно, у нее, – одними губами усмехнулась Маргита. – У Милочки ни с кем никогда никаких недоразумений не было. Она развлекалась себе, а что при этом чувствовали остальные, ее не волновало. Относительно же того, что это Наташа могла подложить взрывчатку, вы ведь именно насчет этого хотите наше мнение выяснить… не знаю. Если это она, то чего ждала три года? Хотя мало ли что в жизни бывает, а, Рудик?

– Я за женскую дурь отвечать отказываюсь, – мрачно проговорил Рудольф. – Зачем ей вообще надо было на эту тему разговаривать? Ее вчера даже в цирке не было.

– А какие у нее отношения с Николаем? – ненавязчиво намекнула я.

– Прекрасные, – тут же отозвался Рудольф.

– Они очень хорошие друзья, – подчеркнуто нейтральным тоном заявила Маргита.

– То есть, если Наташа видела, что Николай с Камиллой несчастлив, – продолжала бестактно переть я, – могло ей прийти в голову, что смерть Камиллы явится прекрасным разрешением всех проблем?

Маргита окинула меня взглядом, полным отвращения, и ледяным тоном ответила:

– Во-первых, Николай вовсе не был несчастлив с Милочкой. Это она не была с ним счастлива, но тоже только потому, что в принципе не создана была для семейной жизни. Николай же решительно отказывался замечать в ней даже малейшие недостатки и благодарил бога за каждый день, прожитый рядом с этим небесным созданием. Во-вторых, как я понимаю, когда закладываешь взрывчатку, необходимы какие-то минимальные знания в этой области, которых у Наташи нет. С этой точки зрения гораздо более подозрительным выглядит сам Коля. В-третьих… господи, при чем здесь вообще Наташа?!