Интим не предлагать!

— Поздравляю — ты теперь умный, флаг тебе в руки. Мне пора, — жму его ладонь и собираюсь удрать, но он цепляется за мои пальцы и, без спроса подтянув к столику, усаживает на обшарпанный столовский стул. Мелькает мысль — хорошо, что не в колготках, точно бы зацепки остались. Тяжело вздыхаю и, закинув ногу на ногу, складываю пальцы рук в плотный замок. — Ну чего тебе? Только не надо мне ля-ля про любовь, а то меня кофе утренним стошнит.

— Ладно, понял я, что с тобой эта стандартная пурга не прокатит, — обречённо машет рукой Малиновский и убирает пятернёй на макушку надоевшую чёлку. — Признаюсь, чувств у меня к тебе никаких, прости. Только не реви.

— Пф! — иронично выдыхаю я и закатываю глаза.

— Но руку я тебе действительно предлагаю. Извини, без сердца. Этот орган китайская доставка где-то по пути из Шанхая потеряла.

— Ты идиот, Малиновский, и шутки у тебя не смешные.

— Да не шутка это! — возмущается он.

— Ну если не шутка, то засунь свою руку в…

— Понял, не дурак, — вскидывает ладони Богдан и, подавшись вперёд, понижает тон: — Не нужна рука — просто возьми кольцо, — и тут передо мной на исполосованный царапинами стол ложится коробочка от Тиффани.

— Ва-ау! Вот это да-а-а-а! Уи-и! — восхищённо верещу и тут же меняю тон: — Ты этого ожидал или чего?

— Примерно этого, но ты оказывается совсем с браком.

— Я сейчас уйду.

— Стой! — выпаливает он и снова мило улыбается: — Реагируй как хочешь, просто возьми его себе.

— И что мне с ним делать?

— Надеть на палец и пойти со мной в загс, скажем, в понедельник. Много у тебя в понедельник пар?

— Псих! — бросаю и действительно начинаю его всерьёз опасаться.

— Да не псих я. Короче, правду-матку? О’кей, — шаркая ножками о линолеум он пододвигает стул ближе и, положив руку на стол ладонью вниз, бормочет: — Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

— Малиновский, а тебе сколько лет? — бесцеремонно перебиваю этот несуразный спич.

— Двадцать один.

— М. А кажется, что одиннадцать.

— Но-но, ты мне такие маленькие цифры не называй, они мне самооценку ниже плинтуса опускают, — грозит пальцем Богдан, и я усиленно вспоминаю, где и когда так согрешила.

— Короче, так, — ударяю ладонями о стол и, приподнявшись, нависаю над шутником: — Или прямо сейчас говоришь как есть…

— Классные у тебя… — делает акцент глазами на вырез моей кофточки и я взвиваюсь:

— Всё, оно лопнуло.

— Что лопнуло?

— Моё терпение! — вскакиваю со стула и пулей лечу на выход, толкнув по пути первокурсника с полным подносом столовской еды.

— Ромашкина, стой! — Малиновский в три секунды меня догоняет и, не обращая внимания на возражения, тянет к пыльному подоконнику, на котором одиноко притулилась захошая фиалка. Придавив меня к ледяной чугунной батарее, говорит, наконец, без всяких премудростей: — Короче, я попал по полной, и мне срочно — вот прям как диарея из… — ловит мой свирепый взгляд, — …того места, куда ты мне мою руку предложила засунуть нужно на ком-то жениться.

— Ну так выбери любую, свистни — очередь сбежится. Я-то тут при чём?

— Так я тебя выбрал.

— А я тебя нет.

— Ромашкина, не будь дурочкой, предложение — закачаешься. Выслушай прежде условия, — шепчет он, и я против воли восхищаюсь цветом его глаз. Голубые-голубые, как небушко.

— Я точно не соглашусь, но условия узнать интересно. Ну просто чтоб знать степень твоего помешательства.

— В общем, за брак со мной — краткосрочный! — уточняет, — фиктивный брак, я заплачу тебе три миллиона рублей.

— Чего-о? Да ты гонишь! — пихаю его ладонями в грудь и вырываюсь из вынужденного плена. — Нет у тебя таких денег!

— Ты тачку мою видела? Порше. Подарок деда. Знаешь, кто мой дед? — выдерживает интригу и стреляет: — Мой дед — владелец Нефть ДорТранса.

— Снова гонишь. Да был бы твой дед тем самым Малиновским, ты бы в этом универе не учился, протирал штаны где-нибудь в Гарварде.

— А я и протирал. Шесть месяцев отучился и вот я здесь, на радость всем.

— Турнули?

— Шесть месяцев пьянства, бесконтрольных вечеринок и умопомрачительного, — играет бровями, — секса. Оно того стоило. Правда, потом обо всём прознал дед, — и грустно так, — да что теперь об этом.

— Нет, я подозревала, что кто-то из твоих родственников важная шишка, но чтобы сам Малиновский… Ну ты точно идиот, такой шанс упустил. Это же Америка, моя мечта!

— Серьёзно? — глаза Малиновского загораются словно огни кремлёвской ёлки. — Ну так поможем же друг другу, Ромашкина! Сам Боженька мне на тебя перстом указал. Ты мне маленькую услугу, я тебе три миллиона — с помощью них ты точно в Америку укатить сможешь. В Нью-Йорк! Эмпайер Стрит Билдинг посмотришь, Статую Свободы.

— Мне в Аризону надо, — вздыхаю и задумчиво прикусываю нижнюю губу.

— Странная мечта, конечно, но в Аризону так в Аризону. Ну что, по рукам?

— Ты совсем больной? Выйти замуж за тебя даже ради денег — нет, спасибо, ищи другую дуру, — отказываюсь и поворачиваюсь лицом к окну, рассматривая двор сквозь заляпанное стекло.

— Да что ж ты такая упёртая! Ни к чему не обязывающая роспись в ЗАГСе, потом развод и привет — знойная Аризона! Ну сама подумай, где ты ещё столько денег возьмёшь? У тебя же такого деда нет.

— Мой дед — ветаран войны, он Берлин брал! — шиплю оскорблённо.

— Супер, часть и хвала, но денег у него таких нет. А у моего есть, стало быть, они есть и у меня.

Скрещиваю руки на груди и оборачиваюсь на змея-искусителя.

— Богдаша, а кстати, зачем тебе так срочно жениться? От армии откосить, что ли?

— Хуже. Мой другой дедушка, по маминой линии, недавно отдал Богу душу…

— О, соболезную, — говорю вполне искренне, но он только отмахивается:

— Мужчина он был такой, с юмором, у нас это семейное, если ты заметила.

— Не заметила.

— В общем, он оставил мне крупное завещание, ну там квартиру на Арбате, долю в бизнесе, ну и так, ещё по мелочи, но получить я его смогу только лишь если буду женат, — разводит руками и оттопыривает нижнюю губу. — Вот подстава, да?

— Ну ты насквозь меркантильный, Малиновский! — не скрывая презрения кривлюсь я. — Дед хотел, чтобы ты остепенился, а ты подставу решил замутить чтоб поскорее его деньгами завладеть.

— А ты шаришь, — довольно улыбается он и ямочка не заставляет себя долго ждать. — Всё так и есть. Через пару месяцев мы универ закончим, я хочу выйти на волю не с пустыми руками. У меня большие планы на будущее и для этого мне нужно это наследство. Ой, вот только не надо тут строить из себя. Как будто бы ты от такого куша отказалась.