Интриган. Новый Петербург

– Дожить до таких лет и ни разу не попасться, – женщина выпустила колечко дыма. – Нет, тут что-то иное. Я заберу тела в лабораторию для дальнейшего изучения.

– Не так быстро! – раздался низкий хриплый голос.

Мы разом обернулись, и увидели на поле боя новую силу.

Во двор клином вошел отряд хмурых ребят, похожих не то на гробовщиков, не то на особистов.

Все в черных деловых костюмах, длиннополых кожаных плащах и фетровых шляпах.

Возглавлял их гладко выбритый мужчина под пятьдесят – высокий и худой, как жердь, в тонких очках и с зачесанными назад седыми волосами.

Больше всего он напоминал судью из дурацкого полуфильма-полумультика про кролика Роджера, а манерой держаться и разговаривать походил на нечто среднее между безумным ученым и гестаповцем.

– В виду особого статуса происшествия дело переходит под юрисдикцию Тайной канцелярии. И без моего разрешения трогать улики и покидать место преступления запрещено.

– И вам доброй ночи, Юстас Валерьевич, – Распутина фыркнула. – Вот кого-кого, а вас не ждали.

– Тела заберете только после того, как мои люди все осмотрят и возьмут образцы. А вы, – жутковатый старик подошел к нам и свел руки за спиной, – проедете с нами.

– Исключено!

Интересно, здесь весь бомонд соберется, или только половина?

Под свет фонаря шагнул немолодой, но могучий как дуб мужчина в белом кителе с эполетом и аксельбантом на левом плече.

Судя по широченной спине и крепким ручищам, он не понаслышке знал, каково крутить рулевое колесо в шторм и качать помпу в затопленном трюме.

Это вам не штабная крыса, а настоящий боевой офицер – уж я-то брата по опасному ремеслу всегда узнаю.

Вдобавок, выглядел визитер крайне статно и представительно – широкий подбородок, орлиный нос и шрам через закрытый повязкой глаз.

Серебристые волосы собраны в хвост, а на поясе покачивался кортик, намекая на тесную связь с флотом.

– Господин Генрих, – Юстас расплылся в ехидной ухмылке и насмешливо приподнял шляпу.

– Моя дочь сейчас же отправится домой. Хватит с нее приключений.

– Но она – важный свидетель.

– Вам передадут ее показания в письменной форме. Идем, Рита.

– Граф Кросс-Ландау, – особист нахмурился, почуяв, что добычу вот-вот выхватят из-под носа. – Вы мешаете следствию государственной важности.

– Безопасность моей семьи поважнее будет. Или может вы сами хотите поставлять оружие и продовольствие за океан? Тогда вперед – могу соединить вас с императором в любой момент.

А мужик-то знает себе цену – сразу две угрозы за один ответ, это сильно. Юстас прикусил язык, но я стоял рядом и слышал, как старик недовольно прошипел. Но деваться некуда – пришлось театрально поклониться и сдать назад.

– Хорошо. Отчет – так отчет. Только не затягивайте. А ты, – Юстас склонился надо мной и прорычал так, точно собрался сожрать на месте, – уж точно не отвертишься.

***

На рассвете черный воронок привез меня к зданию канцелярии на главной площади – пожалуй, единственном чистом и красивом месте Нового Петербурга.

Белая плитка, фонтан с мраморными статуями, а по периметру – административные здания одно другого краше и наряднее.

Кто был в историческом центре нашего Питера – тот сразу поймет, о чем речь.

А кто не был – погуглите фотографии. А лучше съездите сами – оно того стоит.

Но насладиться архитектурными изысками не дали – вывели под белы рученьки и сопроводили в кабинет начальника: мрачный, тесный, сплошь заставленный картотечными шкафами. Но хоть не в пыточную – уже хорошо.

– Чай, кофе? – старик сел напротив и заправил лист в печатную машинку. – Или чего покрепче?

– Нет, спасибо.

– Ну, как знаешь, – он достал из стола графин с янтарным напитком и плеснул на фалангу в граненый стакан. – А я выпью. Итак, приступим, Гектор. Или лучше называть тебя капитан Старцев?

На первый взгляд звучит как имя дебильного супергероя из комиксов.

Но в мои-то года дослужиться до капитана – вполне неплохой результат.

Особенно на войне, что длилась всего три года.

Главное, чтобы не начали расспрашивать о прошлом, иначе посыплюсь так, что точно окажусь на дыбе.

– Просто Гектор.

– Хорошо, хорошо… – обер-прокурор сосредоточенно застучал по клавишам двумя пальцами – еще бы язык высунул для полноты картины. – Ты в городе уже вторые сутки, верно?

– Да.

Юстас оставил машинку, подался вперед и заговорщицки прошептал:

– А не было тебя довольно давно. Значит, можно смело считать человеком со стороны. Так вот, как посторонний наблюдатель, но при том опытный военный, ответь-ка мне вот на что. Как высоко ты бы оценил вероятность сепаратистского заговора?

– Что, простите? – ожидал услышать много чего, но чтобы вот так сразу – и про сепаратизм? Да уж, у кого что болит.

– Заговор, – трясущаяся рука поднесла стакан к дрожащим губам. – Я здесь тоже недавно. Но почему-то кажется, что я единственный верный слуга императора. А все остальные – предатели и мятежники, продавшие родину за звонкую монету. А знаешь, каков следующий шаг тех, кто уже пресытился златом? Власть!

Стакан с грохотом опустился на столешницу, словно молоток судьи.

– Скажи, Гектор, ты верен императору?

– Я верен родине, присяге и долгу, – ответил без малейших раздумий и промедлений.

– Хорошо, хорошо… – ногти побарабанили по корпусу машинки. – Тебе я верю. Безупречная служба, орден и две медали, в рекомендациях сплошной восторг. Храбрый, решительный, рассудительный – превосходный офицер и достойный боевой товарищ.

Как ни странно, то же самое относится не только к Гектору, но и ко мне.

– Но вот за остальных я бы не был так уверен.

– Остальных?

– За твой род.

– Мой отец скорее умрет, чем преступит закон. В это можете тоже смело поверить.

– Так-то так, но пока что Андрея не проверяли на прочность. Не ставили в условия, в которых крайне сложно следовать привычным принципам. Слышал, совсем недавно ваш долг вырос на десять тысяч…

– К чему вы клоните? – прервал эти пространные заходы вокруг да около, прекрасно понимая, куда все идет.

– Любите прямоту? – Юстас усмехнулся и допил виски. – Я тоже. Поэтому предлагаю немного поработать на благо отчизны. И, возможно, спасти Североамериканскую колонию от независимости и последующей за оной войны. Я хочу, чтобы моя страна росла и крепла, а не дробилась на враждующие меж собой лоскуты. А вы?