Интриганка
Шрифт:
Она долго спала, а когда проснулась, у постели сидел доктор Уэбстер.
– Как вы себя чувствуете? – мягко, спокойно спросил он.
– Очень... устала. Что... со мной?
Доктор поколебался. Рентгеновский снимок показал перелом скуловой кости; скуловая дуга впилась в височную мышцу так, что она не могла открыть рот: боль была невыносимой. Нос и три ребра тоже сломаны, на ягодицах и ступнях глубокие ожоги.
– Что? – повторила Ив.
Доктор Уэбстер как можно осторожнее объяснил:
– Раздробленные скулы и сломанный нос. Лобные кости смещены.
– Дайте зеркало, – прошептала Ив.
Этого Кит допустить не мог.
– Извините, – улыбнулся он, – у нас не держат зеркал.
– Как... как я буду выглядеть, когда с-снимут бинты? – запинаясь, спросила Ив, боясь услышать ответ.
– Потрясающе! Точно так же, как раньше.
– Не... верю!
– Вот увидите. А сейчас, может, все-таки расскажете, что произошло?
Последовало долгое молчание.
– Меня сбил грузовик.
Кит Уэбстер вновь потрясенно спросил себя, неужели нашлось животное, способное поднять руку на эту прелестную девушку, но только покачал головой: он давно уже перестал удивляться тому, до каких глубин жестокости и подлости может опуститься человек.
– Мне нужно имя, – мягко повторил он. – Только имя. Кто это сделал?
– Грузовик.
Доктор Уэбстер недоуменно нахмурился. Почему они так дружно лгут? Сначала доктор Харли, теперь Ив Блэкуэлл.
– Мы обязаны сообщать полиции о каждом случае разбойного нападения, – объяснил он.
Ив с трудом дотянулась до руки доктора, лихорадочно сжала:
– Пожалуйста... если узнают сестра... или бабушка... это их убьет... Газеты... Умоляю... не надо.
– Я не могу написать в рапорте, что это было дорожное происшествие. Дамы не бегают по улицам в голом виде!
– Прошу... вас.
При взгляде на несчастную девушку сердце Кита сжалось.
– По-моему, вы споткнулись и упали с лестницы.
Она чуть крепче стиснула ладонь Уэбстера:
– Именно... так все и произошло.
– Значит, я прав... – вздохнул доктор Уэбстер.
Кит ежедневно навещал Ив по два-три раза, приносил цветы и маленькие подарки из больничного магазина. И каждый день Ив встревоженно спрашивала:
– Почему я лежу здесь целыми днями, просто так, без всякого лечения?
– Ошибаетесь, вами занимается мой коллега, – объяснил Уэбстер.
– Коллега?
– Мать-природа. Под этими устрашающими повязками непрерывно идет процесс заживления.
Каждые несколько дней он снимал бинты, внимательно обследовал Ив.
– Позвольте мне поглядеть в зеркало, – умоляла она, но в ответ неизменно слышала:
– Пока нельзя.
Ив ни с кем больше не общалась и постепенно привыкла с нетерпением ожидать его визитов. Доктор Уэбстер не обладал располагающей к себе внешностью: худой человечек, небольшого роста, с редкими волосами песочного цвета и близорукими, непрерывно мигающими карими глазами, держался скованно и смущенно, что очень забавляло Ив.
– Вы были когда-нибудь женаты? – спросила она однажды.
– Нет.
– Почему
же?– Я... не знаю. Наверное, потому, что вряд ли гожусь в мужья. Меня постоянно вызывают в больницу.
– Но девушка у вас, конечно, есть?
Кит неожиданно залился краской:
– Ну, как вам сказать...
– Так и скажите, – продолжала шутливо допрашивать Ив.
– Ничего постоянного. Так, случайные встречи.
– Готова поклясться, все сестры без ума от вас.
– Нет. Боюсь, я не очень-то гожусь для романов.
Ив мысленно согласилась с ним. И все же, когда она говорила о докторе с медсестрами и практикантами, ухаживающими за ней, все отзывались о нем как о некоем божестве.
– Этот парень делает чудеса, – сказал какой-то практикант. – Нет на свете того, чего он не смог бы сделать с человеческим лицом.
Ей рассказывали о работах Уэбстера по исправлению врожденных уродств детей и взрослых, но, когда Ив спросила об этом самого доктора, тот отделался несколькими сухими фразами:
– К сожалению, люди привыкли судить своих близких по внешности. Я пытаюсь помочь тем, кто имел несчастье родиться с физическими недостатками. Такая операция может совершенно изменить их жизнь.
Ив никак не могла понять Уэбстера. Он работал не ради славы и денег. Никогда еще не встречала она столь бескорыстного человека, и мотивы его поведения были совершенно неясны. Но в действительности заинтересованность ее не шла дальше праздного любопытства.
Кит Уэбстер сделал свое дело и больше не был нужен ей. Еще через полмесяца Ив перевезли в частную нью-йоркскую клинику.
– Там вам будет удобнее, – заверил Уэбстер.
Ив знала, что теперь доктору приходится проезжать гораздо большее расстояние, чтобы навестить ее, но все же тот по-прежнему появлялся каждый день.
– Разве у вас нет других пациентов? – удивилась она как-то.
– Таких, как вы, нет.
Пять недель спустя после того дня, как Ив появилась в клинике, доктор наконец разрешил снять бинты. Осторожно повернув голову Ив налево, потом направо, он спросил:
– Боли не чувствуете?
– Нет.
– Скованности?
– Никакой.
– Сестра, принесите мисс Блэкуэлл зеркало.
Ив вся сжалась от внезапного нерассуждающего страха. Все это время она хотела только одного – взглянуть на себя, и вот теперь, когда настал решающий момент, боялась открыть глаза. Она желала видеть свое, собственное лицо, а не физиономию чужой женщины.
Когда доктор Уэбстер протянул зеркало, Ив слабо прошептала:
– Не могу... страшно...
– Посмотрите на себя, – мягко уговаривал он.
Ив медленно подняла зеркало. Случилось чудо: на коже не осталось ни малейших следов, словно не было той кошмарной ночи. Из серебряного стекла на Ив глядело ее лицо. Никаких шрамов. Ни морщины. Из глаз Ив брызнули слезы.
– Спасибо, – пробормотала она и, бросившись на шею Уэбстеру, прижалась губами к его губам. Ив хотела всего лишь выразить признательность за чудесное исцеление, но неожиданно ощутила странный голод в ответном поцелуе.