Интриги королевского двора

— Дикон, прошу вас, не называйте меня своей невестой! Несмотря на решение отца, я еще не дала согласия на брак с вами и потому вправе принимать знаки внимания мистера Хильярда и других мужчин.

— Дикон? Так меня зовут только близкие люди.

— Тогда и я последую их примеру, — заявила Энн.

— Постарайтесь не забывать о своем решении, — попросил ее Ричард и насмешливо поклонился. — А теперь позвольте удалиться, мистрис. В какое время прикажете явиться сюда завтра?

Энн задумчиво закусила губу.

— Пока я не знаю, каковы будут мои обязанности. Может быть, вы зайдете утром, и все узнаете у Мэри?

Ричард кивнул и направился к двери, но Энн окликнула его:

— Ричард… то есть Дикон, будьте осторожны! Вы во дворце, здесь вас считают врагом…

— Вы тревожитесь за меня, дорогая? — Он склонил голову набок. — Звучит многообещающе.

— Само собой, я не могу не тревожиться за друга моего отца, — сухо отозвалась Энн.

Ричард еще раз поклонился и ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава пятая

Энн опасалась, что от волнения она не сумеет заснуть, но сон мгновенно сморил ее, а утром ее разбудила Мэри. Было еще рано, но Энн знала, что к королеве ее могут вызвать в любую минуту, потому вскочила, умылась и торопливо оделась. Паж принес завтрак: холодное мясо, белый хлеб с маслом и медом. Взволнованной Энн не хотелось есть, но Мэри напомнила, что ей понадобятся силы, поэтому она заставила себя проглотить всю еду до крошки. После завтрака Энн уселась и настроилась на долгое ожидание. За дверью болтали пажи, слышался стук игральных костей в стакане.

Мэри тоже молча сидела рядом с хозяйкой. Она уже успела разобрать сундуки и сумки, развесить одежду в тесном шкафу и разложить белье, пересыпав его сушеной лавандой. При мимолетной мысли о Джоне Хильярде на губах Энн заиграла улыбка. Вряд ли он вспомнит ее, увидев вновь, — похоже, при дворе он важная птица. Однако Хильярд был так добр и любезен с ней, что она решила быть к нему снисходительной, несмотря на все предостережения Олларда. В эту минуту один из пажей доложил о приходе мистера Олсопа. Войдя, Ричард закрыл дверь и прислонился к ней, не сводя глаз с просиявшей Энн.

— Насколько я понимаю, к королеве вас еще не вызывали. Беспокоиться не о чем. Некоторые придворные ждут аудиенции по нескольку дней. Научитесь терпению, мистрис.

— Вам хорошо спалось? — осведомилась Энн. — Как вы устроились на новом месте?

— Пока неплохо. Старший конюх позволил мне переночевать в конюшне. Если я верно понял, сегодня мои услуги вам не понадобятся?

— А вы собираетесь в город? — встревожилась Энн, не зная, чем удержать его во дворце.

— Нет, сегодня побуду во дворце. А то я уже успел забыть его.

— Будьте осторожны, Дикон, — попросила Энн.

Не решившись появляться в большой столовой, Энн попросила Мэри принести еду в комнату. Служанке помог один из пажей. Не успела Энн отдохнуть после обеда, как второй паж постучал в дверь и доложил, что Энн немедленно вызывают в королевские покои. С бьющимся сердцем Энн последовала за ним, стараясь запомнить дорогу, чтобы не заблудиться на обратном пути. Возле двери в королевские покои стояло двое вооруженных стражников, безмолвно пропустивших Энн.

Она очутилась в теплой и просторной комнате с огромным окном, откуда открывался вид на реку. Внимание Энн сразу привлекло мягкое кресло возле большого камина. В кресле сидела женщина, а вторая, рослая, с угловатым лицом, стояла за ее спиной. Паж удалился, Энн присела в глубоком реверансе. Приятным низким голосом королева разрешила ей встать.

— Добро пожаловать ко двору, мистрис Джарвис. Подойди-ка ближе к свету, дай посмотреть на тебя.

Энн оказалась под прицелом голубых глаз, поблекших, но добрых. Королева была одета в синее бархатное платье, отделанное по подолу и манжетам белым горностаевым мехом. Ее голову венчал высокий остроконечный убор с длинными голубыми лентами, обшитыми золотой тесьмой. Для женщины королева была довольно высока ростом и внешне очень походила на короля Эдуарда IV, который славился красотой, за что и был прозван «руанской розой». У нее был довольно свежий цвет лица и безукоризненно правильные черты, золотистые волосы скрывал головной убор. Мать рассказывала Энн, что у матери королевы, Элизабет Вудвил, были светлые, почти серебристые локоны. Елизавета Йоркская унаследовала также величественные манеры своего отца и не утратила миловидности, но после рождения нескольких детей ее юная красота поблекла, а блеск в глазах сменился отсветом мудрости и терпеливости. Оглядев Энн, королева приветливо улыбнулась.

— Садись, детка. Я рада видеть тебя здесь.

Вскоре прибудет леди Филиппа, и рядом со мной окажутся дочери моих давних друзей. Как поживает твоя мать? Ты похожа не только на нее, но и на своего отца. Леди Хартли, — обратилась королева к даме, стоящей за спинкой ее кресла, — две мои новые фрейлины поступают в ваше распоряжение. Объясните, каковы их обязанности. — И она снова перевела взгляд на Энн: — Ты умеешь читать, детка? — (Энн кивнула.) — Вот и хорошо. Значит, ты сможешь читать мне романы — мои глаза в последнее время быстро устают. А вышивать ты умеешь?

— Да, ваше величество, меня научила мать. Но боюсь, я оказалась не слишком способной ученицей — меня часто заставляли переделывать работу.

Королева улыбнулась и продолжила расспросы:

— А музыку ты любишь?

— Я умею играть на лютне, ваше величество, и отец уверяет, что у меня приятный голос. По вечерам я пела, аккомпанируя себе, чтобы развлечь родителей и брата.

— А, я и забыла расспросить про него. Кажется, он моложе тебя? Как его зовут?

— Неду тринадцать лет, ваше величество. Помолчав, королева задумчиво произнесла:

— Стало быть, его назвали в честь моего отца… — И, словно очнувшись, она продолжала: — Судя по всему, ты наделена недюжинными способностями, детка. Твои обязанности будут несложными — ты должна просто развлекать меня, а я позабочусь, чтобы вы с леди Филиппой подружились. Она еще так молода, поначалу ее будет томить тоска по дому, поэтому будь добра к ней. Не знаю, насколько хорошо она говорит по-английски…

Энн ожидала, что королева упомянет о своей дружбе с матерью Филиппы, но дверь вдруг распахнулась, и в комнату бесцеремонно вошел рослый, сутуловатый мужчина в черной мантии. Королева мгновенно поднялась и вместе с леди Хартли опустилась в глубоком реверансе. Сообразив, что перед ней сам король, Энн последовала примеру женщин и при этом густо покраснела. Король нетерпеливым жестом разрешил им подняться и направился к креслу жены, размахивая пергаментом.

— Я изучал эти счета целый час и пришел к выводу, что расходы на одежду для слуг слишком велики. Надо что-то делать, казначей не может… — Он вдруг оборвал себя и с любопытством уставился на Энн. — Что это за прелестное дитя?

— Мистрис Энн Джарвис, ваше величество, — вы сами согласились призвать ее ко двору. Леди Джоан скоро выходит замуж, и я…

— Ах, да! — перебил жену король. — Что-то припоминаю. Джарвис? Твой отец родом из Мидлендса?