Интрижка с сюрпризом

Федор побледнел настолько, что цвет его лица стал неплохо сочетаться с побелкой на потолке. Кажется, до него дошло все коварство моего замысла, и он замер в ожидании неотвратимого.

— Выворачивай карманы, — приказал Валевичу капитан.

Мой противник медлил, лихорадочно соображая, что же ему теперь делать. Наконец он встал и нетвердой рукой залез сначала в один карман, затем в другой.

— Помоги ему, — распорядился капитан, кивнув на Валевича лейтенанту, стоявшему у двери.

Но Федор к тому времени уже сам вывернул карманы брюк, и белый пакетик, еще совсем недавно лежавший в моем кармане, шлепнулся на пол. Лейтенант поднял его и передал капитану.

— Так-так… — протянул тот, развернув пакет и увидев его содержимое. — Граммов восемь, а то, может, и все десять. Статья за хранение и сбыт наркотиков. Поздравляю.

Полнейшей невозмутимости и спокойствию капитана можно было только позавидовать. Судя по его возрасту, работает он здесь давно и, конечно, уже привык смотреть на все отстраненно.

Довольная поворотом событий, я на минуту ослабила бдительность, в результате чего Валевич кинулся на меня, как раненый тигр, и сдавил пальцами мое горло.

— Это все она! Тварь! Это ее работа! — вопил он и брызгал слюной, пока лейтенант оттаскивал его в сторону. Да, видела бы сейчас Ирма своего избранника! Вид у Феди был не то что не джентльменский, а, мягко говоря, безобразный.

Я была удовлетворена, но, чтобы выдержать свою роль до конца, я не должна была свои чувства показывать. По сценарию, мною же составленному, мне отводилась роль негодующего обличителя, весь гнев которого направлен на продавца наркотиков. Этого и стоило придерживаться. И только один раз, когда капитан углубился в свои бумажки, а лейтенант поправлял развязавшийся шнурок, я позволила себе продемонстрировать Валевичу спектр своих истинных чувств.

Когда он увидел на моем лице выражение триумфа, смешанное с язвительной усмешкой в свой адрес, то прошептал слово, попавшее в самую точку моей сущности:

— Ведьма.

Хор голосов, надрывно исполнявших «Реквием» Моцарта, зазвучал в моих ушах по душу Федора Валевича. Жаль только, что он не мог его слышать.

Глава 10

Дождь! Пока я сидела в отделении, хлынул настоящий майский ливень. Я обрадовалась ему, как ребенок, и вместо того, чтобы укрыться в машине, с удовольствием подставила мелким каплям свое лицо. Кто выдвинул утопическую теорию, будто существуют угрызения совести? Да, Валевич не наркобарон, но зато он хладнокровный убийца! Его ведь не терзали угрызения совести, когда он совершенно спокойно столкнул меня в воды бассейна, из которого невозможно было выбраться. То, что я сумела это сделать, — исключительно моя заслуга. И в моей душе как следствие не произошло ни одного движения в направлении раскаяния за содеянное. И раз Валевич из-за отсутствия доказательств и улик не может сидеть за покушение на мою жизнь, то пусть сидит за хранение наркотиков. Мне-то какая разница?

Вдоволь насладившись природным явлением под названием дождь, я вспомнила об Ирме, которая наверняка ищет сейчас пятый угол в моей квартире. Я заставила ее слишком долго ждать.

По дороге домой я проезжала мимо спорткомплекса, в котором имела счастье развлекаться плаваньем. Как только в моей голове возникла мысль о продолжении тренировок в бассейне, стойкое отвращение тут же овладело всем моим существом. Как не прав был писатель Беляев, утверждая, что человек может находиться долгое время в воде, испытывая наслаждение. Только жанр под названием «фантастика», в котором он работал, может его оправдать.

Войдя в свою квартиру, я увидела следующую картину: невеста в подвенечном платье лежит на моем диване в совершенной отключке. Бедная Ирма! Бессонные, полные любви ночи дали о себе знать, и, несмотря на произошедшие с ней сегодня события, здоровый организм потребовал свое. Однако надо отдать ей должное: она послушалась меня и сделала все, как я велела, не проявляя самодеятельности.

Саркастические мысли по поводу Ирмы Лабуш сменились желанием как можно скорее со всем покончить. Хотелось уже наконец расслабиться и отдохнуть на заработанные честным сыщицким трудом деньги.

Чтобы разбудить Ирму, я долго трясла ее за плечо. Когда же это не возымело действия и я поняла, что ее сон слишком крепок, то сменила щадящие меры на кардинальные и не очень гуманные — подсунула под нос своей гостье открытую бутылку с ацетоном, стоявшую у меня на балконе с прошлого ремонта. Ирма тут же села на кровати, сопроводив свое пробуждение жалобным недовольным стоном.

— А, это ты… — только и произнесла она, с трудом разлепляя глаза.

Увидев в моей руке бутылку с ацетоном, Ирма спросила, зевнув:

— Я что, так крепко спала? — Но тут же, вспомнив все происшедшее с ней накануне, быстро встала, и тон ее голоса стал вдруг жестким и требовательным: — Ты обещала мне все объяснить, я жду.

Ирма нависла надо мной, как утес, и недобро сверкала глазами. Обойдя ее, как неодушевленный предмет, первым делом я отключила все имеющиеся в доме телефоны. В связи с газетной статьей мне вовсе сейчас не хотелось без конца отвечать на вопросы о своем самочувствии.

— Пошли на кухню, — скомандовала я гостье. — Хочу выпить кофе и отправить чего-нибудь в рот.

Я заметила, как она разозлилась. Ей уже порядком надоело играть по моим правилам, и только воспитанность, которой ее учили в детстве, мешала наорать на меня.

А я будто нарочно тянула время, решив испытать ее терпение до конца. Принялась не спеша и молча варить кофе, повернувшись к Ирме спиной и уткнувшись в кофеварку с преувеличенным вниманием. Обычно с людьми, которые мне платили за услуги, я подобным образом не поступала. Но сейчас я чувствовала себя по-особенному, так как готова была сообщить клиентке такую новость, какая ей и не снилась. Пусть потерпит. Я ведь ждала терпеливо, пока она наразвлекается в Самаре со своим Федором. Теперь ее очередь. Можно назвать это маленькой местью с моей стороны.

В результате я нарвалась на грубость.

— Может быть, ты уберешь наконец от моих глаз свою задницу и откроешь рот, чтобы сказать хоть что-то?!

От такой откровенности я на мгновенье остолбенела, но потом резонно сообразила, что иначе и быть не могло. Сама спровоцировала.

— Угощайся, — сказала я как ни в чем не бывало, ставя перед Ирмой чашку дымящегося кофе. — Задание я твое выполнила. Вычислила человека, который явился автором и звонка Стоцкому, и небезызвестного тебе письма с фотографией. Самое для тебя интересное, что этим человеком является Федор Валевич. Неужели тебе не приходила в голову светлая мысль, что твой без пяти минут муж может быть в этом замешан?

Сначала Ирма долго вглядывалась в мое лицо, пытаясь определить, говорю ли я серьезно. Потом, когда она уяснила, что я не шучу, ей овладели недоверчивость и подозрительность.

— Не вижу никакого мотива, для чего он стал бы поступать таким образом, — безапелляционно заявила она.

Я тяжело вздохнула. Нам и так предстоял длинный разговор, потому что событий и разного рода открытий произошло за дни проведения моего расследования немало. Но, кажется, для того, чтобы убедить ее величество Упрямство — это имя больше сейчас подошло бы Ирме — в своей правоте, потребуется дополнительное время.