Инвестком

– Первоначальное накопление капитала, – напомнил Игорь.

– Политэкономия, – горько засмеялся абориген, – долдонили, галочки ставили. Как-то, помню, заспорили на семинаре, на сколько лет вперёд видел Ленин: на сто, на пятьдесят или вообще бесконечно. Доигрались… Просмотрели… Зато нынче я приторговываю на рынке, изучаю на собственной шкуре эту самую политэкономию, а то как же, научный сотрудник без зарплаты. Ваш-то Сергей Александрович, Козлик, был у нас, между прочим, главный политинформатор, активист. Если б не эта катавасия, Горбачёв с Ельциным, быть бы ему секретарём парткома, а то б и в райком взяли…

27

Слегка успокоившись, Игорь попытался оценить ситуацию. Скорее всего, у «Инвесткома» имелся крот в налоговой полиции. Недаром среди акционеров присутствовали генералы. И этот крот сообщал, что кто-то на них капает. Но что Игорь Полтавский, рядовой эксперт, мог узнать и чем бы он мог навредить «Инвесткому»? Того, что он знал, было явно недостаточно. Тогда что же, Козлецкий зачем-то издевался? Без всякого смысла? Или между ним и акционерами шли какие-то игры? Тайный недоброжелатель сделал ложный донос? Сколько Игорь ни прокручивал в уме разговор с Козлецким, сколько ни думал об «Инвесткоме», ответа не находил. Разве можно понять, откуда растёт абсурд?

Зато тут же подвернулась возможность увести из «Инвесткома» сделки. Родственник одного из клиентов обратился с просьбой продать квартиру в Гольяново. Раньше Игорь, скорее всего, привёл бы его в «Инвестком», но сейчас оставил эту сделку себе. Принципиально. Вторая сделка пришла по инвесткомовской заявке. Вечером, как всегда, Игорь прозванивал потенциальных клиентов. Человек на другом конце провода сам предложил обменять квартиру без «Инвесткома», не хотел переплачивать. Игорь без колебаний согласился. Два ноль в тайном матче против Козла.

28

Валентина Антоновна, в свою очередь, сделала вывод, что Игорь наконец созрел. Правда, думать так он стал намного позже, после ухода из «Инвесткома», да и то не наверняка. Тогда же объяснил всё просто, жадностью. В любом случае это не был экспромт. У Валентины Антоновны всё хорошо было продумано, надо полагать, использовалась та же технология, по которой из-под носа у Козлецкого уводились и другие сделки. Игорь, грешным делом, предположил: а может, и сам Козлецкий подобным образом уводит у своих акционеров? С помощью всё той же Татьяны Щербининой.

В это время Игорь расселял трёхкомнатную коммуналку в Перово на углу улицы Металлургов. Одну комнату в квартире занимала пожилая женщина, можно сказать бабушка, Тамара Степановна, ещё две – бойкая татарочка Галя с хамоватым русским мужем, охранником Николаем. Тамара Степановна запомнилась тем, что чуть ли не единственный раз в его риэлторской карьере пообещала отблагодарить: дать четыреста долларов в руки помимо «Инвесткома», если он хорошо её расселит. От неожиданности Игорь растерялся и промямлил что-то вроде: «Спасибо, конечно, но я риэлтор, а не врач. Когда я работал в хозрасчётной поликлинике, тогда да, брал. А сейчас мы и так берём приличные деньги. – Игорь понял, что говорит не то, и закончил уже совсем другим тоном: – Но если не передумаете, я буду вам очень признателен».

К концу расселения Тамаре Степановне, видно, стало жалко денег, но и нарушить слово было неудобно, и она пошла на компромисс между противоречивыми чувствами – вручила Игорю двести. Тогда же Тамара Степановна и поведала насчёт Гали с Колей. Где-то в соседнем доме, там как раз живёт её сестра, они нашли одинокого алкоголика и предложили ему на обмен очень хороший дом в области. Дом покупали по доверенности, погрузили мужичка в машину пьяным вместе с вещами и повезли – только километров на сто с лишним дальше от Москвы и в хибару с дырявой крышей. Проспавшись, бедолага поехал разбираться в Москву, жаловался соседям, ходил в милицию и в прокуратуру, но его отовсюду прогнали.

– Даже не знаю, – говорила Тамара Степановна, – сейчас все так делают, люди потеряли совесть. Одни деньги на уме. Поэтому я согласилась разъезжаться только через фирму.

К сделке всё было готово, Игорь собрался нести документы к нотариусу (примерно за месяц до этого Козлецкий пригласил в «Инвестком» свою знакомую нотариуса Олмазову, она сидела этажом ниже), как вдруг Валентина Антоновна распорядилась:

– Игорь Григорьевич, сделку будем оформлять у прежнего нотариуса, Филипповой. Эта новая, Олмазова, – дура, лучше к ней не ходить.

– Хорошо, – Игорь удивился, но ничего не заподозрил.

Расселение делалось на средства покупательницы, так что обойти «Инвестком» вполне было возможно. Валентина Антоновна, сговорившись с Татьяной Щербининой, могли обойти и Игоря, отдав ему положенные восемнадцать процентов – он, скорее всего, ни о чём бы не догадался, – но они не решились, и потому уже на следующий день Валентина Антоновна предложила:

– Давайте эту сделку сделаем без «Инвесткома». Втроём. – А кто третий?

– Татьяна Щербинина, – призналась Валентина Антоновна. – Она и прикроет. Деньги передадут через неё. Документы Татьяна придержала, Козлецкий о сделке ничего не знает. Ладно, я отблагодарю Татьяну из своей доли, – неожиданно расщедрилась Валентина Антоновна. Ей, возможно, показалось, что у Игоря есть какие-то сомнения. На самом деле он был ошарашен другим: чтобы увести сделку, Валентина с Татьяной должны были сговориться давно.

Татьяна Николаевна Щербинина служила главным офис-менеджером, а заодно кассиром, доверенным лицом и правой рукой Козлецкого. Она покрикивала на всех подряд, включая заведующих отделами, её боялись даже больше, чем Козлецкого. Он-то сидел в своём кабинете и редко показывался на людях. Как-то досталось и Игорю. Он привёл к Татьяне покупателей сдать деньги и вышел ровно на минуту, а когда вернулся, Щербинина их уже выпроваживала.

– Татьяна Николаевна, – заволновался Игорь, – вы что, так быстро приняли сто тысяч? – Игорь испугался, что вышла ошибка. Она не отвечала, и Игорь переспросил. Неожиданно Татьяна Николаевна взорвалась и стала его отчитывать, чтобы не лез не в своё дело…

Она была красавица в русском стиле – полноватая, крепко сбитая, слегка похожая на матрёшку, с округлым кукольным лицом. Года через два Игорь зашёл как-то к нотариусу Олмазовой заверить документы и, кажется, встретил именно Татьяну Щербинину. Перед ним предстала худая, до прозрачности, болезненного вида женщина с желтоватым лицом, примерно треть от прежней Татьяны Николаевны. Женщина несколько смущённо (неловко было от своего вида?) поздоровалась первая. Игорь в растерянности смотрел на неё. Он перебирал в памяти всех, кого знал в «Инвесткоме», – это не мог быть никто другой, кроме Татьяны Николаевны. Однако Игорь всё равно продолжал сомневаться. Через некоторое время он поинтересовался у прежних знакомых. Оказалось, Щербинина умерла. Никто не знал отчего, но подозревали, что её могли отравить…

29

Едва сделка закончилась и Игорь получил от Валентины Антоновны несколько тысяч баксов, его снова вызвал к себе Козлецкий. На сей раз генеральный был один.

– Вам надо пройти испытание на детекторе лжи, – велел он, – через два дня приедет специалист.

Полтавский мог, конечно, отказаться, мог сказать всё, что думает о самоуправстве директора. Но тогда пришлось бы уйти сразу, а Игорь всё ещё не был готов. У него оставалось расселение на ВДНХ, бросить которое было никак нельзя. Увы, события снова застали его врасплох…