Инвиктум

гримаса. Она кивает солдатам, и те, словно роботы, маршируют вперед, к стене. Джед

безвольно висит у одного из них на плече. Он едва держится, и меня сотрясает волна гнева.

– Джед! – кричу я, что есть мочи, держась за голову, которая ужасно болит и кружится, -

Джед!

– Не сопротивляйся, - мать подходит ближе, но не решается дотронуться до меня. Мое

лицо искажает ярость. Я почти чувствую, как она проходится по моим венам, растекается в

крови, заполняет меня до остатка. В этот момент я не являюсь собой. Во мне просыпается

что-то дикое, необузданное, нечеловеческое.

Руки начинают трястись так сильно, что мне не удержать их на месте. Гляжу на Джеда.

Теперь его держат двое солдат, он тяжело поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Эта

секунда длится вечность. В глазах стоят слезы, на сердце рваная рана. Джед истекает кровью, а мне кажется, что и я умираю вместе с ним.

– Реми… - шепчет он, а затем его глаза закрываются, не в силах больше держать

наверняка ужасно тяжелые веки. Меня прошибает холодный пот. Я ощущаю, как руки

начинают гореть. Мать смотрит на меня мгновение, и оно кажется бесконечно долгим. Весь

этот чертов момент.

– Пожалуйста, мама, - дрожащим голосом говорю я, чуть приподнимая руку. Она

светится ярко-красным пламенем. Вспышкой. Лицо матери ожесточается, когда она видит

это, и следующее, что я помню, это удар по голове. Грузный, болезненный удар, который на

время вырубает меня. Проходят секунды, прежде чем я начинаю чувствовать, как кто-то

тащит меня, волочит по земле. Голова кружится, я не могу четко видеть перед собой хоть что-

то – все расплывается. Часто, непрерывно дышу. Действие препарата усилилось? Или мне

вкололи новую дозу?

Ничего не понимаю.

Напрягаю глаза, пытаясь держать их открытыми, потому что хочу видеть, куда меня

ведут. Замечаю, что у охранников, которые держат меня, на руках перчатки. Медленно

опускаю взгляд вниз, на свои руки. Они больше не сияют. Все потухло.

Я потухла.

23

9

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

Мать идет впереди. И Ксана рядом с ней. Они шагают по серым, темным коридорам, не

оборачиваются, чтобы взглянуть мне в глаза. Не думаю, что им стыдно. Наверняка, они лишь

рады тому, что со мной случилось. Наверняка, они злорадствуют.

Не понимаю. Как она могла предать меня? Почему она сделала это? Что двигало моей

сестрой, когда она приняла это ужасающее решение?

Меня приводят в длинный коридор. По бокам располагаются комнаты с крошечными

окошками в дверях. Я понимаю, что это камеры. Мы в тюрьме. В «Вифлееме», куда сажают

опасных мятежников, а теперь и Инсолитусов. Меня гложет желание узнать, куда они дели

Джеда. Что с ним? Жив ли он? Но спросить не получается. Рот вялый, язык еле ворочается.

Мать останавливается чуть поодаль, разворачиваясь ко мне лицом, и солдаты, ведущие

меня, замирают тоже. Еле стою на ногах, покачиваюсь, но все же могу смотреть ей в глаза.

Ксана отводит взгляд, а мать улыбается. Подходит ко мне ближе, чем полагается, и кладет

руку на плечо. Ее глаза кристально чистые, пустые, совершенно мертвые. Она поджимает

губы в своем обыкновении, глубоко вздыхает и говорит:

– Ты станешь лучше, обещаю. Я исправлю тебя.

– Нечего здесь исправлять… - шиплю я еле слышно, чем вызываю у матери лицемерную

усмешку. Она гладит меня по волосам, проводит пальцами по щеке и на секунду замирает, разглядывая мое лицо. Я хочу испепелить ее взглядом, хочу, чтобы она страдала. Меня

обуревает тихая ярость, а вдобавок к ней всепоглощающая обида. Почему она так меня

ненавидит? Почему она делает это?

– Объект номер 64, - холодно говорит она, не отрывая от меня взгляда, - Ремелин. Я

надеюсь, тебе станет лучше.

– Ты не можешь этого сделать…

– Могу, милая. И сделаю. Джентльмены, - она кивает охране, - Сопроводите «объект» в

ее блок, выдайте подобающую одежду и проследите, чтобы новая порция препарата была

введена незамедлительно.

В конце коридора слышится движение. Верчусь, хочу посмотреть, что там происходит, но мне не позволяют. Двое стражей тянут меня за собой, я вяло висну у них в руках. Дверь

моей камеры открывается, и в этот момент я вижу Джеда. Он бледный, на лбу испарина, живот забинтован. Его, так же, как меня, держит стража. Они ведут его в соседнюю камеру, прямо напротив моей. Меня становится нехорошо.

Замечаю Ксану. Она не смотрит на меня, не поднимает взгляда, словно стыдится

собственного поступка. Что ж, надеюсь, так и есть. Ее губы поджаты, и сейчас она ужасно

напоминает мне мать, которая стоит рядом с ней и лживо улыбается, говоря, что все будет в

порядке. Ничего не будет в порядке.

Уже нет.

Мне хочется вопить от ярости, хочется взорвать это здание, хочется убить их всех. Всех, кто предал меня.

– Реми, - слышу я слабый голос Джеда. Дверь в соседнюю камеру открывается, и его

буквально кидают на бетонный пол. Он падает и кряхтит от боли. Затем над Джедом

24

0

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

нагибается санитар, вкалывая ему в шею какой-то препарат. Мои глаза слезятся. Вижу, что и

ко мне направляется тот же санитар. Он худой и высокий.

Меня пихают в камеру. Охрана стоит по обе стороны от двери. Дверь за Джедом

захлопывается, и это последний момент, когда я вижу его несчастное, страдающее лицо. Мне

не сдержать рыданий. Я падаю на пол, на колени, и тяжело дышу. По крайней мере, он жив.

Но надолго ли?

Санитар резко вкалывает мне в руку препарат, и я ощущаю себя неживой, застывшей во

времени и пространстве. Все тело немеет, кожу покалывает. Но прежде чем отключиться, я