Инвиктум

– Ксана, ты не понимаешь…

– Нет! – отмахиваюсь я, отпихивая его снова. На этот раз навсегда. – Нет. Я устала

слушать твое вранье. Прекрати, хорошо? Просто прекрати это. Я больше не хочу слушать

тебя.

24

4

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

– И ты так просто уйдешь? – спрашивает он. Его глаза щурятся, будто в них что-то

попало. Не хочу думать, что он может заплакать. Какой-то части меня жаль его, а другая

говорит – он никогда не изменится. И я знаю, какая из них права. Мне не стоит забывать обо

всех гадостях, которые он сделал. О боли, которую причинял мне не раз, и не два. Он такой.

И он не изменится.

– Грядет война, - отвечаю я, выдыхая. Едва сдерживаю себя, чтобы не разрыдаться

прямо перед ним.
– Мне придется бежать. И я рада, что тебя со мной не будет.

Пытаюсь оторвать от него взгляд, но он будто магнитом притягивает меня. Возможно, так действует его новая способность. А может, это просто моя глупая натура. Себастьян

умоляюще смотрит на меня. Качает головой, будто не верит, что я говорю эти слова. Делает

шаг ко мне, но останавливается. Что-то будто держит его, словно он борется с неведомой

силой внутри себя.

– Ксана…пожалуйста, - шепчет он в тон дождю, а его лицо искажает гримаса боли, - Ты

все, что у меня осталось.

Сердце бьется на тысячи кусочков в один момент. Мне плохо, мне ужасно тяжело, но я

решаю его отпустить. Насовсем. Осколки битого сердца разлетаются по воздуху, взмывают

ввысь. Мне не собрать их. Больше никогда. Вздыхаю и говорю совсем тихо:

– Нет, Себастьян. Меня у тебя больше нет.

И ухожу.

(Д)

Рана на животе ноет. Ей нет покоя, как и мне самому. Камера холодная, неживая. Внутри

меня дикая ярость. Я не могу взять себя под контроль и бью стены кулаками, которые жутко

болят после этого. Не прошло и дня, с тех пор, как нас заперли, а мне уже кажется, что я

нахожусь здесь вечно.

Четыре стены вводят меня в состояние исступления.

Мне хочется разорвать Стоук в клочья. Хочется сделать так, чтобы все они умерли в

страшных муках, с именем Реми на своих мерзких устах. Я больше не слышу ее. Наверняка, ей вкололи большую дозу наркотика. Наверняка, ей больно.

Это знание мучает меня. Я не могу понять, как мать может мучить собственного

ребенка. Даже для меня это выглядит ужасным. Неужели Реми можно считать угрозой?

На мне темно-синяя роба, а лицо разукрашено синяками и ссадинами. Подарок от

сенатора Стоук. Мерзкая тварь. Как только в моей голове проявляется ее образ, мне хочется

орать во всю глотку, рвать на себе волосы, обдирать кулаки об стены до крови. Ненависть к

этой женщине почти физически ощутима.

Сижу на жесткой койке и смотрю на свои руки. Они также покрыты ссадинами, но эти

раны не имеют для меня ровно никакого значения. Впервые за всю свою жизнь я ощущаю

болезненное отчуждение, словно кроме одной единственной девушки меня ничего не

24

5

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

волнует. И это правда. Реми в считанные месяцы стала для меня тем светом, которого я так

тщательно избегал всю свою жизнь.

А затем этот свет у меня отобрали.

Щелкает кодовый замок на двери. Медленно поворачиваю голову и смотрю в проем. В

нем стоит ледяная женщина. За ее спиной санитар в белой форме. Я чуть наклоняю голову

вбок и усмехаюсь. Я мог бы убить их обоих сейчас же – лекарство не до конца сдерживает

меня. Наверное, для него я слишком силен. Однако те, кто охраняют этот коридор, тут же

приструнят меня выстрелом в голову. Умирать не хочется. Способность использовать я не

могу. Приходится смотреть в кристальные глаза женщины, которую я люто ненавижу, и

улыбаться.

– Добрый день, мистер Янг, - протягивает она с совершенно невинным видом. Желание

вырвать ей язык становится навязчивой идеей. – Надеюсь, Вы хорошо отдохнули. Как рана?

Болит?

– Это пустяки, - отвечаю я с улыбкой, - По сравнению с тем, что случится с Вами, когда

я выберусь отсюда.

Женщина тихо смеется. Идея становится манией.

– Не угрожайте, - говорит она, пряча руки за спину в своем обыкновении, - Это не

подействует. Я зашла проведать Вас, убедиться, что вы принимаете свои лекарства. Думаю, так и есть, раз я все еще жива. Вы, Джедидайя, очень сильно повлияли на мою дочь.

Обратили ее в свою веру. Но я искореню это, будьте уверены. Я сделаю вас лучше.

Меня передергивает. Она говорит так спокойно и умиротворенно, и я почти порываюсь

вскочить и ударить ее. Я никогда не бил женщин раньше. Это низость. Но ее я хочу

уничтожить, забить до смерти.

– Она особенная, - отстраненно говорю я. Горло сдавливается в резком спазме, когда я

упоминаю Реми. – Не трогайте ее. Возьмите меня взамен. Я согласен на любые опыты.

Можете делать со мной все, что хотите.

Элия Стоук смотрит на меня со смесью отвращения и снисхождения. Ее бледные губы –

тонкая полоска, а холодные глаза – глыба льда. Даже я мог бы позавидовать ей сейчас.

– Как трогательно, мистер Янг, - цедит женщина, - Вы действительно готовы

пожертвовать своей жизнью ради девушки, к которой даже не можете прикоснуться?

Не думаю ни секунды.

– Да.

– Я удивлена. Мне всегда казалось, что Вы хладнокровны и бесчувственны, Джедидайя.

Ваш отец…

– Отчим, - перебиваю я, кривя губы. Мадам Стоук кивает, примирительно соглашаясь.

Странным образом она не выглядит так, будто собралась угрожать. На самом деле ее лицо не

выражает эмоций. Ровно никаких. Почти, как мое. В чем-то мы действительно схожи.

– Верно, отчим. Он сказал мне, что Вы являетесь… - она замирает, поджимая губы, - …

социопатом. Это качество очень ценно, Вы знаете? Представьте себе солдат, которые не