Иные

Далее слово предоставили защитной стороне, где каждый свидетель отвечал на вопросы как обвинительной, так и защитной стороны. Глеб охарактеризовал Инну как человека положительного, немного замкнутого, но в целом очень приятного. Леха Хоббит рассказал про неприятный случай с Гаремом, представив девушку в этой ситуации потерпевшей стороной, а вовсе не агрессивным зачинщиком. Макс Баламут вспомнил самую первую стычку с Гаремом, акцентировав внимание на то, что просто так Инна за нож не хватается. Естественно, суд потребовал документы на право владения холодным оружием, которые ему тут же предоставили. Лысый вспомнил, как она стала преображаться в последнее время, а Ждан признался, что хотел бы видеть своей спутницей Инну, но… увы и ах. Зак на протяжении всего заседания не сводил с Инны пронзительного взгляда, и она в любой момент могла получить необходимую порцию заряда уверенности в своей невиновности. Пожалуй, это был единственный раз за все время, когда Захар отлепил взгляд от Инны и бросил предостерегающий на Ждана.

Когда подошла очередь выступать Ирине, никто из всех присутствующих не усомнился в ее квалификации, как компетентного специалиста высокого уровня. Она грамотно предоставила информацию об уже проделанной работе над психологическим портретом девушки, не забыв упомянуть о выдающихся результатах последней, и обрисовала план действий по дальнейшей реабилитационной программе, которая, Ирина уверена, понадобится ей. Ксан Ксаныч рассыпался в по-отечески теплых комплиментах и уверял, то нет на свете человека «всех милее, всех румяней и белее».

Наконец, дошла очередь держать слово Бертукову.

– Я правильной располагаю информацией, что вы освободились из колонии строго режима не далее, как год назад? – начал допрос прокурор. Вроде обычный человек, руки там, ноги, голова – все есть. Но такое склизкое ощущение во рту после общения с ним остается, будто там пиявка побывала. Без шуток, подташнивало Инну от него.

– Какое это имеет отношение к делу? – адвокат защитной стороны даже слово не успел вставить – Захар четко поставил того на место.

– Самое прямое. Я могу предположить, что Расман О.Г., или прозванный в узких кругах как «Буйвол», имел некие счеты с вами.

– С чего бы? – невозмутимости Беркутова можно позавидовать.

– С того, что шестнадцать лет назад его брат причинил некий вред вашей жене, после чего вы совершили самосуд, за что понесли справедливое наказание.

– Под «неким вредом» вы имеете в виду нападение на мою жену? Интересно, это как так получается – сначала меня обвинили в холодном убийстве, а теперь откуда-то вылезли дополнительные факты, по которым я получаюсь не таким уж и безжалостным убийцей? Что же произошло за это время? – издевательски бросил он и впился взглядом в прокурора. Тот понял, что сболтнул лишнего в погоне за лицемерной задачей засадить еще одного человека за решетку, неважно по справедливости или нет. Прокурор достал платок из кармана пиджака и вытер взмокший лоб:

– Больше вопросов нет, уважаемый суд.

После всех прений суд удалился на совещание и вынесение постановления и приговора. У Инны вспотели ладошки от нервного ожидания. Объявилась резолюция о снятии всех обвинений с Инны в присутствии всех сторон-участников и заседание суда объявили закрытым.

Только тогда все смогли свободно выдохнуть и поспешили покинуть угнетающие стены зала суда. Инна тепло поблагодарила всех, кто пришел поддержать ее в трудный час. Потом юркнула под крыло любимого, и они отправились в дом, милый дом.

Глава 33

Прошел месяц, в течение которого Инна сидела на больничном дома под неусыпным присмотром Захара. Дважды в неделю он возил ее на психотерапию к Ирине и по выходным – в анонимный клуб жертв насилия, по ее же совету. Инна шла на поправку. Ее физическое здоровье восстановилось полностью и, слава Богу, без последствий, но даже тогда Беркутов не настаивал на интимной близости, позволяя девушке самой выбрать подходящий момент. А вот ее психическое состояние требовало особого внимания. Как бы она не храбрилась, Зак замечал ее нервозность днем и тревожные сны по ночам. Бывало, она впадала в депрессию, хандрила, а потом ее поведение резко менялось на агрессивное и выливалось в самобичевание и саморазрушение.

Он допивал крепкий чай, развалившись на стуле в кухне. Инна мыла посуду и вскользь заметила, что ей пора выходить на работу.

– Продли больничный, – не видя в этом никакой проблемы, ответил Зак.

– Это будет не так просто сделать. И потом: чувствую я себя прекрасно и не вижу смысла дальше оставаться дома без дела.

– Займи себя. Ты ведь можешь работать удаленно.

Инна раздраженно бросила губку в раковину со смачным, шмякающим звуком, и порывисто обернулась к нему:

– Я устала сидеть дома, как в клетке! Ты меня до конца жизни стеречь намерен? Больше одну никуда не отпустишь?! Он умер! Они оба мертвы! Я… – Инна осеклась и как-то странно посмотрела на Беркутова. – Захар, – гораздо тише позвала она и стала медленно к нему приближаться с нечитаемым выражением лица, не сводя с него глаз, – я убила человека!

– Не городи околесицу! – отмахнулся он.

– Нет, нет. Ведь правда, он скончался от потери крови из раны, которую нанесла я, – будто с трудом веря в то, что сама говорит, выдохнула Инна, оседлав его лицом к лицу. – Теперь ты и я одной крови!

Вот и пойми, то ли она так шутит, то ли крышей едет! Из-за таких перепадов настроения Беркутов и опасался выпускать ее в социум.

– Мы с тобой одной крови, ты и я, – прошептала Инна, передразнивая Каа, закинув руки на плечи парня и гипнотизируя его взглядом. – А теперь… я тебя… съем!!! – стала кусать его шею, плечи, уши. В общем, все, до чего могла дотянуться. Захар в долгу не остался и принялся щекотать девушку, вызвав кучу визга и смеха.

Неумолимо приближался день его рождения, и он решил отметить его дома в узком семейном кругу, дабы лишний раз не подвергать стрессу еще не окрепшую психику девушки. Однако Инна настаивала на том, чтобы выйти в шумное веселое место и «подвигать булками». Тайком от нее Захар взял совет у «спеца» можно или еще рано выводить ее в многолюдное место, на что Ирина дала добро. И вот они дружной компанией вместе с Рогозиными лихо отплясывали в «Бешеных псах» под любимые композиции. Беркутов внимательно наблюдал за Инной весь вечер (по просьбе Ирины) и только раз заметил как она шуганулась неожиданно громкого хлопка – кто-то выстрелил пробкой от шампанского.

После полутора месяцев пребывания на больничном и долгих уговоров, Захар все же позволил ей выйти в издательство. Хотя он не видел в этом смысла, ведь ей скоро снова уходить, на этот раз в декретный отпуск. Инна забыла, что поднесла сырник ко рту и хотела откусить кусочек. Повернула к нему голову и ее и так-то большие глаза сделались еще больше.

– Как в декрет?

– Ты же хочешь детей? – Они ни разу не поднимали эту тему, так почему бы не сейчас, этим по-весеннему ясным, солнечным утром, когда они все вместе уплетали завтрак за столом, и Механик, как обычно, погрузился в чтение авто– мотожурнала, попивая кофе.

– В браке, – все еще заторможено согласилась Инна.

– Сезон откроем да поженимся, раз так хочешь.

Девушка совсем обмерла – она никак не ожидала серьезного поворота легкой утренней беседы.

– Но… – это все, что она смола выдавить из себя.

– Брось, котенок, не упрямься. Ты любишь меня, я люблю тебя. Создание семьи – это логичное развитие наших отношений, – вынес вердикт Беркутов.

До Инны медленно доходил смысл сказанных, будто невзначай, слов. Он ее любит! Он произнес это вслух! Всеми своими действиями он каждый раз, снова и снова, доказывал это, а теперь вот и сказал.