Инжектором втиснутые сны
Шрифт:
— Ну и кто был этот парень? — спросила она.
— Бывший одноклассник.
— Это-то я поняла.
— И еще он коп.
— Коп? — она потрясла головой и презрительно фыркнула. — Ну, ладно, все равно это он начал.
— Ага, напился и полез.
— Я хочу сказать, это была самозащита.
— Фактически он сам в себя выстрелил.
— Да? Похоже на то. Какая же скотина! — она посмотрела на пустую улицу. — Как ты думаешь, он выживет?
— Наверное. Но соревнования на дальность плевка для него позади.
— Господи, — она обхватила себя руками.
Я положил руку ей на плечи:
— Слушай, мне ужасно жаль, что это все обрушилось, когда и всего остального немало стряслось. Это был старый конфликт. К тебе он на самом деле не имеет
— Разве? — Там, где Билл ударил ее, щека у нее покраснела и распухла.
Я избегал ее глаз. Я был просто не готов рассказывать ей историю Черил Рэмптон, по крайней мере, сейчас.
— Ну в любом случае, спасибо, что запрыгнула на него. Знаешь, ты могла бы прославиться, если б занялась женской борьбой.
Она устало улыбнулась:
— Да уж, кое-какая практика у меня есть.
Я поцеловал ее в лоб:
— Нам лучше двигаться дальше.
Как я и ожидал, «линкольн» не завелся. Увеселительная прогулка по скоростной магистрали слишком сильно сказалась на его хрупкой нервной системе. С ним случился инфаркт, и он скончался. Пистолет я оставил в багажнике. В магазине оставался всего один патрон, и что-то мне не хотелось давать копам повод для запоздалых извинений в том, что они меня прихлопнули. Мы пошли пешком.
Дойдя до Розенкранц-авеню, мы свернули на восток и прошли несколько кварталов, прежде чем нашли темную мойку машин с самообслуживанием. Я бросил в щель автомата четвертак и тщательно смыл с лица кровь. Вытерся рубашкой, потом швырнул ее в мусорный контейнер.
Ночь была достаточно теплой, чтобы и без рубашки выглядеть достаточно благообразно, но и садясь в автобус, я чувствовал, что притягиваю лишнее внимание. Наскоро обсудив, мы определились с конечным пунктом нашего путешествия, выбрав хорошее место для того, чтобы перегруппироваться в безопасности — если только сумеем добраться туда живыми.
А сомнения в этом были. Кроме нас, других белых в автобусе не было. Я боялся всех и каждого, кто входил: уборщицы, санитары, стайки молодых девчонок, парни с магнитофонами — пробираясь по проходу, все изумленно кидали один, а после секундной паузы, и второй взгляд на мой лилейно-белый торс. Шарлен смотрела в окно на подсвеченные оранжевым строящиеся дома, а я тем временем пытался не замечать повернутых голов и взглядов.
Мы вышли на углу Авалона и 103-й улицы и зашагали как можно быстрее. Последний раз белые появлялись на этих улицах в 1965 году, и они были национальными гвардейцами. [386]
386
Имеется в виду подавление бунта в Уоттсе.
Мы проходили магазины напитков, на парковке возле которых черные старики распивали что-то; мимо ларьков «экспресс-закусочных», где молодые черные прекращали жевать и в шоке смотрели на нас. Скорее всего, нас спасла только неожиданность. Они просто не могли поверить, что мы действительно пришли сюда, что нашлась настолько бестолковая белая парочка. А к тому времени, когда они готовы были полезть к нам, мы были уже далеко.
Но в конце концов за нами увязался форд-ривьера, из динамиков разносилось пение Лайонела Ричи. [387]
387
Lionel Richie — известный рок-исполнитель, девять лет подряд занимал в ежегодном хит-параде первое место.
— Далеко еще? — спросил я.
— Уже пришли, — она свернула за угол. И я. И «ривьера».
В конце короткого квартала возвышалось что-то вроде загадочной мавританской крепости с высокими стенами, фальшивыми минаретами по углам и толстыми арочными воротами — словно «шинное дерево» из двадцатых годов. Штукатурка на фасаде потрескалась, стены были исписаны и изрисованы
из баллончиков.— Что, здесь?! — спросил я.
— Ага, — Шарлен нажала кнопку интеркома на воротах.
Я оглянулся. «Ривьера» остановилась, сидевшие в ней рассматривали нас.
Из интеркома донесся женский голос:
— Надеюсь, у вас важное дело?
— Луиза? Это я.
Ворота, жужжа, открылись. «Ривьера» сдала задним ходом по подъездной дорожке и рванула прочь.
Снаружи особняк выглядел преднамеренно фальшивым. Садик же за стенами был безукоризненным — хотя утихший к этому времени ветер сделал свое дело и здесь. На дорожке валялись коричневатые ветки пальм, а листья их были сметены к мраморным ступеням, ведущим в сам дом — мечту об Али-Бабе магната джазовой эры. Шарлен указала путь — под центральным портиком, где красные и синие огни бросали похожие на ладони тени от листьев пальм на затейливые стенные изразцы.
Мы вошли в помещение наподобие большой пещеры, меблированной множеством персидских ковров, обитыми блестящей арабской тканью кушетками и десятками подушек. Здесь же стояли кальян и огромное медное блюдо, наполненное марихуаной. На широкоэкранном телевизоре крутилась реклама подержанных машин; усыпляющая песня Эла Грина [388] доносилась откуда-то из глубины дома.
По плиткам пола простучали тонкие шпильки, и последовал выход на сцену Луизы Райт. Кроме туфель на каблуках, на ней было еще пикантное черное просвечивающее неглиже — и все; но фигура у нее была просто невероятная. Она словно сошла с тех старых плакатов «Frederick's of Hollywood» [389] — высокие упругие груди, которые заканчивались острыми сосками, были просто головокружительны. Тонкая талия, ровные мускулистые коричневые ноги, достаточно сильные, чтобы одним рывком сломать шею Редьярду Киплингу. А из темной промежности шел влажный мускусный запах, смешивавшийся с острым «конголезским» ароматом духов.
388
AL Green — начинал с госпелз, работал на стыке блюза, ритм-энд-блюза и соул.
389
«Frederick's of Hollywood» — компания, занимающаяся производством белья и товаров интимного пользования.
Она вошла широкими шагами, но увидев, в каком состоянии Шарлен, резко остановилась. Безукоризненные черты эбонитового лица перекосились в гримасе:
— Вот блин; что, опять? — произнесла она с мягким тягучим миссисипским выговором.
— Все кончено, — ответила Шарлен. — Сегодня вечером я застрелила его. Он мертв.
Луиза и глазом не моргнула. Вместо этого она стряхнула пепел со своей сигареты «Шерман».
— Свой следующий концерт я посвящу его памяти, — сообщила она, словно прислушиваясь к собственным словам. — Спою «Прилив волны огня» а капелла. [390]
390
A capella — без музыкального сопровождения.
— Ох, Луиза!..
Женщины обнялись. Луиза бормотала что-то успокаивающее, а Шарлен в охватившем ее порыве рассказывала подруге обо всем случившемся — о пожаре, о двери-решетке, о том, как я примчался, чтобы спасти ее. Луиза оценивающе глянула на меня поверх плеча Шарлен.
— А мне объятия не полагаются? — уточнил я.
Луиза шагнула поближе и осмотрела меня с головы до ног, даже не пытаясь изображать, что смотрит мне в лицо.
— Шарлен, что это за тип? — язвительно поинтересовалась она. Она прекрасно знала, кто я такой. — И чего это он весь потом провонял? — она сунула палец за влажный пояс моих жокейских шортов, оставшихся теперь неприкрытыми. — Аж до трусов взмок.