Инженер 2.2

Вы можете поучаствовать в этой операции на нашей стороне. Мы с вами уже сражались плечом к плечу с кмэлом. Думаю, что предстоящая операция и допрос организатора чистки и совместные действия на Тефии — ещё больше сплотят нас.

Но повторю: ситуация на Тефии сейчас такая же, как миллионы лет назад на Рее. Если Тефия вообще… существует.

— Её могли очистить?

— Не исключено. Вполне может оказаться, что наши бойцы там давно уничтожены, а планета осталась беззащитной. Поймаем этого Ситри и, возможно, что-то сможем узнать. Кстати, если Тефия уничтожена, то эвакуироваться будет некуда. За Тефией есть миры, довольно много, но их контролируют тёмные эльфы. Какую сторону они занимают в этой войне — неизвестно.

— Ещё я хотел сообщить вам, что Ситри не является членом ордена Шести. — перевёл тему Инроргн.

— Не буду спрашивать подробности, — улыбнулся Илли, — скажу лишь, что это хорошая информация. Проводить операцию против одиночки или представителя ордена — разные вещи.

— Ну что же, — резюмировал Арарг, — я принимаю ваш план с усыпляющим артефактом. Захватываем, пытаемся допросить, вы наблюдаете. В случае неудачи — у нас есть ещё одна попытка. Если с допросом ничего не получается, то меняемся местами: мы наблюдаем — вы работаете.

Всё верно?

— Договорились! — хмыкнул Илли.

Дорога к Э-3

Расположив все доступные мне движители в порядке убывания КПД, я получил, что наиболее эффективный магический привод — газотурбинный, а наихудший — магокинетический. Поскольку последний является самым удобным, то я решил применять его для низкоскоростных перемещений в открытом космосе, коли таковые потребуются.

Вариант с материализацией большого количества газа и использованием образующейся таким образом реактивной струи по энергозатратам оказался значительно хуже турбин. Однако, в космосе вакуум и этот способ пока что является единственным приемлемым для меня.

В общем, поскольку у скафа имеются датчики внешнего давления, то я решил, что по их показаниям буду переключаться между различными приводами: меньше половины атмосферы — реактивный двигатель с газотурбинными усилителями движущего момента, а при сравнительно высоких давлениях — только турбины.

Магия — очень крутая штука! Постоянно таскать за собой избыточную массу иных двигателей не требуется: как только я (или компьютер) решаю, что пора переключиться на реактивную тягу, то турбины ИЛ-1 развеиваются, парашютный купол тоже исчезает, а подвеска пилота привязывается к трём вновь сгенерированным реактивным движкам ИЛ-2.

Из навигационных приборов в наличии пока только пара гироскопов, указывающих направление на условные север и восток.

Севером в космосе решил считать направление параллельное оси вращения планеты — здесь вроде всё просто. Восток — это направление направо от севера при условии, что под нами находится город Юрбэ и в нём ровно полночь на дату нашего первого полёта. Третья ориентационная ось (верх-низ) не требует гироскопа — определяется по правилу правого буравчика между осями восток и север. Когда поднимемся в космос, я планирую выбрать несколько опорных звёзд, для фиксации направлений по ним.

Добираться до цели придётся “на глазок”, для этого я постарался решить вопрос переноса телескопа в космос. Как эта машинерия будет работать, я пока не проверял (на месте определимся), но выглядит, что недостаток жидкости можно скомпенсировать постоянно действующими материализаторами.

Из за множества незавершённых работ быстро добраться до Спутника будет непросто, поэтому я всё-таки вернулся к проблемам длительного нахождения в скафандре. Прежде всего, нужно было решить вопросы еды и вывода отходов из организма.

Если еду можно взять с собой, поместив её в специально организованный контейнер, висящий на спине в виде рюкзака, то над выводом отходов я думал довольно долго. Отлетая за пределы защитного поля, конструкт может выбросить несколько грамм гхм… мусора, однако такое действие стоит сумасшедших затрат энергии.

Поразмышляв, я организовал в скафандровом рюкзаке два герметичных отсека: один с едой, а другой — с отходами. Конструкты могут свободно перемещать вещество туда-сюда, ну а по мере наполнения ёмкости её можно будет отстреливать, используя небольшой реактивный двигатель.

В общем, собрав в кучу все инструменты, пребывающие в состоянии “полуфабрикат”, мы захватили запас еды на несколько дней, и поднялись на высоту около трёхсот километров над поверхностью Реи. Ради экономии энергии Косма брать с собой пока не стали, однако, чтобы ему не было обидно — постоянно привлекали его к решению технических проблем, обнаруживающихся по ходу дела.

— Ух, как красиво! — прошептала Эт, глядя на Рею.

— А ты переживала, наслаждайся видами!

— А почему здесь нет невесомости? И даже разницы в силе тяжести я не чувствую.

— Ну как же, подумай сама. Мы ведь ещё не разгонялись до первой космической скорости. Висим здесь с включёнными движками. Если их выключить будет невесомость, а если при этом хотим не упасть, то надо разогнаться параллельно поверхности планеты…

— Да-да, — проговорила Эт, — я это уже сама поняла, просто почему-то ожидала, что будет по-другому.

— Я тоже не ожидал, что планета с этой высоты такая огромная: угловой размер около девяноста градусов. Наши космонавты привозили фотографии Земли целиком, и я думал, что они вот так, как на фото, её и видят. А теперь до меня тоже дошло, что это всё дело рук широкоугольных объективов…

Наглотавшись впечатлений от перемещения в космическое пространство, мы продолжили дорабатывать инструменты для выживания и путешествий здесь. Как говорилось в одной старой инженерной поговорке: “сперва взлетим, а крылья и хвост уже после будем доделывать!”.

В общем, первое, чем занялась Эт — вознёй с телескопом, а я взялся за тепловой щит и эксперименты с ускорениями.

Ещё в процессе подъёма выяснилось, что ни я, ни Эт — совсем даже не космонавты, и потому не можем выдерживать длительные значительные перегрузки. Немного повертев в голове “противоперегрузочное кресло” на основе кинетического плетения, я решил пока остановиться на ограничении ускорения в 2g.

Двигаясь вверх на установленном пределе ускорения, мы можем достичь первой космической скорости за приблизительно восемьсот секунд и произойдёт это на высоте около трёх тысяч километров.

С одной стороны, что такое три тысячи километров в космосе? Ерунда! С другой — если представить, что ты на какие-то двести километров ошибся с высотой начала торможения, то, возвращаясь к планете, можешь на большой скорости врезаться в атмосферу, а то и поверхность. Либо придётся маневрировать на значительно больших, чем 2g, ускорениях.