Инженер Против III Стальной Рубеж

Я надеваю перчатку с сенсорами, чувствуя, как ее провода, которые не успел толком прикрепить, цепляются за мою кожу, как паразиты, жаждущие данных. Сгибаю мизинец — экзоскелет на верстаке повторяет движение с микросекундной задержкой. Недостаточно. В коде, где фильтруются шумы, второй рукой уменьшаю порог чувствительности, заставляя алгоритм ловить даже дрожь мышц. Теперь он сгибается синхронно, как тень.

Тест второй: предплечье. Я поднимаю руку, и экзоскелет вздымает свою стальную лапу с мягким шипением пневматики, предохраняющей от зажимов между будущих пластин брони. Но при резком движении сустав дергается — в коде вспыхивает предупреждение о перегрузке. Я вручную вбиваю поправки в PID-регулятор, уменьшаю коэффициент усиления, пока движение не станет плавным, почти человеческим.

— Нет, должно быть лучше человеческого — без дрожи усталости, без страха надрыва! — говорю я синей бездне монитора, что глуха к людской речи.

Покончив с этим, я решаюсь на третий, решительный, тест. Заехав за спину костюма я нажимаю на кнопку на своем наруче и костюм с металлическим скрипом раскрывает спину, чтобы я взобрался внутрь.

Я влезаю, царапаюсь о необработанный край, затем опускаю ноги, пристегиваюсь к лямкам экзоскелета, что будет способен отделяться от костюма, когда я закончу с броней. Его вес впервые давит на бедро, но через секунду сервоприводы включаются, принимая нагрузку на себя.

Дрожа от волнения, делаю шаг — и металл следует за мной, как вторая кожа. Но на втором шаге алгоритм теряет баланс. Гироскопы захлебываются данными, экзоскелет дергается в сторону, и я едва удерживаюсь, хватаясь за стол. В консоли полыхает красное: «FALL DETECTED».

С матами, я выбираюсь обратно, снова, падаю в ненавистное кресло, что не хочет меня отпускать. Глаза слипаются от усталости, но закрыть их — значит позволить ошибке укорениться. Перечитываю код системы балансировки. Там, где должна быть рекурсивная коррекция, я вижу линейную функцию — глупую, прямолинейную, как школьная задача. Я усмехаюсь сквозь усталость: как мог пропустить это? Переписываю, вводя обратную связь от акселерометров в реальном времени. Загружаю патч. Не сдаюсь как скалолаз зависший над пропастью!

Экзоскелет снова на мне. Первый шаг — плавный. Второй — уверенный. Третий… Я иду по мастерской, и стальные суставы поют в унисон моим мышцам. Нет больше разрыва между желанием и движением, между мыслью и действием. Только я поднимаю руку и слегка сжимаю ладонь, как экзоскелет повторяет жест, поднимая старый, побитый врагами, фанерный щит. Нет напряжения — только чистая сила, перетекающая из моего мозга в гидравлику.

Но внезапно — сбой. Датчик на колене гаснет, экзоскелет замирает, и я с грохотом падаю вперед, сильно ударяясь ладонью о бетонный пол. Боль пронзает запястье. Понимаю, что не смогу выбраться из такого положения. Пытаюсь ползти к креслу, но костюм намертво сдавил своим весом.

Ко мне подбегает Николь, девушка что-то кричит, но я практически не слышу её из-за звона в ушах. Вытянутой рукой показываю ей на ноутбук, она кивает. Когда она подносит его, я замечаю, что разбил ладонь о пол и теперь мажу кровью по клавиатуре. Лог показывает обрыв связи — похоже банальный плохой контакт. Я судорожно прописываю аварийную команду.

Костюм изгибается, с шумом открывает спину и я наконец могу выбраться из него. Девушка передо мной хлопает глазами, пытается помочь выбраться, я жестами объясняю ей, что мне ничего не требуется. Я не хочу говорить, сейчас слова излишни. Снимаю с себя потную футболку и быстро перематываю ей разбитую руку.

Начинаю проверять неисправность. Всё как я и подумал. Плохой контакт. Чищу разъем, перепрошиваю драйвер, стираю капли крови с экзоскелета. Никакой мистики — только железо и код. Только я и бесконечный танец между совершенством и хаосом. Гляжу на руку, затем на костюм.

Всё же нарушаю негласный обет молчания и прошу Нику принести мне бинты, а затем прошу её надеть наушники, так как в мастерской будет ещё много шума и крови…

К утру экзоскелет уже танцует. Я оставил его в центре мастерской, голосовой командой запустив демонстрационный режим. Он выполняет КАТА, заложенную мной в его память через последовательность цепей алгоритмов: удары, прыжки, балансировка на одной ноге. Металл скрипит, пневматика шипит, а гидравлика стойко выдерживает давление, но это уже не просто машина — это тело.

«Моё» тело, рожденное из тысячи строк кода, из бессонных ночей, из ожогов паяльником и мигающих курсоров, из знаний и навыков, впитанных кровью и потом. Тело, которое я создал сам за все эти годы, когда принял решение побороть собственную слабость, пройдя без ног путём науки и механики.

На столе валяется распечатка первых черновиков — они испещрены пометками: «Слишком медленно!», «Переписать!», «Ошибка!». Рядом лежит окровавленная перчатка с оторванным сенсором, как напоминание о десятках неудач за прошедшую ночь. Но теперь экзоскелет спокойно стоит без лебёдок верстака, сверкая стальным каркасом.

Я прикасаюсь к его «плечу», чувствуя легкую вибрацию работающих кулеров и компрессора климат-контроля. Я с нетерпением жду, когда снова взберусь в него, чтобы ощутить мощь и неуязвимость подконтрольной стали.

Я — инженер, что хотел создать для людей, потерявших возможность ходить, идеальный протез, посчитал ироничным тот факт, что моё творение сохранило свою изначальную задачу — помогать людям. Но словно ошибка в изначальном коде, он продолжил выполнять свою задачу, и он будет помогать людям, только убивая тех, кто болен неизвестной заразой.

— Витязь, заметки! — произнёс я, заметив как временно примотанная синей изолентой камера включилась. — Запись первая. Закон стального рубежа: если дорога из благих намерений привела тебя в ад, то пусть она содрогнется под твоей поступью! Конец записи! — камера погасла

Откатившись от костюма, я нажал на своём наруче кнопку выключения. Костюм слегка ссутулился, как обиженный школьник. Глядя на него сейчас, в предрассветной тишине, где есть только я и он, ощущаю, что между нами появилась неуловимая связь, даже крепче, чем моя привязка к инвалидному креслу. Мы, два существа, связанных паутиной алгоритмов. Я — творец, он — творение. Я — воля, он — её стальная решимость.

Мастерская наполняется симуляцией рассвета. Подсветка тускло загорается, имитируя восход солнца. Отражение светодиодных полос скользит по экзоскелету, и я вижу в нем отражение — свое лицо, искаженное в блеске металле. Мы похожи — оба кривые версии друг друга.

Я сохраняю проект, архивирую код. Экзоскелет уходит в режим ожидания, тусклый индикатор гаснет. Но я знаю — он уже не мертв. Он спит, и в его сне мелькают алгоритмы, готовые проснуться по первому моему жесту, по первому слову и первому нажатию кнопки.

Я выключаю свет, чтобы поспать хоть немного даже сидя в кресле. В темноте экзоскелет мерцает, как светлячок. И где-то в его памяти из нолей и единиц уже живет первый шаг человека без ног…

Глава 9

— Ну и уроды! — прошипела Таня, глядя на собравшуюся толпу возле их штаба.

Холодный ветер с запахом сырости жалобно завывал над улицей, словно предвещая бурю, что тянулась к посёлку по небу рваными облаками с багровым отливом заходящего солнца, словно они сами пытались сбежать от грядущего.