Инженер Против III Стальной Рубеж

— Я отсюда никуда не уйду, Павлуша! — она подняла палец и ткнула им в мужчину.

Таня зажала рот ладошкой от испуга, на миг забыв о приближающихся зомби…

Пал Петрович сжал в кулак свою лапищу, вспомнив, что позволял себя называть «Павлуша» только жене и матери. Такое пренебрежительное обращение, словно оскорбило память о самых дорогих его сердцу женщин. Нервозно бьющий колокол и накатывающий вой бешеных, наконец довели его до точки кипения. Последнее, что он помнил, так это то, что решил посмотреть по сторонам в поисках случайных свидетелей, но храбрые и решительные люди были слишком заняты своим спасением и никто больше не обращал внимания на несостоявшийся бунт возле штаба.

Распихав дружинников как кегли, прущий напролом мужик уже не видел перед собой ничего, только лишь опускающуюся, красную пелену злости, требовавшей выход. На задворках затухающего разума, он запомнил перепуганное лицо Аксиньи, что будет являться ему в кошмарах вместе с другими, когда замученная за долгие годы совесть не получит перед сном стопку беленькой.

Аксинья попятилась. До новоиспеченной революционерки вдруг дошло, что она всё это время дергала за усы спящего медведя. Её губы зашевелились в молитве к давно мертвым богам. Однако кувалду Петровича можно было остановить только бульдозером. Огромный кулак, размером со всю голову женщины, наотмашь ударил её так, что даже сквозь приближающийся вой орды, послышался хруст вминающегося в череп носа, а затем и характерные щелчки шейного позвонка. Аксинья мешком рухнула на землю, предварительно пролетев пару метров.

Дружинники, к удивлению Тани, с облегчением вздохнули от того, что не им пришлось самим расправиться с чокнутой сектанткой. Толи из-за будущих мук совести, толи из-за проклятья ведьмы.

Девушка перевела взгляд на валяющуюся женщину. Её тело слегка подрагивало, грязные штаны стали мокрыми в районе промежности, а из смятого носа точками выходила кровь. Через десять секунд конвульсии прекратились и она испустила дух с потёкшей кровяной пеной изо рта.

Таня смотрела на неё без сожаления. Она давно ждала, когда случиться что-то подобное. Ведь за последнюю неделю большая часть дружинников только тем и занималась, что растаскивала лезших в драку с ними селян, которых науськивала эта ведьма. А после последней волны бешеных, количество недовольных перевалило за половину и бунт возле штаба при бескровном исходе мог стать лишь репетицией, когда зарвавшаяся сектантка решилась бы захватить власть.

Сейчас Таня впервые была благодарна очередной волне орды зараженных, которая своим появлением отвлекла от них бунтующих и окончательный суд над ведьмой случился без костров из полыхающих домов дружинников.

Девушка посмотрела на отца, что возвышался над трупом женщины, пялясь на свой окровавленный кулак. Она подошла к нему и легким прикосновением вывела его из оцепенения:

— Па! — она слегка приобняла его за плечо. — Она сама нарвалась.

— Я знал, что должен был придушить эту суку в самом начале, но мне следовало сделать это раньше, тогда этого бы не случилось, — пробасил он, затем повернулся к дружинникам, — возьмите её труп и перекиньте через забор! Не хочу, чтобы эта шваль отравляла нам тут землю.

Несколько мужиков молча схватили женщину за ноги и волоком потащили её к стенам, оставляя после себя кровавые следы. Диктор поселка словно только сейчас услышал звон колокола. Моргнув, Пал Петрович посмотрел на людей с оружием.

— На стены! Разбираться будем позже! — рявкнул он.

Мужики вышли из транса. Таня выхватила пистолет и побежала вслед за остальными. По пути она искала глазами Филина, но бойца в чёрной форме нигде не было. Несмотря на то, что она постоянно игнорировала его знаки внимания как к девушке, ей было спокойнее, когда солдат был рядом с ней. Плюнув на поиски ЧВКашника, блондинка побежала по деревянным ступеням ведущим на стену, но перед самым верхом воткнулась головой в спину застывшего на месте мужчины.

— Да что там?! — она отпихнула его в сторону и поднявшись выше сама замерла в немом оцепенении.

Всё пространство прилегающего поля, насколько хватало обзора, чернело от человеческих фигур. Единым валом на них двигалась многоголосая, живая волна. Зараженных было так много, что Таня почему-то сравнила их с фотографиями прапрадеда с похорон их обожаемого вождя. Как и на пожелтевших снимках, в багряных бликах умирающего дня, тысячи и тысячи зараженных, нескончаемым потоком двигались к их посёлку, хохоча и воя, надрывая свои глотки.

Рука опустилась на пистолет. Но тяжесть оружия больше не внушала привычной уверенности в своих силах. Даже забор из профнастила с колючей проволокой, на фоне приближающейся волны показался ей жалкой соломинкой, брошенной в бушующий шторм. Таня поняла, что все атаки, что были до этого на поселение, похоже были ничем иным, как разведывательными группами, двигавшимися впереди основной массы, а теперь пришла настоящая орда…

Девушку затрясло от страха, при взгляде на приближающуюся лавину, которой неведом страх. Она сняла с пояса монокуляр. В кратном увеличении она увидела сотни и сотни заражённых, что трусцой направлялись к ним, скалясь в пластиковых улыбках. Не сразу, но Таня всё же поняла, одну разительную деталь, отличавшую орду от прежних заражённых. И от этого, по её спине побежали мурашки.

Абсолютное большинство зомби были одеты в теплые куртки и пуховики, которые на юге носили только к концу января — началу февраля, когда наступала пара недель заморозков! Некоторые из них бежали в чудом усидевших шапках. А это значило, что отсутствие зомби на севере было связано с их миграцией в тёплые края.

Ноги Тани подкосились, а сердце упало в пятки, когда она посмотрела в сторону горизонта и не увидела конца живой массы. Рядом кто-то запричитал и начал читать молитвы, кто-то побежал вниз к своим домам, кто-то побежал в сторону ворот, чтобы открыть их и сбежать из посёлка, пока орда не взяла их жалкую крепость в мёртвые клещи и не захлестнула волной.

Никакие выкрики её отца, пытавшегося создать хоть какую-то организованность, ни его стрельба в воздух, не могли вернуть самообладание до смерти перепуганным людям, увидевшим приближение конца. Таня убрала монокуляр и быстро сбежала вниз. Подбежав к отцу, она впервые в своей жизни увидела в его глазах настоящий страх перед неминуемой смертью! По сравнению с надвигающейся бойней, убийство сумасшедшей сектантки возле штаба было милой беседой и милосердным освобождением.

— Па-а, что делать?! — жалобно произнесла девушка.

— Не знаю доча, не знаю… — он прижал её к себе и Таня почувствовала даже через его китель, как у него сильно стучит сердце.

Таня вскрикнула, когда почувствовала как её дёрнули за руку.

Рядом стоял спокойный Филипп. Его бесстрастное лицо, в надвигающемся кошмаре показалось ей чуждым для подобной ситуации.

— Идите за мной! — грубым голосом произнёс он, потянув их вперёд, вырывая из оцепенения. — Мы уезжаем!

Растерявшиеся отец с дочкой последовали за спокойным солдатом, который быстрым шагом направился к своему дому.

— Артимон! — крикнула Таня и пустила к родительскому дому.

Филин проводил её взглядом своих особенных глаз, после чего повернулся к Пал Петровичу.

— Поможете мне пока загрузиться!

Таня влетела во двор и увидела забитого в угол собачьей будки старого пса, что дрожал от страха. Отстегнув поводок, девушка взяла его на руки. Пёс уткнулся носом ей в руку и прижался всем телом, ко своей повзрослевшей хозяйке.

Не чувствуя земли под ногами, Таня лавировала меж бегущих людей так, словно она умела телепортироваться. Когда она влетела во двор солдата, тот уже заканчивал со сборами. Полностью растерявшийся отец впервые улыбнулся, увидев дочь.