Инженер против

– Соберись! – прошипел я сквозь зубы. – Не время пускаться во влажные мечты! – моя ладонь легонько ударила по щеке, возвращая в реальность.

Опустив глаза, я увидел, что левая рука продолжала кровоточить. «Отлично, нужно найти чем можно её перемотать!» - подумал я и стал шариться в столе охранника.

В ящике я отыскал крохотный бутыль водки, матрас таблеток аспирина и палку копчёной колбасы. Поставив находку на стол, я вернулся к поискам. В следующем ящике лежал бережно свернутый платок, явно женский, под которым оказался запечатанный конверт.

Не теряя времени, я открыл пузырь и сразу же сделал несколько глотков. Пойло обожгло гортань, я скривился. Схватив со стола палку колбасы, я зубами разорвал упаковку, после чего полной грудью вдохнул аромат копчености. Болеутоляющий антидепрессант разлился приятным теплом в груди. Зажав во рту колбасу, я поднял руку и промыл водкой открытую рану.

Воздух с шипением вырвался из груди, а руку затрясло как от удара током. Стоически выдержав эту процедуру обеззараживания, я с облегчением увидел, что травма оказалась не такой ужасной, как она мне чувствовалась. Лёгкий разрыв подушечки и фиолетовое пятно под ногтем. Замотав рану платком, я сделал ещё несколько глотков водки.

В голове сразу же потяжелело. Я устало снял со спины щит и с трудом уселся в кресло перед компьютером. Только сейчас я обратил внимание, что на монитор транслировалось изображение с камер видеонаблюдения.

В черно-белых квадратиках мелькали прерывистые картинки ужасного качества, но даже так я видел всё, что творилось вокруг и внутри музея. Десятки заражённых наводнили здание, они метались по залам, дергали и выламывали закрытые двери, пытаясь отыскать источник раздражающего звука работающей сирены.

Я перевёл взгляд на уличные камеры и увидел, как к музею сбегались сотни и сотни зомби. Глядя на это зрелище, я седлал вывод, что громкий звук привлекает их внимание. Пошарив по столу, я отыскал блокнот и ручку и быстро написал те наблюдения, что уже успел подметить: «Укус заразен, не чувствуют боли, останавливает только поражение мозга, привлекает громкий звук».

Отложив блокнот, я свернул программу видеонаблюдения и увидел на рабочем столе компьютера другую программу, отвечающую за безопасность музея. Открыв её, я первым же делом вырубил сигнализацию, подтвердив, что тревога ложная. Вой сирен в здании наконец смолк.

Тишина длилась не долго. Десятки людских голосов, завывающих, кричащих и хохочущих на разные лады раздались из музея. Я снова открыл программу видеонаблюдения и обнаружил, что все заражённые внутри здания подняли головы кверху как воющие волки.

В этот момент с улицы в будку охранника донесся жалобный вой из музея. Я потянул ближе копьё. Сжав древко как спасательный круг, вернулся к монитору и ахнул.

Вся зомби, стоявшие до того без движения, разом дрогнули, как от удара током и одновременно устремились к разбитым окнам. Первые быстро столпились возле стены, пытаясь ухватиться за высокий подоконник, а те, что бежали позади, использовали образовавшуюся толпу как живую лестницу и буквально стали забираться по головам своих товарищей.

Моё внимание привлёк невысокий лысый мужчина, что в отличии от остальной массы зомби, спокойно прогуливался по музею и, казалось, осматривал экспонаты.

– Какого хера? – я чуть ли не уткнулся в монитор, дабы как можно лучше рассмотреть этого человека.

Совершенно обычная внешность, вполне простая одежда, перепачканная кровью. Из особых отличий это лысая голова, но вряд-ли это можно считать особой приметой, впрочем плохое качество видео не позволяло рассмотреть незнакомца более детально.

Мужчина не обращал никакого внимания на беснующихся возле окон заражённых, а они не обращали внимания на него. Он остановился в самом первом зале, его внимание привлёк труп уборщицы, которой я раскроил череп увесистой дубиной. Если бы не окровавленная толстовка на его теле, то я бы даже принял его за какого-нибудь следователя, изучавшего место преступления.

Вдруг лысый встрепенулся. Он несколько секунд стоял на месте, видимо решая что ему делать дальше. Затем сорвался с места и побежал по коридору и резко свернул в сторону туалетов.

– Твою мать, какого?! – прильнул к монитору я не отрываясь смотрел на то, как лысый зараженный с остервенением распихивает в стороны мою баррикаду, заграждавшую вход в уборную.

Дверь санузла заходила ходуном от мощных ударов изнутри и когда последняя лавочка двинулась в сторону, то она распахнулась и наружу выбежала та самая парочка, что пробралась в музей через разбитое окно.

Измазанные в крови они какое-то время молча смотрели на своего лысого освободителя. Я успел заметить у женщины точно такие же чёрные опухоли, какие появились и у охранника после укусов уборщицы. Эти уродливые наросты скрывали участки плоти, что явно были съедены укушенным мужчиной с которым она пробралась в музей.

Без всяких команд и жестов со стороны лысого, парочка новообращенных побежала к остальным заражённым, попутно захватив валявшийся труп уборщицы.

– Похоже среди зомби есть те, чей интеллект выше остального стада. – прошептал я, сделав очередную запись на листке.

Лысый мужчина медленно направился к толпе возле окна. В отличии от остальных зомби его движения были плавными, без явных судорожных рывков.

Я переключил внимание на остальные камеры. Здесь явно было на что посмотреть. Сотни заражённых, привлеченных звуком сработавшей сигнализации, толпились возле музея небольшими кучками. Бешеные люди сидели кругом на корточках. Приблизив изображение на столько, насколько это было возможно, я с отвращением понял почему они решили так разбрестись.

Заражённые склонились над мёртвым телами и поедали тех, кто по какой-то причине не пополнил их ряды. Эту особенность я так же записал в блокнот. Когда я поднял глаза на монитор, то копчёная колбаса чуть не попросилась обратно. В одном из квадратиков с камеры возле входа в музей я увидел, как от перекушенной шеи женщины отделилась обглоданная голова и словно мячик покатилась вниз, подпрыгивая на ступеньках.

Как по команде, заражённые прекратили свою ужасную трапезу и подняв головы повернулись в сторону музея. Я с лёгким испугом отпрянул от экрана, решив, буд-то они поняли, что за ними наблюдают.

Однако их взгляды были направлены не на меня, а на того самого лысого человека. Я быстро отыскал глазами изображение с нужной камеры. На картинке было видно, как этот мужчина выходил из музея буквально ступая по головам. Остановившись на самом верху из человеческой лестницы, он пристально осмотрел многочисленную толпу.

Безмолвное общение длилось не дольше минуты. Затем живая масса дрогнула. Заражённые подняли головы и я услышал их многоголосый хор. Крики, вой и хохот смешались в ужасную симфонию безумия от которой у меня пробежали мурашки. Бешеные люди затряслись в припадках, словно загипнотизированные сектанты.