Инженер против

Мне показалось, что мой крик ввёл в замешательство заражённых. Они застыли, словно увидев позади меня призрака. И я не преминул этим воспользоваться. Толчок щитом, выпад, блок, удар шипом, выпад.

– ЭТО СПАРТА! – костюм сделал мощный толчок ногой и бешенный пролетел вперёд, сбив собой несколько дружков.

Хохоча и завывая вместе с заражёнными, я словно проваливался в то же безумие, что завладело телами этих бедолаг, но здесь и сейчас складывалось полное впечатление, что им тоже доставляет искреннее удовольствие эта битва. Они не жалели меня и я не щадил их.

Продвигаясь вперёд в этот раз мне приходилось смотреть, куда ставить ногу. Маневрируя меж раскинувшихся трупов, я словно исполнял кошмарный танец на костях людей, что из-за своей болезни проявили ко мне по-настоящему искреннее чувства, чем впервые вызвали у меня сожаление.

Да, именно искреннее! Конечно же они хотели убить меня, но они делали это по настоящему! Вряд-ли меня поймёт вполне дееспособный человек, но я пиздец как устал за гребанных десять лет, что я прикован к креслу, от постоянного лицемерия окружающих. Большинство проявляло ко мне внимание лишь потому, что я вызывал у них жалость, но ни как не потому, что я интересный и умный собеседник, не потому, что несмотря на скованность тела, я был всевозможно развит в других сферах. Нет! Им было лишь жаль меня, словно на нечто другое я не способен, словно бы я был второго сорта, словно мои способности стали уж слишком ограниченными…

Глядя на лица зомби перекошенные от слепой злобы, искреннего восторга и неутолимого желания добраться до меня, я поймал себя на мысли, что сейчас я не сражаюсь с бешенными монстрами, я мщу тем, кто никогда не был искренен со мной.

По щекам потекли слёзы, зарычав в унисон хору заражённых, я полностью отдался последней битве, в которой мне наконец удалось выбить из серой массы людей реальные чувства, пускай это и были ненависть, злоба и голод, но они были настоящими…

Думаю, если бы у меня были ноги, то от количества крови на бетоном полу у меня бы уже хлюпало в башмаках. Стены коридора орошали брызги и мазки от рук зомби, получая уникальный бардовый рисунок, что возможно, будут исследовать антропологи будущего.

И если, отступая назад, мне приходилось совершать сугубо механические движения, то теперь я чувствовал себя фехтовальщиком и мне это начинало нравиться.

Опустевший от всех забот разум стал открытым и лёгким. В нём, без какого-то усилия, сами собой, стали появляться зарисовки чертежей того, как можно усовершенствовать механику костюма, создать систему герметизации, наладить охлаждение процессора. Я хотел было остановить этот поток мыслей, дабы сосредоточиться на битве, но вдруг понял, что не буду этого делать.

Всю жизнь я держал свои чувства и мысли в узде логики и здравого смысла, чтобы никто не смог их ранить своим лицемерием, но сейчас, когда мне оставалось совсем немного, я решил быть собой. А потому я отпустил вожжи и не стал ограничивать ни свои движения ни мысли.

В этот миг, лишенный времени, я понял, что сделал несколько прорывных открытий, секреты которых уйдут со мной в могилу. Смог одним выпадом сразу прикончить троих и это движение по гениальности не отличалось от свершенных открытий.

Однако на место убитых тут же встало четверо новых зомби. Но этот факт меня нисколько не расстроил. Это не имело значения. Важным было лишь то, что я сейчас жив, я больше не сдерживаю себя и я свободен!

Незаметно для себя я стал снова подниматься по ступеням, вытесняя заражённых обратно в часовню. Спустя пять трупов, три виртуозных пируэта и одного, вполне годного патента, я уже стоял в часовне. Вдруг нападения заражённых прекратились. Тяжело дыша, сквозь перепачканное оргстекло я увидел десятки заражённых, застывших без движения в десяти метрах от меня.

Неожиданно стало так тихо, что я услышал эхо аплодисментов, разлетевшееся по часовне. Я тут же посмотрел в сторону звука и увидел в первых рядах зомби хлопавшую мне женщину в военной униформе чёрного цвета. Короткая стрижка, бледная кожа с чёрными пятнами, и равнодушное выражение лица делало её похожей на ту бабищу, что я встретил в многоэтажках. Уродливый ожог на левой щеке переливался глянцем, взбудоражив в памяти смутную картинку. Осознанный взгляд чёрных глаз женщины напугал бы меня до чёртиков, если бы мне было бы уже не всё равно.

Вдруг её внимание отвлекло что-то позади меня. Мне показалось, что в чёрных глазах замелькали искорки злобы. В ту же секунду перед ней встало несколько заражённых.

– Не дергайся, парень. – раздался позади властный мужской голос.

– Твою мать! – заорал я, естественно вздрогнул от неожиданности, и в этот момент тишину часовни заполнил грохот выстрелов.

Заражённые сорвались с места, заслоняя собой женщину с уродливыми ожогом, но тут же падали на землю, словно скошенная трава. Я почувствовал, как по стальным листам плеча меня несколько раз сильно хлопнули.

Я повернулся и увидел, девушку в военной форме, что буквально закричала мне в лицо:

– Эй, добрый молодец! Давай бегом обратно в тоннель! Быстро, быстро! Мы не сможем их долго сдерживать!

Ошарашенный, я в осмотрелся по сторонам и увидел отряд бойцов, стрелявших в зомби из всех стволов. Глядя на них, складывалось впечатление, что эти воины способны справиться со всеми ублюдками в этой часовне. Однако, когда я увидел, как та самая женщина в униформе открывает двери в часовню и растворяется в толпе, я понял, что им не справиться.

В открывшемся передо мной обзоре на внутренней двор больницы, казалось, собрались все заражённые города. Да будь здесь даже рота солдат с пулеметами против такого количества пули бесполезны.

Меня снова сильно ударили по плечу:

– Шевелись, мать твою! – заорала девушка и потянула меня вниз, обратно в туннель. Широко распахнув глаза, я не отрываясь уставился на эмблему Уробороса на её шевроне.

* - Feci quod potui, faciant meliora potentes — я сделал всё, что мог, кто может, пусть сделает лучше. (крылатое выражение на латыни).

Глава 19

11.11

– Что там у тебя? – спросила девушка.

– Да так, решила записать события недавних дней. – ответила вторая.

– Дашь посмотреть?

– Конечно. – девушка протянула раскрытый блокнот, от страниц которого приятно пахло свежими чернилами.

***

31.10 последний день старого мира.

– Думаешь мы поступаем верно? – спросила Марго, вешая фартук официантки на вешалку в подсобке.

Дверь в кафешку закрылась со звоном мелодичных колокольчиков в углу. Девушки молча проводили взглядом удаляющегося клиента, которого они попросили покинуть их заведение. И если бы не тревожная обстановка вокруг, то они с сестрой ещё долго бы обсуждали странный механический протез нижних ног этого парня.