Инженером быть не просто

Мы сразу же, все вместе, взялись за телефон. В первую очередь позвонили тёте Светлане. Она сильно обрадовалась и захотела завтра же явиться к нам, ещё и вместе с Анной и её детьми. Потом мы обзвонили моих родственников в Кириши. И под конец девочки радостно переговорили с родителями. Игорь Оттович отнёсся к нашему сообщению сдержанно, вот Анна Васильевна обрадовалась и тоже пожелала завтра же навестить нас.

И, конечно, мы всей семьёй дружно сели писать ответное письмо. Ирма с Инессой тоже добавили по несколько строк. Они тоже не чужие. И ещё мы приложили кучу своих фотографий. Думаю, Николаю Тимофеевичу они понравятся…

Само собой, в пятницу вечером, после моего возвращения с работы, у нас образовалось небольшое застолье. Я, как виновник торжества и сын своего отца, вручил Ипполиту Валерьяновичу и тёте Светлане, потом Анне и её близкому другу, похоже, уже будущему мужу, майору Василию Соломину из Фрунзенского РОВД, оперу уголовного розыска, так и тестю с тёщей, по книжке, само собой, со своими автографами. Ну, всё же автор. А так, у нас получился просто вечер воспоминаний. Я никогда ранее столько не копался в памяти Вячеслава, как сейчас. Оказалось, много чего там сохранилось. Хотя, и сам сильно расчувствовался. Мне отчего-то больше вспомнилась мама, Арина Николаевна, вот про неё я и наговорил много тёплых слов. Она и заслуживала. Тоже, как те же декабристки, была отцу, Василию Никитичу, надёжной опорой. И повзрослела в годы Великой Отечественной войны — много чего перетерпела, хотя, и тётя Светлана тоже, и после всегда крепко поддерживала отца. Жаль, что они оба мало прожили — отец лишь сорок два года, а мать на два года больше. Сейчас им было бы сорок девять и сорок восемь. И тётя Светлана была молодой — ей осенью исполнится лишь пятьдесят два года! А родители Инги и девочек были хоть немного старше моих. Игорю Оттовичу ещё двадцатого марта исполнилось пятьдесят один год. А Анне Васильевне скоро, девятнадцатого мая, стукнет сорок девять лет. Да, хоть и столь нехорошая тёща, надо подготовиться. Нам ещё долго вместе прожить придётся.

И ведь, и это самое главное, через три дня и Инге исполнится двадцать четыре года. Да, важная дата. В прошлом году мы не отмечали её день рождения. Я тогда и подарков ей никаких не дарил. Вообще-то, словами всё же поздравил. Но тогда она ничего и не заслуживала. Ведь, предательница, подло скрыла от меня, что все болячки после родов у неё прошли, тайно решила встретиться со своим Пашей и переспать с ним. Словно решила подарить ему свою невинность и вымолить прошение за жизнь с нелюбимым мужем? А её хахаль думал, вместе с ней, забрать у меня и детей! Только чудом мы с ней не разошлись! Ведь тогда, хоть и случайно всё получилось, я даже на преступление пошёл! Если всё вскроется, мне же не только большой срок дадут, но, что намного хуже, бандиты меня запытают и на кусочки порежут. Если честно, на что мне такая неверная жена? И ведь только год прошёл. За это время она не сильно изменилась. А если её, несмотря на все заверения, опять заклинит? Жизнь штука сложная, там никто никаких железных гарантий дать не может. Завтра же всё может поменяться.

А сейчас, хоть и стучит гневно пепел Клааса в моём сердце, надо думать о достойном дне рождения для своей ветреной, и это мягко говоря, жены. Хотя, вот завтра, в субботу, всё и решим. А гостей у нас будет достаточно. Мы теперь не совсем простая семья. На нас многие смотрят. И, как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Их у нас столько нет, но кто есть, нам важны.

Застолье явно получилось. Меня уже не сторонились ни сын Анны Борис, которому исполнилось девять лет, ни пятилетняя Вера. Девочка, наоборот, не слезала с рук сильно интересного ей дяди Славы и мешала мне исполнить нашим родным как бы недавно сочинённую песню «В нашем дворе». Это к нам, как раз во время застолья, нежданно позвонил Иван Тимофеевич и пригласил на субботний концерт «Мая». Но сейчас мы все уже успели охладеть к ВИА и, чтобы не обидеть его прямым отказом, отговорились тем, что я ещё не совсем восстановился. Вот как поправлюсь, то тогда, мол, сразу. Но чуть позже я решил, что мне, чтобы не обидеть людей, явно придётся отдать Семёну и Тарасу пару песен? Чтобы никто на заводе не мог ко мне придраться! Ещё можно и попробовать организовать для них сюрприз. И вспомнилась именно эта песня. Хотя, она и для нашего застолья пришлась к месту.

А так, у нас получился какой-то музыкальный вечер. Хотя, всем надо было душу отвести. Наши родные тоже спели песни, ранее исполненные ими. Тётя Светлана показала «Если б не было войны». Хотя, возможно, просто вспомнила своих любимых, погибших на войне? Она сама мне говорила, что двоих потеряла, ещё и без вести пропавших. Тем более, как бы и веский повод имелся — любимый племянник вспомнил рассказы отца, её младшего брата. И Ипполит Валерьянович исполнил, и трогательно, «У беды глаза зелёные». А далее отметилась Анна Васильевна — её «Коралловые бусы» тронули даже меня. У неё тоже хороший голос. Само собой, далее родителей порадовали Ирма с Инессой — они показали им недавно записанные песни. Вот, захотелось папе и маме вживую послушать дочек. Ну а я всем подыгрывал на синтезаторе.

А так, да, хоть и недолго, но неплохо посидели. Наши родные разошлись по домам довольные. И, конечно, я предупредил их всех, что в понедельник у Инги день рождения, и мы всех их ждём в гости. И тут же получил благодарный взгляд жены. Как ни жаль, мне точно никуда не деться от этих сине-голубых глаз. Можно сказать, что уже утонул в них. Да, действительно жизнь сложная штука…

Но мне надо было воплотить в жизнь и свои задумки. Так что, чуть позже, после провода гостей, я сел за телефон и позвонил, уже сам, к Михаилу Боярскому:

— Михаил, я тут одни стихи вспомнил.

И сразу же пропел в трубку первый куплет из «В нашем дворе»:

— Говорят, должно на свете,

Всё меняться непременно.

Это мы ещё из школы вынесли.

Всё меняется, конечно,

Но остался неизменным

Старый двор, где мы с тобою выросли.

Михаил внимательно меня выслушал, но и не захотел упустить очередного шанса для себя:

— Э, Вячеслав, хорошая песня. Я бы хотел её спеть.

Тут я не стал таиться:

— Знаете, Михаил, меня совесть заела. Мне тут только что один партийный секретарь с нашего завода, Иван Тимофеевич Горохов, кстати, исполнитель «Песни о тишине», которую часто передают по нашему радио, позвонил. Просит заглянуть на концерт «Мая». А я вот обижен. Меня же оттуда с позором выгнали, как бы за антисоветские песни. Разве я антисоветчик какой-то?

— Нет, Вячеслав, Вы не антисоветчик. Я слышал об этой истории. У Вас просто врагов много, и в самых неожиданных местах. И эту песню слушал, и насчёт партийного секретаря слышал. Знаете, я буду даже рад, если Вы предложите мне принять участие в их концерте. Тем более, партию надо уважать.

Надо же, быстро всё понял!

— Что же, Михаил, тогда я сам лично Вас приглашаю. У «Мая» репетиции обычно в понедельник, среду и пятницу. А в субботы, через две недели, концерт. Но сейчас Первого мая, так что, на этот раз будет и внеочередной концерт, в следующую субботу. Это песня будет Вашей. Ещё я постараюсь подготовить одну весёлую, как бы армейскую, песню, но она для группового исполнения и останется в ансамбле. Хотя, и Вы можете включить её в свой репертуар. Так что, если у Вас вдруг появится свободное время, то можете заглянуть в Дом культуры имени Газа в среду вечером. Буду Вас ждать.

И, конечно, Боярский тут же заявил:

— Всё, Вячеслав, буду, как в песне, непременно!

* * *

Вообще-то, с непривычки рабочая неделя всё равно выдалась для меня трудной. Немного отвык и от завода. Поэтому в субботу я по-настоящему отдыхал. Телевизор мы смотрели мало, посмотрели лишь довольно давний фильм «Алёшкина любовь» с Леонидом Быковым в главной роли. Так-то, понравился. И ещё порадовали новости из программы «Время», что, наконец, в субботу наша сборная, обыграв шведов со счетом 3:1, набрала восемнадцать очков и завоевала золотые медали. И мои женщины впечатлились.

И, конечно, днём в субботу я сходил на почту и отправил письмо и приличную посылку в Венгрию, генералу Саблину. Всё, что сами решили, и он просил, отправили. Хоть у нас при обысках как бы всё изъяли, но я успешно припрятал много чего. Небольшие бандероли ушли в адрес товарищей Брежнева и Романова. В них я вложил книжки со своими автографами и короткие письма. К Леониду Ильичу ушли и письма Инги, Ирмы и Инессы. Тоже просто краткие благодарности и как бы небольшие отчёты о своих достижениях и дальнейших, в том числе, да, творческих, планах. Думаю, что наш Генеральный Секретарь даже рад будет. Ведь и он принял участие в нашей судьбе. Вот к нашему первому секретарю обкома мы послали ещё и рукопись «Гостью из будущего», и совместное письмо Ирмы и Инессы. А ведь и милиция, и КГБ у нас всё изъяли, до сих пор ничего не возвращают и дальше творить не позволяют. Нет, об этом мы ни слова не написали. А так, да, девочки попросили оценить их работу, если подойдёт, то помочь издать и позже даже фильм снять. И ведь вполне уместные просьбы. Как и то, что я намекнул Григорию Васильевичу, что было бы неплохо организовать в Ленинграде новые эстрадные конкурсы чисто для ВИА и инструментальной музыки. А то, похоже, всё заглохло? С классикой у нас всё хорошо, но вот с новыми направлениями в музыке как бы полный застой. И для них ещё нужны новая техника и инструменты. Хотя, я и насчёт их производства немного заикнулся. И, да, почему всё надо закупать за границей?

А так, в выходные, хоть и было прохладно, почти ноль градусов, мы больше гуляли с детьми. И домашних дел хватало — начали готовиться ко дню рождения Инги. И ещё надо было добить часть переводов у неё, и мне удалось уделить немного времени своей фантастической повести. В общем, не скучали… Как говорится, делу — время, потехе — час…

* * *

В понедельник, как и было запланировано, и согласно графику работ, я вместе с Володей и Стасом занялся изобретательством. Корпуса для опытных экземпляров кухонного комбайна нам отлили на литейных автоматах быстро, и мы занялись размещением в них нужных узлов и деталей. И работа спорилась.