Инженю

– Джейн, – недовольно зашипел на меня Брендон.

Я сообразила, что следует что-то сказать и сказала родственнице, что очень рада ее видеть. Хотя, на самом деле, мне было все равно.

Затем также чинно меня представили и Кирану Бхатие, ректору столичного университета магии. Тот показался мне мужчиной серьезным, даже немного суровым, но ни капли не злым.

После официально части мы снова расселись по машинам. Уже в салоне Александр спросил у брата:

– Брен, я чего-то не знаю?

Тот, сидя на пассажирском сидении, недовольно покосился на младшего.

– Все ты знаешь.

Удирание от преследователей, видимо, далось Брендону нелегко. На руль он больше претендовать не собирался, да и вообще казался слегка уставшим.

Через минут пятнадцать я увидела уютный двухэтажный дом, по сравнению с особняком Фелтонов совсем небольшой, с небольшим яблоневым садом. В таком месте мне бы наверняка приятней было бы жить. Никакого пафоса, все уютно и скромно, пусть и откровенно дорого.

Александр припарковался возле дома, и оба Фелтона выбрались наружу. А открывал дверь и помогал выйти мне Арджун. Он не считал меня человеком второго сорта и вел себя так же, как с любой девушкой своего круга. Это позволяло почувствовать себя если не принцессой, то, по крайней мере, действительно дочерью лорда, каковой я и являлась.

– Ты что-то бледновата, самая мелкая, – отметил младший Бхатия с беспокойством.

Я вымученно улыбнулась.

– Брендон так гнал и по таким местам, что удивительно как меня не…

Хотела сказать «стошнило», но испуганно смолкла. Не хотелось показать себя перед Арджуном невоспитанной, неутонченной. Нет, я такой и была, что уж поделать, но для него я желала стать лучше, чем есть на самом деле.

– Брен молодец, – неожиданно похвалил старшего Фелтона Арджун. – Не запаниковал, вытащил всех. Не знаю, как бы сам справился в такой ситуации.

Если честно, говорить о Брендоне мне ни капли не хотелось. Вот не хотелось – и все тут.

– Ты бы отлично справился, я не сомневаюсь.

Парень чуть смущенно пожал плечами и повел меня к дому. Я разглядывала жилище семейства Бхатия во все глаза, и в итоге Арджун осведомился:

– Не так впечатляет, как загородное поместье тети Катарины и дяди Френсиса?

Я даже растерялась от такого вопроса.

– Мне здесь больше нравится. Там все такое большое, как будто давит на меня. Зачем настолько большой дом, если в нем живут всего четыре человека?

Это ведь такое расточительство. Мы с мамой жили в крошечном доме, в котором ванна была только одна. И ничего, для двоих было достаточно. Сколько обычных семей может прожить на ту сумму, которую Фелтоны тратят на содержание особняка?

– Вопрос статуса, самая мелкая, – пояснил с улыбкой Солнышко, потрепав меня по голове. – Тетя Кати наследница одного из крупнейших состояний Авзонии, она просто не может позволить себе жить как обычный человек. А для дяди Френсис дело чести окружить ее той роскошью, к которой она привыкла.

Объяснение, которое мне ничего не объяснило. Разве это так важно?

– А как же твои родители? Миссис Бхатия ведь тоже Фелтон.

Мы как раз подошли к входной двери, обычной белой деревянной двери, и Арджун открыл ее передо мной. Передо мной никто никогда не открывал дверь. Вообще никогда. Тем более красивые парни. В школе мальчики в мою сторону толком и не смотрели никогда, а тут такой красавец ухаживает. Не всерьез, конечно, вряд ли я могла впечатлить кого-то вроде Арджуна Бхатии, просто он вежливый. Но все равно сердце радостно колотится.

– Мама из боковой ветви рода, она может позволить себе равнодушие к роскоши. Папа вообще более привычен к аскетизму и больше думает о ценностях скорее духовных, чем материальных. Но тут уж личное дело каждого.

Стало окончательно ясно, что куда лучше было бы, окажись я в доме семьи Бхатия. В том числе и тете Катарине с мужем, ведь тогда бы их сыновья не бесились так от присутствия в их доме чужака. Я не знала никого из родственников, так почему меня забрали именно самые неподходящие?

Из-за происшествия на дороге приятный поход в гости превратился во что-то вроде военного совета. Миссис Бхатия постоянно кому-то звонила, отдавала распоряжения, порой практически орала в трубку, если ее собеседник не понимал с первого раза, что именно от него хотят. Ее домашние такому поведению не удивлялись и вроде бы даже не осуждали мать семейства, которая ругалась похлеще пьяного грузчика. Даже Индира, которая показалась мне очень спокойной и вежливой девушкой, только вздыхала украдкой.

– Бедные, вы, наверное, так переволновались, – мягко произнесла девушка, чуть прикрыв глаза.

Какие ресницы длинные… И глаза как у лани. Наверное, парни на нее молиться готовы. Я даже позавидовала немного.

– Ну, я-то немного… – начал было Александр, но замолк. Наверное, хотел сказать что-то грубое. – Я немного переволновался, Инди.

Точно собирался сперва сказать какую-то нецензурщину. Наверное, настроение Дафны Бхатия так повлияло.

– А вот Брен, как всегда, был на высоте, – довольно произнес Арджун, подходя к нашей компании, устроившейся в гостиной. Сперва он помогал матери, тоже обзванивая нужных людей. – Я вообще не понимаю, как ты не растерялся.

Брендон Фелтон сидел перед нами с совершенно каменной мордой. Даже обычного мальчишеского самодовольства после похвалы на лице парня не проступило. Паук? Ну да, очень смахивает, также застыл и ожидает чего-то. И кто на этот раз стал для него мухой?

Индира смотрела на кузена со скукой. Ее, кажется, бесчувственность родственника особо не смущала. А Солнышко и Александр вообще не замечали ничего странного и тревожного.

– Жить очень хотелось, Арджун, – равнодушно пояснил старший из братьев Фелтон. – Ты же знаешь, что в моменты высочайшего напряжения человек способен на многое.

Паршивое объяснение на мой вкус. Особенно, когда речь идет о девятнадцатилетнем парне.

– Теперь вас родители будут из дома только под конвоем выпускать, – хмыкнул Арджун со вздохом. – Никаких совместных вылазок.

Александр тяжело вздохнул, закатывая глаза.

– Мама порой может быть той еще перестраховщицей. А папа такой же, – пробормотал он. – Но что-то мне и самому не хочется лишний раз рисковать. Думаю, переживем уже как-нибудь с месяц без развлечений.

– Очень разумно, юноша, – произнес подошедший к нам ректор Бхатия.