Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть II

Московский летописный свод подробно, на многих страницах, описывает, как ехал Иоанн в Новгород, где останавливался, как его встречали, как он судил, перечисляет, кто из новгородцев и кого грабил, что отняли, кого обидели. Тут же отмечает, как великий князь наказывал обидчиков. Завершив суд, Иоанн пировал у митрополита и принимал многочисленные дары от новгородцев, которые летописи также старательно и подробно перечисляют. Потом он ходил в гости к самым влиятельным и богатым новгородцам, и там тоже принимал дары, впрочем, и сам преподносил подарки. Иоанн, скорее всего, как и в 1471 году, брал с собой летописца – репортёра своего времени. Вот отрывки из его труда.

«О поезде великого князя в Новъгород. Месяца того же 22 день в неделю пошел князь великы к Новугороду миром, а с людьми со многими, а на Москве оставил сына своего великого князя Ивана. А на Дмитреев день князь великы въехал на Волок, да ел и пил у брата у князя Бориса, а в 1 ноября въехал в Торжек среду в 5. На Волочку стретили великого князя Новогородци, Кузма Яковль с товарищи, з жалобами на свою же братью на Новогородцев, да туго же сретил его от владыки Феофила с поминкы Василеи Микифоров Пенкова. <…> По совръшении же службы поиде князь великы на обед к архиепископу и яде у него и пит весело, а архиепископ многими даровы одари великого князя, и князь великы веселився поеде к себе на Городище³, а архиепископ же еде по нем с великою честью и с вином, а даров владычных 3 поставы Ипъскых, 100 корабелник⁴, зуб рыбеи⁵, а проводного бочка вина красного, а другая белого. <…> Того же месяца 25 в суботу били челом великому князю, пришед на Городище мнози Новогородци, две улицы Славкова да Микитина, на бояр на Новогордцкых, <…>, что, наехав те со многими людьми на те две улици, людеи перебили и переграбили, животов людьскых на тысячю рублев взяли, а людей многых до смерти перебили. И того же дни били челом великому князю бояря, Лука да Василеи Исаковы дети Понарьина, на Богдана на Есипова, да на Василья Микифорова, да на Панфила на старосту Федоровскые улицы, что, наехав на их двор людей у них перебили, а живот розграбили и взяли на 500 рублев. Князь великы всем тем жалобщиком дал приставов своих, на коих ся жаловали <…>. И начат судити их. И судив их и обыскав, да жалобников оправил, а тех всех, кои находили и били и грабили, обвинили. И велел князь великы Васильа Онаньина, да Богдана Есипова, да Федора Исакова, да Ивана Лошинского поимати. <…> Да того же дни послал их к Москве оковав со своими приставы. <…> Декабря 14 князь великы пировал у владыки в четверток, даров пол 200 корабляник, 5 поставов Ипскых, жеребец, а на проводы бочка вина, да две меду. Декабря 15 пир у Казимера, даров ковшь золот, две гривенки, 100 карабленик, да два кречета. Декабря 17 пир у Захарьи у Григорьева был, а даров великому князю, 20 карабляник, да 5 поставов Ипскых <…>. И еще в Новегороде был князь великы, и пришел к нему посол Немецкой от короля Свеиского от Герстура⁶, сестричич его Обран именем, генваря 12, а привел от короля поминъка жеребец бур, а бил челом великому князю от короля о том, что было ему перемирие с Новымъгородом на колико лет, и те лета урочные отшли, и что бы пожаловал князь велики изнова перемирие своеи отчине Великому Новугороду велел взяти с ним, и князь велики пожаловал богомольцу своему архиепископу Феофилу и отчине своей Новугороду перемирье взяти велел с ними по старине. И того посла почтив отпустил. Генваря14 пир у Кузьмы Григорьева, даров, 20 корабленик, 3 поставы Ипьскых⁷, <…> а князь великы всех посадников, боар и тысяцкых и посадничьи детей и купцов и житиих людей, жаловал от себя всем ждлование свое от дорогих порт и от камок, и кубкы и ковши серебряные и сорокы съболеи давал и кони, коемуждо по достоиньству. Месяца генваря 26 в вторник выехал князь великы нз Новагорода к Москве утре рано».⁸

После этого «мирного» похода на Новгород московский летописец, который и прежде называл Иоанна государем, теперь величает его царём всея Руси.

«В лето 6984. Тои осени приехал в Новгород князь велнкии Московскии Иван Васильевич, царь всеа Руси, в силе велице, на миру, месяца ноября 21, на Введение святей Богородици, и зая вси манастыри и дворьци манастырьскии около Новаграда».⁹

Эта поездка в Новгород не только обогатила казну Иоанна, но и, – это важно подчеркнуть ещё раз, – утвердила за ним право суда над новгородцами, а среди незнатных новгородцев – и славу защитника обездоленных. Она оказалась ещё одним важным шагом в укреплении власти великого князя Московского над Новгородом.

Год 1476

Посол хана Ахмата Бочюк

«Тое же зимы, егда прииде из Новагорода князь великый, февраля 25, на Масленое заговение, в 2 час дни, бысть гибель солнцю и тьма бысть велика, яко и человеком друг друга в лице не видети, но того бысть не долго. Тое же весны заложена бысть, почата делати в Сергееве монастыре церковь святыя Троица, кирпичная, дроугая, на месте древяныя церкви. Того же лета сделана бысть колоколница в Ростове пресвященным архиепископом Васьяном. Того же лета посла царь Ахмат Ординский сына своего с Татары и взя Крим, всу Азигириевоу Орду, а сына Азигириева съгна, егоже Турскый посади».¹⁰

Объединив и примирив своих подданных, захватив Крым, хан Ахмат почувствовал достаточно сил, чтобы вновь напомнить Московской Руси о былой власти потомков Чингисхана. Он присылает в Москву своего посла Бочюка и требует, чтобы великий князь явился в Орду. Может быть, Бочюк и был тем самым послом, который дал повод для создания легенды, помещённой в «Казанской истории» более позднего происхождения, а может быть, и не легенды, о том, что великий князь Иоанн изодрал и растоптал ханскую басму? Впрочем, вряд ли это происходило с Бочюком. В начале сентября Иоанн отпустил его назад в Орду, а с ним снарядил и своего посла – Матвея Бестужева.

«Того же лета месяца июля 11 прииде к великому князю посол из Большие Орды от царя Ахмута Бочюка именем, зовя великого князя ко царю в Орду, а с ним Татаринов 50, а гостей с ним с конми и с товаром всякым с полшеста ста¹¹».¹²

Это было последнее посольство от хана Ахмата, и вообще из Большой Орды, о котором сохранились записи в летописях. О последующих контактах этих двух стран мы знаем лишь по переписке Иоанна с царем Менгли-Гиреем.

У великого князя Иоанна и Софьи 19 мая родилась очередная – третья дочь, вновь, как и первая, названная Еленой: «Того же месяца 19 в неделю по заутрени родися великому князю дщи Елена».¹³

Позже ещё одна дочь Софьи также будет названа Еленой. В последующем мы встречаем в документах имя одной лишь Елены, а это значит, что две других умерли. Пристрастие к довольно редкому для великокняжеской семьи имени объясняется тем, что это имя было очень популярно в семье Палеологов. Такое имя носили её бабушка императрица Елена Драгаш, дочь сербского князя Константина Драгаша, единственная родная сестра Софьи, две двоюродных сестры и другие.

И ещё один немаловажный факт: на службу к Иоанну начинают переходить бояре и дети боярские из независимого пока Тверского княжества. А переходят на службу, как правило, к более сильному властителю.

«Того же месяца в 30 приехаша к великому князю Ивану Васильевичю с Твери служити мнози боаря и дети боарьскые, Григореи Никитинич, Иван Жито, Василеи Данилов, Василеи Бокеев, три Карповичи, Дмитреи Киндырев, и иные мнози».¹⁴

Спиридон-Сатана, он же в схиме Савва

«Того же лета прииде из Царяграда в Литовьскоую землю митрополит, именем же Спиридон, а родом Тверитин, поставлен по мзде патреархом, а повелением Турскаго царя».¹⁵

Этот Спиридон после смерти митрополита киевского и всея Руси Григория-униата, без согласования с королём Казимиром, помчался в Константинополь и, по слухам, благодаря «мзде», то есть, взяткам, добился от патриарха своего утверждения на киевском митрополичьем престоле. Увидев, что на митрополию в Литву явился человек, которого он не желал там видеть, король Казимир заточил его в крепость. Оттуда Спиридон начал рассылать воззвания по всем адресам с доказательством, что он и есть истинный митрополит всея Руси, так как он единственный утверждён самим патриархом. Эти воззвания посыпались и на владения митрополита Московского и всея Руси Геронтия, потому он принял свои меры. Собор русских архиепископов постановляет не принимать на московскую митрополию лиц, присланных из Рима и Константинополя. Каждый из вновь поставляемых архиепископов должен был давать клятву не признавать Спиридона-Сатану, – так прозвали его на Руси за резвость.

Позже, утвердив себе нового митрополита, Казимир отпустит Спиридона, и тот появится на Руси, где его тотчас отправят на покой или в заточение в дальний Ферапонтов Белозерский монастырь. Там Спиридон, получив, видимо, после принятия схимы другое имя – Савва, успешно займётся литературным творчеством, прославив себя созданием «Жития преподобных Зосимы и Савватия Соловецких», других произведений. Ему же приписывают и «Сказание о князьях Владимирских».

А «независимый» продолжает наблюдать за возведением кафедрального храма и описывать этот процесс: «Той же зимой, в феврале месяце, на масленицу в заговенье, в первом часу дня наступила тьма по всей земле и опять прошла. <…>

В год 6984. <…> В том же году Аристотель вывел храм Пречистой до кивотов, окружающих ее. Внутри стен все связями железными проложил, как правила на веретенах, и между столбами, там, где дубовые балки в наших церквях, выковал и положил железные».¹⁶

Венецианский посол Амброджио Контарини

26 сентября в Москву прибыл проездом венецианский посол Контарини, который возвращался к себе на родину из Персии. В пути его ограбили и взяли в плен татары. Русские и татарские купцы его выкупили, дали в долг денег на дорогу до Москвы. Чтобы отправиться на родину, надо было расплатиться, да ещё и найти денег на новую дорогу. Взять столь огромную сумму было негде, потому посол остался в Москве, послав на родину за деньгами своего попутчика. Иоанн в то время отправился в плановую поездку по пограничным крепостям своего государства. Вернувшись, он трижды принимал у себя Контарини, ссудил его деньгами на дорогу, подарил тысячу червонцев и шубу. Во Введении уже упоминалось, что Контарини оставил ценные и любопытные воспоминания о посещении им Москвы и её государя. В них он передает личные впечатления о внешности и личности Иоанна, о его великодушии, щедрости и гостеприимстве, об обычаях русского двора¹⁷.