Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

В связи с указом о награждении папанинцев один работник информационного отдела «Правды» предложил дать статью ОСТАЛЬЦЕВА о том, как папанинцы были сняты со льдины. Отклонив это предложение, КОЛЬЦОВ со злобной иронией бросил:

«О папанинцах уже все сказано, только славная советская разведка, если бы этим делом занялась, открыла бы и здесь что-либо новое».

Иронизируя в связи с выборами в Верховный Совет СССР, КОЛЬЦОВ говорил:

«Очевидно, народные массы КОЛЬЦОВА не знают и потому его не послали в Верховный Совет. Ведь у нас выбирал сам народ и выбирал тех, кого он знает».

«Тут же КОЛЬЦОВ хихикал и вышучивал то положение, в котором очутились депутаты в Верховный Совет после того, как СТАЛИН в своей речи обещал и их пощупать».

По ряду агентурных сообщений КОЛЬЦОВ неоднократно присутствовал, когда его брат, художник Борис ЕФИМОВ, высказывал неприкрытые антисоветские настроения и взгляды.

В беседе с одним из наших источников, имевшей место в январе сего года, КОЛЬЦОВ высказывал клеветнические вымыслы о руководителях партии и правительства.

Агентурными сообщениями КОЛЬЦОВ характеризуется как человек, проявляющий свои симпатии к людям «в зависимости от политической погоды».

КОЛЬЦОВ в свое время подарил АВЕРБУХУ свою книгу с надписью: «Командующему эскадрильями пролетарского слова».

Сейчас КОЛЬЦОВА выводит из равновесия тот факт, что его бывшая вторая жена Мария фон-ОСТЭН, которая была с ним в Испании, бежала оттуда с немцем БУШ во Францию якобы из-за опасения репрессий по отношению к ней со стороны республиканского правительства.

Мария фон-ОСТЭН дочь крупного немецкого помещика, перебывавшая в ряде стран и партий, троцкистка. КОЛЬЦОВ сошелся с ней в 1932 году в Берлине. По приезде в Москву ОСТЭН сожительствовала здесь с кинорежиссерами, артистами, немецкими писателями (большинство арестованы как шпионы).

КОЛЬЦОВ продолжает поддерживать переписку с ОСТЭН и, по агентурным данным, через нее пытался воздействовать на ФЕЙХТВАНГЕРА, убеждая его не приезжать в СССР ввиду неподходящей ситуации.

До отъезда в Испанию ОСТЭН и КОЛЬЦОВ посещали находящегося сейчас за границей Эрвина ПИСКАТОР, которому ОСТЭН, по агентурным данным, устраивала встречи с РАДЕКОМ, будучи близкой с последним. ПИСКАТОР сейчас находится в Америке, где якобы перешел в лагерь троцкистов.

КОЛЬЦОВ покровительствовал приехавшей в 1934 году из Берлина актрисе НЕЙЕР Каролле (расстреляна как шпионка), после ареста переехавшего вместе с ней ее мужа бывшего белоэмигрантского офицера, бежавшего в свое время в Германию. КОЛЬЦОВ взял НЕЙЕР на работу в редакцию, выплачивал ей повышенные гонорары.

По заявлению парторганизации хабаровского отделения «Бензоскладстрой» КОЛЬЦОВ послал в 1935 году в Хабаровск положительный отзыв известному троцкисту ФЕЛЬДМАНУ И.А., позже разоблаченному и арестованному.

КОЛЬЦОВ взял на работу в «Правду» родственника БРОНШТЕЙНА, который недавно был арестован.

Родной брат КОЛЬЦОВА – ФРИДЛЯНД Ц. репрессирован органами НКВД как враг народа.

Арестованная троцкистка ЛЕОНТЬЕВА Г.К. показала, что КОЛЬЦОВ объединял вокруг себя законспирированную троцкистскую группу литераторов и старался продвигать их в «Правде», в «Крокодиле» и «Огоньке». На квартире КОЛЬЦОВА в доме правительства был организован салон, где собирались писатели: Б. ЛЕВИН, В. ГЕРАСИМОВА, ЛУГОВСКОЙ, С. КИРСАНОВ, М. КОЛОСОВ, М. СВЕТЛОВ и другие.

«КОЛЬЦОВ являлся негласным центром, вокруг которого объединялись люди, недовольные политикой партии вообще и политикой партии в области литературы в частности.

Встречи и разговоры в салоне КОЛЬЦОВА имели совершенно определенную политическую направленность. Критика существующих порядков в литературе, в общеполитической жизни, в редакции «Правды» – вот что составляло обычную нить общения. Встречи эти происходили и в отсутствие КОЛЬЦОВА, но, когда он бывал дома, направление разговора отнюдь не менялось, а только приобретало большую остроту».

Далее в своих показаниях ЛЕОНТЬЕВА говорит о политически вредной линии в печати, проводившейся КОЛЬЦОВЫМ.

«Быт и нравы группировки и, если можно так сказать, «рабочее кредо» заключались в том, чтобы выкачать как можно больше денег за то «чтиво» и «очерковую муть», – которую печатали и под которую нельзя было «подкопаться» в политическом смысле.

Такое приспособление вместо единой ясной политической линии проводилось в более широких масштабах КОЛЬЦОВЫМ в «Правде». Исходя из политического применительства, боязни «не попасть в точку», КОЛЬЦОВ пренебрегал многочисленными сигналами о разложении или преступлениях партийной и советской верхушки в целом ряде краев и областей, заявлял мне в нескольких случаях подобного рода, что даже отдаленный намек в фельетоне на ответственность того или иного известного партийного работника за какое-либо безобразие – является недопустимым, отводил удары в самых вопиющих случаях от различных нужных ему или известных людей – на долгое время «Правда» ставилась в положение органа, констатирующего факты такого рода лишь после постановления ЦК или разоблачений НКВД.

Во имя этого политического приспосабливания и боязни собственного провала, фельетонный отдел «Правды» устранялся от критики и на целые кварталы заранее намечался план фельетонов на абстрактные темы, служившие ширмой, отгораживающей газету от реальной жизни. Темы были такие: о любви, о дружбе, о преданности, о долге и прочие.

Все эти темы распределялись между теми же членами группировки, людьми, чей моральный и политический облик крайне мало соответствовал высоким гражданским понятиям, которыми приходилось оперировать».

Начальник 4-го отдела 1-го управления НКВД

старший майор государственной безопасности КОБУЛОВ».

Сталин наложил на документ резолюцию: «Кольцова вызвать. Ст.».

Вероятно, после этих доносов и состоялся знаменитый разговор «с револьвером». При преемнике Ежова Берии Михаил Ефимович Кольцов был 14 декабря 1938 года арестован, а 2 февраля 1940 года, на два дня раньше, чем Ежов, расстрелян.

Не исключено, что у Ежова был и свой интерес расправиться с Кольцовым, который был любовником второй жены «железного наркома» Евгении Соломоновны Хаютиной (Фейгенберг). Но осуществить это намерение Николай Иванович не успел. Еще 18 сентября 1938 года Ежов объявил супруге о своем намерении развестись с ней. Перед этим подруга Евгении Зинаида Фридриховна Гликина, референт по США иностранной комиссии Союза советских писателей, на следствии по делу Ежова показала: «Весной 1938 г. Шолохов приезжал в Москву и был на приеме у Ежова, после чего Ежов пригласил его к себе на дачу. Тогда Евгения впервые увидела Шолохова. Они сразу друг другу понравились».

Летом 1938 года Шолохов снова оказался в Москве и встретился с Евгенией в редакции выпускаемого ею журнала «СССР на стройке», «под видом, – как записано в протоколе допроса, – своего участия в выпуске номера, посвященного Красному казачеству». Завершив деловую часть встречи, Шолохов стал ждать, когда освободится от работы Евгения. Дождавшись, проводил ее домой.

Из разговоров, происходивших между ними, – говорится далее в протоколе, – явствовало, что Хаютина-Ежова нравится Шолохову как женщина. Однако особая интимная близость между ними установилась позже. Кстати сказать, Ежов был осведомлен от Хаютиной-Ежовой в том, что ей нравится Шолохов».

В августе 1938 года Шолохов опять приехал в Москву и появился в редакцию «СССР на стройке» вместе с Фадеевым. Они пригласили Евгению пообедать в гостинице «Националь». Вернувшись домой поздно вечером, она рассказала Ежову, что обедала с писателями в «Национале» и была в номере у Шолохова. Ежов пришел в ярость.

«В связи с этим случаем, – показала Гликина, – мне стал известен один из секретных методов органов НКВД по наблюдению за интересующими его лицами. Я узнала о существовании, в частности в гостинице «Националь», специальных аппаратов, посредством которых производится подслушивание разговоров между отдельными людьми, и что эти разговоры до мельчайших деталей фиксируются стенографистками.