Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого
Шрифт:
Изложив свою концепцию истории языка, Сталин еще в первом варианте решил проиллюстрировать ее яркими примерами: «Взять, например, известное произведение “Слово о полку Игореве”. Оно было выпущено в свет, как говорят, в конце двенадцатого века, в период перехода от патриархального рабства к раннему феодализму. С тех пор прошло около восьмисот лет. За это время русское общество пережило феодальный строй, капиталистический строй и построило новый социалистический строй. И все же, несмотря на это, нельзя не признать близость и родство современного русского языка с языком автора “Слово о полку Игореве”. Нельзя отрицать, что минимальный словарный фонд и существенные элементы грамматического строя языка этого произведения сохранились и живут в современном русском языке» [1134] . Как большинство сталинских примеров и даже идей, и эта иллюстрация, скорее всего, взята из арсенала марристов, но с вывернутым наизнанку смыслом. Мещанинов в уже упоминавшейся работе 1948 года «Новое учение о языке на современном этапе развития» писал: «Качественное накопление в языке новых слов, внедрение новых синтаксических оборотов и грамматических форм морфологии, в особенности при взаимном влиянии языков друг на друга и при различных путях заимствования, могут создать новый тип языка, даже с изменениями в звуковой стороне». В качестве иллюстрации он сослался на трудности современного русского читателя в понимании языка «Слова о полку Игореве». Он утверждал, что «эти примеры подтверждают обоснованность выдвигаемых положений о стадиальном анализе, устанавливающем стадиальное состояние языка и прослеживающем пути стадиальных переходов» [1135] .
1134
Мещанинов И. И. Новое учение о языке на современном этапе развития. Л.,1948. С. 37.
1135
Дневник П. К. Понамаренко. С. 19. Машинописную копию дневника любезно предоставил д.и.н. В. А. Невежин. – Б. И.
1136
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 1252. Л. 137.
Однако Сталина явно что-то смущало в этом примере, и в первом машинописном варианте, поработав главным образом над стилем, а также попытавшись связать язык «Слова» с языком Пушкина, он вновь раздраженно написал на полях: «Не то» [1137] . В окончательной редакции Сталин вновь вернулся к этой части статьи и пытался использовать ее для собственной периодизации истории русского языка: «Если взять для иллюстрации историю русского языка, то ход развития русского языка от древности до наших дней можно было бы набросать, примерно, в виде следующей схемы:
1137
Там же. Л. 142 об.
а) от родоплеменного языка, сложившегося еще задолго до эпохи рабства, когда русский язык мало отличался от других славянских языков, – к языку “Слово…” (конец 12 века). Это уже не родоплеменной язык, а язык разных племен, ставших русской народностью, отделившихся от других славянских языков и ставших самостоятельными. Он, вероятно, значительно отличается от старого родоплеменного языка, и по богатству словаря и по развитости грамматическ. строя. Но большинство корневых слов старого языка вошло в основной словарный фонд нового языка, а главные элементы грамматического строя старых язык. не уничтожены…» Затем поразмыслил и рядом дописал полюбившуюся мысль еще раз, обвел ее карандашом и сделал знак вставки: «Но элементы грам. строя, почти все корневые слова “Слова” сохранились даже в совр. русск. языке» [1138] . Но ни пункта «б», ни других пунктов больше не последовало. Сталину очень хотелось походя, как это и пристало корифею, набросать схему истории русского языка от «Слова» до Пушкина и современности. Не исключено, что кто-то из консультантов отсоветовал ему давать такого рода периодизацию, указав на спорность датировки «Слова», изобилующего тюркоязычными словами. Во всяком случае, в окончательном варианте Сталин от идеи периодизации истории русского языка отказывается и при этом вычеркивает всякое упоминание о поэме. Видно, как он колеблется и сначала простым карандашом берет весь абзац о «Слове» с двух сторон в квадратные скобки. Затем, поразмыслив, зачеркивает их, то есть решает все же оставить текст. Через какое-то время окончательно перечеркивает его жирными линиями цветного карандаша.
1138
Там же. Л. 138, 138 об, 73, 73 об.
Вращаясь вокруг все тех же много раз высказанных идей и одних и тех же имен классиков, Сталин все в большей степени сводил свой научный трактат к привычной форме директивного документа. Если в первом и особенно во втором разделе работы он опровергал марристов путем простого перетолковывания в свою пользу тех же самых цитат из классиков, то в третьем разделе он уже решил опровергнуть одного из них. Лафарг, которого широко и положительно цитировал в 30-х годах, к 50-м годам утратил для него свой авторитет. Сталин дописывает от руки по поводу уже не раз опровергавшейся им ранее идеи «языковой революции»: «Марксизм не признает внезапных взрывов в развитии языка, внезапной смерти существующего языка и внезапного построения нового языка. Лафарг был не прав, когда он говорил о “внезапной языковой революции, совершившейся между 1789 и 1794 годами” во Франции (см. брошюру Лафарга “Язык и революция”). Никакой языковой революции, да еще внезапной, не было тогда во Франции. Конечно, за этот период словарный состав французского языка пополнился новыми словами и выражениями, выпало некоторое количество устаревших слов, изменилось смысловое значение некоторых слов, – и только. Но такие изменения ни в какой мере не решают судьбу языка. Главное в языке – его грамматический строй и основной словарный фонд. Но грамматический строй и основной словарный фонд французского языка не только не исчезли в период французской буржуазной революции, а сохранились без существенных изменений, и не только сохранились, а продолжают жить и поныне в современном французском языке. Я уже не говорю о том, что для ликвидации существующего языка и построения нового национального языка (“внезапная языковая революция”!) до смешного мал пяти-шестилетний срок, – для этого нужны столетия». Весь этот текст Сталин собственной рукой переписал слово в слово из второго в третий окончательный вариант статьи [1139] .
1139
Там же. Л. 74, 139.
Знаменательна для позднего сталинского мышления еще одна вставка о роли революций в истории общества. Еще в первом варианте он решил дать новую установку в понимании этого вопроса: «Вообще нужно сказать к сведению товарищей, увлекающихся “взрывами”, что закон о переходе от старого качества к новому путем взрыва нельзя считать всеобъемлющим законом общественного развития. Он обязателен для общества, разделенного на враждебные классы. Но он вовсе не обязателен для общества, не имеющего враждебных классов». Доказательством этому, утверждал Сталин, является коллективизация сельского хозяйства в СССР как пример «революции сверху». Здесь не место доказывать, что Сталин был слаб в диалектике, как и в философском мышлении вообще. Все это он сам же убедительно продемонстрировал в сборниках «Вопросы ленинизма» и в «Кратком курсе истории ВКП(б)». Однако обратим внимание на то, что Сталин,
выступая против революционных взрывов, демонстрирует хорошо известный житейский феномен, – очень часто бывший революционер, добившись к зрелости личных благ и общественных высот, становится яростным, радикальным реакционером. Его радикальная «революция сверху» (новое закрепощение крестьян в колхозном строе; ГУЛАГ как современная форма государственного рабовладения; неограниченная капиталистическая эксплуатация рабочих на государственных предприятиях и т. д.), поэтапно и кроваво проводившаяся с середины 30-х годов, получила, наконец, литературное оформление. В окончательном варианте статьи Сталин эту мысль усилил, зачеркнув неряшливые и абстрактные рассуждения о законах перехода от старого качества к новому, и написал так: «…теория внезапных взрывов неприменима не только к истории развития языка. Она не всегда применима также и к общественным явлениям базисного или надстроечного характера» [1140] . В окончательном тексте, заменив слово «характера» на слово «порядка», Сталин продолжил свою «антидиалектическую» и (без кавычек) реакционную мысль: «Он (закон диалектики. – Б. И.) обязателен для общества, разделенного на враждебные классы. Но он вовсе не обязателен для общества, не имеющего враждебных классов. В течение 8–10 лет мы осуществили в сельском хозяйстве нашей страны переход от буржуазного индивидуального крестьянского строя к социалистическому, колхозному строю. Это была революция, ликвидировавшая старый буржуазный хозяйственный строй в деревне и создавшая новый, социалистический строй. Однако этот переворот совершился не путем взрыва, то есть не путем свержения существующей власти и создания новой власти, а путем постепенного перехода от старого буржуазного строя в деревне к новому. А удалось это проделать потому, что это была революция сверху, что переворот был совершен по инициативе существующей власти при поддержке основных масс крестьянства» [1141] .1140
Там же. Л. 74–75, 139–140.
1141
Там же. Л. 75–76.
Лукавит «Великий» коллективизатор, индустриализатор и вдохновитель культурной революции в СССР – все эти революционные изменения хотя и проводились по инициативе сверху, но проводились они методами насилия, принуждения и вопреки воле масс. «Социалистические» преобразования 30-х годов – это серия подрывов общества, раз за разом перемалывавших и калечивших его базис и надстройки, включая языки, способы мышления и культуру народов СССР.
Затем Сталин нанес очередной и окончательный удар по марровской теории скрещивания языков: «Говорят, что многочисленные факты скрещивания языков, имевшие место в истории, дают основание предполагать, что при скрещивании происходит образование нового языка путем взрыва, путем внезапного перехода от старого качества к новому качеству. Это совершенно неверно. Скрещивание языков нельзя разсматривать (так в рукописи. – Б. И.), как единичный акт решающего удара, дающий свои результаты в течение нескольких лет. Скрещивание языков есть длительный процесс, продолжающийся сотни лет. Поэтому ни о каких взрывах не может быть здесь речи.
Далее. Совершенно неправильно было бы думать, что в результате скрещивания, скажем, двух языков получается новый, третий язык, не похожий ни на один из скрещенных языков и качественно отличающийся от каждого из них. На самом деле при скрещивании (зачеркнуто: “скажем, двух языков”. – Б. И.) один из языков обычно выходит победителем, сохраняет свой основной словарный фонд и продолжает развиваться по внутренним законам своего развития, а другой язык теряет постепенно свое качество и постепенно отмирает» [1142] .
1142
См.: Панов Е. Н. Знаки, символы, языки. Коммуникация в царстве животных и в мире людей. 5-е изд., испр. и доп. М., 2005. С. 113, 133.
Напомню, Маркс допускал возможность скрещивания языков, в результате которого появляется новый (английский). Здесь Сталин воспроизвел общепринятую в среде лингвистов теорию взаимодействия языков, хотя еще во времена Марра и под влиянием его воззрений взаимовлияние, ведущее к «схождению» соседствующих языков, признавалось Н. Трубецким и с определенными оговорками А. Мейе. В наше время как о бесспорном факте сообщают о формировании на протяжении последнего столетия так называемых языков пиджинов, или креольских языков. Они первоначально возникли как подсобные языки – посредники между европейскими колонизаторами и населением Экваториальной Африки, Новой Гвинеи и Южной Америки. Ни для тех ни для других эти языки не были родными. Они были стихийно скрещены и первоначально обладали крайне упрощенной грамматикой и ограниченной лексикой. И то и другое было заимствовано из различных языков с самыми несопоставимыми строями одновременно. Сейчас таких языков насчитывается несколько десятков, и они все более уверенно приобретают статус полноценных развивающихся языков [1143] . И если такое явление происходит на наших глазах и всего лишь на протяжении одного столетия, то не может быть никаких сомнений в том, что еще более мощные процессы «схождения» и «расхождения» языков, этносов и культур переживало человечество на протяжении нескольких миллионов лет своего развития.
1143
РГАСПИ. Там же. Л. 76–77.
Указав на то, что единственный путь – это победа одного языка над другим, Сталин решил привести в качестве примера историю русского языка: «Так было, например, с русским языком, с которым скрещивались в ходе исторического развития языки ряда других народов и который (здесь Сталин вычеркнул, видимо, надоевшую ему самому формулу об основном словарном фонде и грамматическом строе. – Б. И.) выходил всегда победителем.
Конечно, словарный состав русского языка пополнялся при этом за счет словарного состава других языков, но это не только не ослабило, а, наоборот, обогатило и усилило русский язык.
Что касается национальной самобытности русского языка, то она не испытала ни малейшего ущерба, ибо, сохранив свой грамматический строй и основной словарный фонд, русский язык продолжал продвигаться вперед и совершенствовался по внутренним законам своего развития.
Не может быть сомнения, что теория скрещивания не может дать чего-либо серьезного советскому языкознанию. Если верно, что главной задачей языкознания является изучение внутренних законов развития языка, то нужно признать, что теория скрещивания не только не решает этой задачи, но даже не ставит ее, – она просто не замечает или не понимает ее» [1144] .
1144
Там же. Л. 143.
Четвертый сокрушающий удар
От начала и до конца статья Сталина антимарристская. Даже когда он формулировал вопросы, то обращал их лично к Марру и к его конкретным сторонникам, участникам дискуссии. Но, завершив работу над первыми тремя вопросами, Сталин решает придать ей большую масштабность, не сводить ее пафос только к личности Марра. Поэтому он убирает всякое упоминание его имени из формулировок вопросов, то есть делает их обезличенными, а в тексте вместо конкретного обращения «понимает ли это товарищ?» пишет обезличенно – «товарищи».