Иосиф Сталин. Начало

Но особенно его развеселило то, что все расстрелянные Гитлером, умирая… славили Гитлера. Он долго прыскал в усы, мой смешливый друг Коба. Уверен: тогда он уже обдумывал первые действия.

«Сердце под ножом падало»

Я навестил Кобу в новой квартире. Обстановка была такая же — мебель, которую оставил Бухарин, оказалась не лучше прежней мебели Кобы. «Любимец партии», видно, тоже презирал буржуазные ценности.

Коба странно относился к Бухарину. Он его любил, презирал, восхищался, ненавидел и… завидовал. Причем одновременно. Чтобы это понять, надо знать Кобу.

В тот вечер Коба его ненавидел. Он сказал мне:

— Это он ее убил. Он отравил ей душу… Он мучил ее рассказами о голодающей деревне… Он женился недавно, они живут в моей бывшей квартире… И я спросил его: «А где ты спишь со своей малолеткой?» Оказалось, в моем кабинете спят. Я говорю: «Вы лучше в Надину комнату переезжайте, там воздуху побольше». Не переехал — боится. Тени ее боится. Знает кошка, чье сало съела!

Повторюсь: это была его любимая задача — найти виноватого. Того, кто ответит вместо него. Она была выполнена: нашел!

Помню, как он усмехнулся, набрал телефон:

— Николай, еще не спите? Я тебя хочу еще раз поздравить. Мижду нами говоря, ты меня переплюнул…

Тот, видимо, спросил:

— В чем?

— Хорошая жена, и, главное, молодая… Моложе моей Нади, когда мы поженились. И влюблена в тебя, как кошка. Завидую по-хорошему… — И повесил трубку.

В воскресенье я опять пришел к Кобе в новую квартиру. Он читал дочке вслух.

Он часто делал это. Обычно это были юмористические рассказы. Читал и сам же прыскал в усы.

В этот раз он читал ей грузинские стихи в русском переводе:

— Ветрено, ветрено, ветрено, Ветер склоняет ветвей ряды… Листья колышутся медленно, Где же ты, где же ты, где же ты?.. Дождь, снег идет после дождя, Мне никогда не найти тебя! Всюду преследует облик твой — Каждый раз он везде, он со мной!.. Ввысь летит дум туман медленно… Ветрено, ветрено, ветрено!

С какой болью он это читал… Но вдруг посмотрел на меня желтыми бешеными глазами. И продолжил читать совсем другие стихи:

— Дождиком солнечным вода Долго на поле падала. Падала, падала, падала, Долго на поле падала. Пусть бы у всех, кто делает зло, Сердце под ножом падало. Падало, падало, падало, Сердце под ножом падало.

Если бы Бухарчик слышал это чтение!

Конец первой книги