Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Коттедж Луны производил впечатление большого дворца — все роскошное, аристократическое и дорогое. Витые мраморные лестницы казались воздушными, и словно бы парили в воздухе, на стенах висели прекрасные картины природы, в основном — родные просторы, но встречались и откровенно авангардистские полотна. Они не очень вписывались в общую… картину и быт. Очевидно, это были нововведения отчима Полумны. Все было выдержано в спокойных темно-коричневых, нежно-зеленых и светло-серых тонах. Дом производил впечатление очень и очень богатого поместья.

Пол под ногами был роскошный, лаковый с рисунком. Иногда встречались ковры и ковровые дорожки. Иногда было видно богатые портьеры и струящиеся ткани, которые участвовали в украшении интерьера. Все было продумано до мельчайших деталей: шкафы, диваны, кресла и стулья со столами — все стояло на своем месте. Не было только живых цветов.

У коттеджа было пять этажей. На каждом — не меньше пяти-десяти комнат. Посредине — то есть на третьем этаже, был сделан роскошный, широкий балкон с колоннами, почти обегающий дом со всех сторон. В окна струился свет; было видно лес с парком и прудом, газоны и клумбы; так же были качели и парочка шезлонгов. Но сейчас все это было в снегу…

— Ничего себе «коттедж», — присвистнул Рогозин, рассматривая все вокруг, — это же целый дворец!

— Мой род владел этим поместьем с еще двенадцатого века. — Коротко проговорила девочка. — Наш основатель рода жил здесь, и здесь, после окончания всего, буду жить я и мои потомки… Вход моему отцу сюда запрещен. Мать специально настроила замок только лишь на меня. Именно я являюсь хозяйкой всего этого…

— Мы… где-то под Москвой, да? — спросил парень.

— Да. Пойдем, твоя комната будет на первом этаже. Мы сейчас находимся на пятом. Там, на первом, обитаю я и Дмитрий Юрьевич… С моего разрешения, разумеется.

— На доме чары, я их чувствую…

— Да. Чары иллюзии, сокрытия… Да много их! — Отмахнулась от дальнейших вопросов Вячеслава девочка. — Защиту я обязана обновлять раз в пять-семь лет…

Рогозин, волоча свой чемодан по лестнице, думал о том, как содержится такой большой дом в идеальным порядке. Он не видел в доме ни слуг, ни охранников.

Комната была обычной — высокая, мягкая кровать с пологом, застеленная шелком, у зашторенного окна — стол и жесткий стул с высокой спинкой. Еще в комнате имелся шкаф, и другая дверь, проще входной. Было видно овальное, большое зеркало, стоявшее в углу на резных фигурных ножках.

— Там ванная и туалет. — Разъяснила ему девочка, перехватив его взгляд. — Мама никогда не любила совместные душевые… Во всех гостевых комнатах, кроме гостиных и кухни, есть такие вот комнатки…

— Здорово…

— Когда она уезжала, то запечатала дом на заклятие, и настроила его чары и защиту только на меня. Без моего персонального позволения сюда никто не проберется. Даже если это будет спецназ. Они просто не найдут дом на территории. Так работает магия.

— Класс!

— Ты голодный? Пойдем на второй этаж, в столовую залу.

— Эээ, залу? — Вячеславу показалось, что он недослышал. Но он шел за ней.

— Ну, я ее так в детстве называла, и название крепко за ней закрепилось, — развела руками девочка.

Они сменили мантии на простецкую одежду. Рогозин надел синие джинсы с черной рубашкой и ремнем, а Полумна — сменила школьную форму на классическое, прямое платье, светло-бежевого оттенка. Они оба привели себя в полный порядок и отмылись от каминной пыли и гари.

Дмитрий Юрьевич уже ждал их; зала представляла собой огромную белую залу. Тут был стол из красного дерева, стоявший четко посередине, вокруг — множество таких же стульев. На столе была белоснежная скатерть с тонкой золотой канвой. Посередине стола — большая фарфоровая белая ваза с веселым сюжетом — вся исписанная фруктами. Она делала пространство чуточку веселее. Занавески были шелковыми, с такой же канвой как на скатерти и с золотыми нитями, продетыми в ткань.

— Я вас жду, — улыбнулся мужчина. Он сидел посередине пустого стола, недалеко от окна. — Садитесь…

Рогозин сел молча, все еще полный впечатлений о новом месте.

Перед ним лежал столовый серебряный прибор, фарфоровая тарелка и белые как снег салфетки.

— Сегодня у нас пир, поэтому… — Тут Дмитрий Юрьевич сделал щелчок пальцами и перед изумленным Вячеславом предстали почти все его любимые русские кушанья. — Угощайтесь!

Щи, нежнейший язык с зеленым горошком и соусом, рыба под шубой и многое другое, не менее вкусное — и Рогозин понял, что сейчас просто лопнет. Никакого дурацкого поднадоевшего за месяцы тыквенного сока или невкусных мятных леденцов! Только русская, вкусная и питательная еда, морсы и свежевыжатые соки разных сортов.

— Кажется, я слегка переел, — Рогозин сыто откинулся на стуле. — Офигенно вкусно, спасибо! А то английская еда вся жирная и какая-то… топорная, без выдумки.

— Да, — Луна все еще держала вилку в руках, — а теперь можно и чай с кофе…

Вся еда быстро исчезла и на смену обеденному столу пришел чайный и кофейный. Пирожные, конфеты, печенье, булочки, масло и сахар… Два сладких пирога…

— Вау! Самовар! Это же… В нем самый вкусный чай на свете получается! — рассмеялся Рогозин увидев пузатого «гостя». — Классно!

— Черный или зеленый?

— Давай черный чай, Полумна, а Дмитрий Юрьевич?

— Кофе, чтобы взбодриться. С пирогом. Там творожный был… Луна отрежь, пожалуйста, мне от него кусочек!

Пир закончился далеко за полночь — от такого стола не хотелось расходиться по постелям. Все трое за чаем разговаривали о школе, о новых впечатлениях, об учителях и учебе.

В итоге полусонные Луна и Слава только с напоминания Александрова расползлись по своим комнатам. Весь дом был освещен «вечными» магическим свечами, и таинственные, дрожащие тени бежали по стенам и потолкам от каждого дуновения ветерка.

Рогозин едва успел натянуть на себя одеяло, как уже крепко спал.

Его с утра разбудила смс-ка следующего содержания: «Слава, я знаю что ты сейчас в России. Ответь.»

Иван, его крестный… Отследил по браслету. Что же, придется…

После второго гудка, Тихонов взял-таки трубку:

— Привет, Слава.

— Привет, крестный… Я сейчас в гостях у подруги… Не говори маме, что я вернулся в Россию раньше. Я хочу сделать ей сюрприз… — быстро проговорил в трубку Рогозин-младший.

— Она тебя по головке не погладит за это… — изрек программист.

— Да не собираюсь я гулять по Москве! — Рогозин удобнее улегся на подушках. — Я в коттедже у Полумны Лавгуд! Мама знает, говорю же! Я — ни ногой с территории, а она — охраняемая! Еще с ними крестный Полумны, Дмитрий Юрьевич…

— Знаем-знаем… Он теперь часто к Галине Николаевне заходит. — В голосе был неприкрытый легкий сарказм.

Рогозин-младший усмехнулся. Конечно, все считают, что он мал, но он-то прекрасно осознавал и видел что мама одна — без мужчины. Тем более, он тоже являлся «стоящей» причиной — не заводить романы. Если у них с Александровым что-нибудь получится, то он будет только рад за мать. Тогда Луна станет ему сестрой. А это круто — он ведь очень хочет сестру или близкого человека!