Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Разумеется, суповая тарелка (к счастью, без горячего содержимого), ненарочно задетая локтем Невилла, красиво спланировала вниз, и упала дном кверху.

— Сейчас достану, — отозвался мальчик, ныряя под стол и беря тарелку за край. — Цела, — хмыкнул он. — Надо же, а на пол с силой упала.

— Вот, черт! Этот сервиз как заколдованный! — Рогозина с явной досадной уставилась на розовую в цветочках кайму. — Есть способы это выяснить вообще?

— Заколдована эта вещь или нет? — спросил Вячеслав с профессиональным интересом, оставляя в сторону пустую тарелку. — Конечно можно… Надо только за амулетом к чемодану сходить…

— У меня с собой есть. — Невилл извлек брелок-каплю с ярко-голубым глазиком, — если глазик покраснеет, то в этом предмете есть магия, — объяснил он замершей в ожидании женщине.

Брелок предательски поменял цвет, когда его опустили на середину. Рогозин- младший, откинувшись на сидении стула, засмеялся, уже не скрываясь.

— Ну, — оглянулся Невилл, и рассмеялся, — минимум лет пятьсот он вам еще прослужит… А учитывая, что это подарок, вы от него так просто не отделайтесь…

— Охх, — тяжело вздохнула женщина и так же с ненавистью глянула на розовый в фиолетовый цветочек прибор; Вячеслав продолжал хохотать до слез, — с вами я теперь точно не заскучаю…

— Так что у вас обоих случилось в школе?

Этот вопрос застал парней врасплох, и они оба синхронно поперхнулись кока-колой из своих стаканов.

— С чего это ты взяла? — спросил Вячеслав, откашливаясь. Рогозина сначала постучала по спине Невилла, тот кивком поблагодарил ее, с трудом переведя дух, а потом так же поступила и с родным сыном, — спасибо, что помогла…

— Вас сдали, — и Рогозина с улыбкой помахала белым конвертом. — С потрохами.

— Полумна, — произнесли синхронно оба голоса.

— Она написала про нападения…

— Да, — Рогозин тяжело вздохнул, и переглянулся с одноклассником. — Действительно… Трудно скрыть от тебя, полковника полиции, очевидное. Тогда рассказываю… все как есть…

— И что преподаватели? — спросила на это Рогозина, — вы им рассказали? О своих догадках?

— Понимаешь, мам… Мы не знаем, кто главный виновник этого всего… Единственное, что мы понимаем — ни я, ни Невилл, ни Луна не в такой опасности, как Гермиона…

— Стоп, Слав, — провозгласил Невилл, махая руками, — ты — полукровка?! Не вижу тут отца-мага…

— Нев, я приемный, — заметил Рогозин, переглянувшись с Галиной Николаевной, — мы с мамой решили этот факт скрывать…

— Да ладно?! А кто же тогда…

— Ты будешь наверное третьим, кто будет знать правду. Моя фамилия Поттер… Да, меня когда-то звали Гарри. Тот самый, да, — когда у друга от сказанного округлились глаза.

— Ничего себе! Я дружу со знаменитостью! — тут парень поймал тяжелый взгляд женщины, направленный прямо на него, — прошу прощения… Я больше так не буду! Обещаю хранить тайну! И не рассказывать ее другим…

— Спасибо, — заметила женщина, — так будет лучше для всех, в том числе и для самого Вячеслава. И для меня.

— Но все равно классно, — заулыбался Долгопупс. И перехватил довольно-таки гневный взгляд уже друга. — Прости, Слав.

— Завтра Рождество, — заметил парень, — как же мы его проведем?

— Подарки вы оба получите завтра. Я приготовлю нам что-нибудь вкусное, и мы все можем пойти на каток на Красной площади, например. И по Москве погулять…

Раздался звон мобильного, который был в кармане джинс Невилла.

— Полумна, — вытащив мобильный, и взглянув на дисплей, проговорил он, — брать?!

— Бери, — заулыбался Рогозин, — только громкую связь включи!

Невилл так и поступил. В динамике прозвучал очень веселый голос девочки:

— Привет! Не успели соскучиться по мне?

— Успели, — проговорил Рогозин хором с одноклассником. — У тебя какие планы на завтра? — проговорил он в микрофон.

— Завтра праздник! Можем все вместе пойти в кафе! Или на каток! Или… Нев, ты тут вообще? Давайте все вместе по Москве погуляем!

— Я здесь. Мне, конечно, интересен этот город, хочется увидеть окрестности… Тогда… Встретимся на катке? — нерешительно проговорил парень.

— Завтра в одиннадцать! — крикнула Луна; в трубке послышался шум, и она сбросила вызов.

— М-ам? — спросила Рогозин-младший оборачиваясь к матери.

— Тогда все на каток…

— Я кататься не умею… — признался Невилл, вспыхнув.

— Научим! — оптимистически проговорила женщина, — главное — не трусить! А пытаться и пытаться снова и снова, и после уже точно все одолеешь, и у тебя все получится. Ну, молодежь, спать? По кроватям?

— По кроватям, — согласился сын со своей мамой. — Завтра вставать рано… — и он зевнул во весь рот. — Полумна будет еще ждать…

====== Зима. ======

Хорошенькая, словно только что сошедшая с новогодней открытки Снегурочка, ожидавшая их с термосом горячего чая и пирожками Полумна Лавгуд, стояла у возведенного низкого заборчика с рисунками зимних мотивов, отделяющего лед от самой площади. Она была вся серебристо-голубая, в толстых белых варежках, неуловимо красивая и волшебная, держа крышку термоса, из которой валил горячий пар. У ног на чистом снегу стоял голубой рюкзак. Разновозрастной народ за бортиком весело рассекал на коньках, иногда смеясь и заваливаясь на лед.

— Луна! — замахал радостно Рогозин-младший, и чуть было не грохнулся — под ноги попала замерзшая лужа. — Ой! — Но все-таки он чудом удержался на ногах.

— Внимательнее! Аккуратнее! — Галина Николаевна как всегда была настороже, и придержала сына за локоть. — Ты чуть было не упал…

— Все равно, я бы выглядел лучше, чем Невилл… Нев, не в обиду тебе сказано.

— Да ладно, — отмахнулся паренек беспечно, — все со мной отлично. Ну, упал, что делать!

Под глазом у Невилла наливался огроменным синячище, несмотря на усилия Рогозиной по смягчению «ситуации». По дороге Невилл падал дважды, и последнее падение обернулось для него синяком под глазом. Рогозина, профессионально осмотрев глаз, вынесла вердикт, что это не смертельно, глаз цел, но пареньку светит нехилый синяк. И, найдя чистый сугроб, посоветовала мальчику приложить снег — чтобы «травма» не разрослась еще больше. Дома Рогозин-младший обещал дать другу мазь которая это вылечит.

Так что сейчас тройка шла на каток в относительно хорошем настроении. А потом у Вячеслава был еще задуман и план, касаемо собственной матери…

Тайно от всех (ну, кроме, разумеется, Полумны), он пригласил на каток и пребывающего на отдыхе Николая Петровича, своего крестного. Тот с радостью принял приглашение, и сейчас маму ждал приятный сюрприз.

О симпатии своего крестного к матери Рогозин-младший знал, еще когда был самым обычным школьником из России, не знавшим, что он маг. Только он знал, что мужчина очень трепетно хранит одну фотографию, где мама обнимала его за плечи. Тогда был тоже Новый год — они праздновали его на работе, в окружении ставших почти родными друг другу коллег. Знал — и молчал, понимая, что мать не особо приемлет «неуставные отношения» в их специфической работе по ловле преступников. Круглов горячо любил начальницу, что называется, «на расстоянии»; хотя он и предпринимал отчаянные, но бесплотные попытки сблизиться с ней, но она то ли не видела, то ли не хотела видеть его… потуги. Он видел и других ее мужчин, видел, как за ней ухаживают более молодые и более богатые, но что-то или кто-то словно удерживал его от честного признания женщине. Слава надеялся, что дальнейшие годы, пролетающие дни и сама жизнь сделают свое — сведут Круглова и маму, но что-то и почему-то не срасталось (особенно после появления у нее Дмитрия Юрьевича, а затем и Бориса Селиванова)…