Ирландский обет

— Это безумие, — шепчу я, прежде чем успеваю остановить себя. — Конечно же, теперь Александр, ты видишь, насколько это было безумием…

— Так ли это? — Его голос звучит надломлено, как веточка, ломающаяся после каждого слова. — Ты была плохой девочкой, куколка, если ты любила меня так, как говоришь. Ты провалила этот сумасшедший тест. И ты ушла с другим мужчиной, хотя обещала мне, что не будешь этого делать. — Снова этот глубокий вдох, и я с трудом сглатываю, чувствуя себя неуверенно, от наплыва его эмоций в дополнение к моим собственным. — Ты снова можешь быть моей хорошей девочкой, куколка, — напевает Александр, его голос снова глубокий и ровный. — Просто попроси меня простить тебя, и я прощу. Мы можем оставить все это позади, эту нелепость, и быть такими, какими мы были до того, как ирландец разрушил наш мир. Скажи мне, где ты, и я приду за тобой. Я отвезу тебя домой и буду защищать, как и обещал. Куколка…

— Я не могу поехать в Париж, — шепчу я. — У меня здесь друзья. У меня…

— Ты заведешь новых друзей. Я дам тебе больше свободы, чем у тебя было раньше, как только мы снова будем вместе и в безопасности, как только я буду знать, что могу доверять тому, что ты останешься, и сдержишь данное мне обещание.

— Я…

— Я бы никогда не изменил тебе, Анастасия. — Вот оно… мое имя. Мое настоящее имя на его губах, когда он умоляет меня вернуться. — Я никогда не полюблю другую женщину, кроме тебя, моя любимая девочка, моя Анастасия, никогда не захочу никого, кроме тебя, моя прекрасная сломанная куколка.

Это почти гипнотизирует. Его голос, произносящий слова, которые кажутся знакомыми, которые в некотором смысле безопасны. Слова, которые обещают то, что мне нужно, то, чего я когда-то хотела от него. Любовь, безопасность, удовольствие, защиту. Когда-то я хотела быть сама по себе, смотреть миру в лицо в одиночку, но я больше не хочу. Это слишком жестоко, слишком капризно, слишком ужасно. Я хочу, чтобы кто-то был рядом со мной, когда я прохожу через это, кто-то, кто помог бы мне взвалить на себя это бремя. Я не хочу в одиночку сталкиваться со всеми своими демонами. С Александром мне даже не приходилось сталкиваться с ними. Мне нужно было только существовать, следовать нескольким простым правилам, и он был бы доволен. Но всегда ли так будет? И хочу ли я быть с мужчиной, который не позволяет мне выбирать свое будущее?

Хочу ли я быть с тем, кто мне солгал?

— Скажи мне, где ты, куколка. — Голос Александра теперь более расстроенный, настойчивый. — Скажи мне…

Меня захлестывает паника, снова путаясь в мыслях. Я не могу решить, я не могу выбрать. Я не знаю, что делать, поэтому я делаю единственное, что могу, приняв одно мгновенное решение… вешаю трубку. Его голос обрывается, оставляя только тишину и звук моего учащенного дыхания, когда мое сердце колотится в груди. Телефон падает мне на колени, и я сижу там, дрожа.

Я только начала снова чувствовать себя в безопасности, а теперь это. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что я хочу делать, и из имеющихся у меня вариантов я не знаю, какому из них я могу доверять. Я ловлю себя на том, что снова тянусь к телефону, но на этот раз я звоню единственному человеку, на которого, я знаю, могу положиться. Единственному человеку, который всегда был рядом со мной, сколько я ее знаю.

София отвечает после двух гудков.

— Ана? Все в порядке?

— Нет! — Говорю я, повышая голос, а затем снова разражаюсь слезами.

— Ана…Ана, что бы это ни было, просто дыши. Расскажи мне, что происходит, как только сможешь.

Голос Софии спокоен и успокаивает, и он пробивается сквозь стену моей паники.

— Ана, ты ранена? Ты в безопасности?

— Я в безопасности, — выдавливаю я, шмыгая носом сквозь слезы. — И я не ранена, по крайней мере, физически.

— Что случилось?

— Я делаю глубокий вдох, сдерживая слезы достаточно долго, чтобы заговорить сквозь них.

— Ты знала, что у Лиама есть невеста? — Спрашиваю я, сильно прикусив губу, чтобы сдержать новую волну рыданий, которые угрожают вырваться на свободу от простого произнесения этого слова вслух.

— Что? — София ахает, и по одному этому слову становится ясно, что она тоже не имела ни малейшего представления. — Нет, конечно, нет, Ана! Я бы не оставила тебя там с ним, когда мы приехали погостить, если бы знала. Он был с женщиной на свадьбе Катерины, но я понятия не имела, что они помолвлены. Это было до того, как он отправился тебя искать, я предположила, что если там что-то и было, то он порвал с этим…

— По ее словам, помолвка была в ту самую ночь. Перед тем, как он ушел. — Слова выходят невнятно, как у попугая, повторяющего то, что я слышала от кого-то другого. — Лука тебе ничего об этом не говорил?

— Нет, вовсе нет. — София делает паузу. — И если он знал, у меня будет что сказать по поводу того, что он не сказал мне, как только узнал, что ты там остановилась…

Она замолкает, и по тону ее голоса я могу сказать, что сегодня вечером в доме Романо будет напряженность.

— Прости, София, я не хочу, чтобы вы с Лукой ссорились из-за этого. — Я яростно вытираю лицо, смахивая слезы. — Я просто… я никогда не думала, даже не предполагала…

— Честно говоря, я понятия не имею, о чем, черт возьми, он думает, — огрызается София. — Ана, если ты хочешь, чтобы я приехала за тобой, я…

— Нет, я хочу увидеть его, когда он вернется домой. — Слова застревают у меня в горле, но я говорю серьезно. — Я не могу просто убежать.

— Тогда я приеду. Так что, если я тебе понадоблюсь, после…

— Все в порядке. — Я делаю глубокий, прерывистый вдох, чувствуя себя немного спокойнее только от звука ее голоса. Каким-то образом звонок моей лучшей подруге заставил меня чувствовать себя более нормально. Все это ужасно, но это просто мои проблемы. Я никогда раньше не сидела на полу и не рыдала о них своей лучшей подруге по телефону. Тем не менее, я определенно сидела на полу в нашей гостиной, или на своей кровати, или на ее, когда мы жили в одной квартире, жаловалась на парней, плакала, когда кто-то из них разочаровывал меня. Тогда ставки были гораздо ниже, но это не так уж сильно отличается.

Я переживала и худшее, справлюсь и с этим.

— Нет, — настаивает София. — Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке, Ана. Я буду там сегодня вечером, как только будет готов самолет.

— София…

— Я не принимаю отказ, — мягко говорит она. — Прими душ или ванну, Ана, и вздремни, если сможешь. Я скоро буду.

Когда она вешает трубку, я остаюсь на полу в гостиной, все еще дрожа, хотя и не в полной панике, как раньше.

***

София добирается до квартиры вечером. Мне удалось принять ванну после телефонного звонка, но я все еще в халате, мои волосы влажные, когда я сижу, свернувшись калачиком на диване. Только ее стук в дверь заставляет меня встать. Даже сейчас мое сердце колотится, и я боюсь, что это Сирша вернулась, чтобы снова наброситься на меня, хотя София только что написала мне сообщение.

София бросает на меня один взгляд, когда заходит в пентхаус, и вздыхает.

— Ты сегодня хоть что-нибудь ела, Ана?

Я качаю головой, слезы снова наворачиваются на глаза.

— Хорошо. Пойдем, переоденем тебя во что-нибудь удобное, а я приготовлю ужин. Или закажем его. — Она нежно ведет меня по коридору, положив одну руку мне на поясницу, и я позволяю ей.

Когда мы входим, стопка нижнего белья все еще валяется на полу, и я краснею, но София даже не моргает. Она просто сгребает все это обратно в верхний ящик и выуживает оттуда пару свободных мягких пижамных штанов и майку для меня.