Ирландский трон

Теперь, в шумном аэропорту, мы быстро собираем наши сумки и направляемся туда, где нас ждет частный арендованный автомобиль. Огни Токио сияют, когда мы проезжаем через него, направляясь к курорту, где мы с Коннором проведем следующие два дня.

Нас вежливо встречают, регистрируют и проводят в наш номер, из которого открывается великолепный вид на национальный парк Фудзи. На террасе есть частный онсэн под открытым небом, выложенный из холодного серого камня, и мягкие кресла вокруг. Я вижу, как от него поднимается пар, клубящийся в воздухе, и когда я оглядываюсь, Коннор смотрит на меня задумчиво.

— Это то, о чем ты говорила? — Спрашивает он, на его губах играет легкая улыбка, и я вздрагиваю при воспоминании о том, как в последний раз он затаскивал меня в бассейн.

— Главный онсэн внизу можно заказать для себя в частном порядке, — говорю я ему, поворачиваясь к нему лицом, когда он подходит. — Я заказала на завтрашний вечер.

— О? — Коннор поднимает бровь. — Тогда как насчет этого прямо сейчас?

Его руки стягивают кардиган с моих плеч, позволяя мягкой ткани упасть на пол, в то время как его пальцы опускаются к подолу моей рубашки, скользя по моей гладкой обнаженной коже к шелковистому бюстгальтеру под ней.

— Мне больше нравилось, когда на тебе ничего этого не было, — бормочет он. — Я думаю, это нужно снять.

Я тихо постанываю, когда его руки сжимают, стягивая чашечки и отыскивая мои чувствительные соски. Его прикосновения всегда так приятны, и я наклоняюсь к нему, запрокидывая голову, когда его рот находит мое горло.

— Коннор… — шепчу я его имя, когда его зубы касаются моей ключицы, его руки и рот сводят меня с ума, даже не сняв ни клочка одежды. Его язык погружается в ложбинку моего горла, губы касаются кожи, пальцы сжимают мои соски, когда я выгибаюсь вперед, задыхаясь от удовольствия.

— Мне всегда нравилось, насколько ты отзывчива ко мне, — бормочет он, стягивая мою рубашку через голову и отбрасывая ее в сторону, когда тянется к застежке моего лифчика. — С самой первой ночи. Помнишь лифт, Сирша?

— Как я могла забыть? — Отвечаю я, почти задыхаясь, когда он ловко расстегивает мой бюстгальтер, спускает бретельки с моих плеч и обхватывает ладонями мою грудь, когда он спадает. — Ты был первым человеком, который довел меня до оргазма.

— Я был первым во всем, — рычит он, его пальцы скользят за пояс моих леггинсов, а губы касаются моих. — Я думал, что мне это не понравится.

— И? — Я смотрю на него, растерянно моргая. — Я думала, всем мужчинам нужны девственницы.

— Возможно, некоторым. — Коннор прикусывает мою нижнюю губу, слегка втягивая ее в рот. — Но я думал, что это будет скучно и неловко. Мне нравились опытные женщины. А потом я встретил тебя.

— О? — Мое сердце бешено колотится в груди. Это больше, чем Коннор когда-либо признавался мне, больше, чем он говорил. Я чувствую себя неуверенно, гадая, что сорвется с его губ дальше, что он скажет, что чувствовал все это время, чего я не знала.

Возможно, эта поездка была лучшей идеей, чем даже я предполагала.

— Каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, Сирша, это было взрывоопасно. Мы сводим друг друга с ума, и иногда мне кажется, что мы оба хотим убить друг друга, но это было что угодно, только не скучно. Все, что угодно, только не неприятно.

— Ты сказал, что желание пройдет после того, как ... — Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя слабую боль в том месте, где он прикусил ее секунду назад, и вижу, как его взгляд перемещается на мой рот. — Почему этого не произошло? Прошло несколько недель…

Глаза Коннора снова поднимаются на мои, голубые и горячие.

— Я не знаю, — признается он, его голос превращается в хриплое рычание, а затем его руки хватаются за ткань моих леггинсов, стягивая их вместе с леггинсами вниз одним быстрым рывком, в то время как его рот прижимается к моему.

О боже. Беспомощное удовольствие захлестывает меня, мои бедра выгибаются навстречу его бедрам, я ищу его твердый жар, когда я запускаю руки в его футболку, стаскивая ее через голову между поцелуями. Мы, спотыкаясь, идем назад через комнату, по тростниковому настилу, когда я стягиваю с него джоггеры, моя рука касается пульсирующей, твердой длины его члена. Он продолжает поддерживать меня, пока мои икры не упираются в прохладный камень онсэна, а затем обхватывает ладонями мои плечи, толкая меня вниз, так что я сажусь на край.

Его глаза ни на секунду не отрываются от моих, когда он опускается на колени, его руки скользят по внутренней стороне моих бедер, когда он раздвигает их. Я задыхаюсь от ощущения его пальцев на моей чувствительной плоти, вспоминая нашу первую брачную ночь, когда он усадил меня на край кровати и опустился передо мной на колени вот так.

— Коннор…— я шепчу его имя, слово превращается в прерывистый вздох, когда его губы прижимаются к внутренней стороне моего бедра, поднимаясь выше. Его большие пальцы вдавливаются в плоть моих бедер, крепко удерживая меня открытой, и когда его язык скользит по набухшим складкам моей киски, я не могу сдержать вырывающийся стон.

— Мне нравится, когда ты издаешь этот звук, — урчит он, его слова вибрируют на моей коже и заставляют мои бедра приподниматься, ища большего его рта, его языка. Но он крепко прижимает меня к камню, не давая мне вообще пошевелиться, пока дразнит меня кончиком языка, обводя внешние складочки, пока мой клитор не начинает пульсировать от невнимания, и я готова умолять его о большем.

Он выглядит чертовски великолепно, стоя на коленях между моих бедер, его каштановые волосы растрепаны, он полностью обнажен. Я бросаю взгляд на его член, все еще твердый, как скала, несмотря на то, что к нему никто не прикасался, и это вызывает во мне еще один прилив удовольствия от осознания того, что это заводит его… что прикосновения ко мне, мой вкус делают его таким возбужденным.

Его язык проникает между моих складочек, двигаясь вверх, и я такая чертовски мокрая. Мои руки прижимаются к камню, хватаясь за края, пока Коннор лениво пробирается к моему клитору, его язык, похоже, полон решимости исследовать каждый дюйм моей киски, прежде чем лизнуть меня там, где я больше всего в этом нуждаюсь. Я задыхаюсь и извиваюсь, но его руки держат меня неподвижно, пока, наконец, он не проводит кончиком языка по моему пульсирующему клитору, и я почти кричу от удовольствия и облегчения.

— Боже, да, — стонет Коннор, его слова приглушены, когда его губы прижимаются к моему клитору, и он втягивает чувствительную плоть в рот.

Я никогда не испытывала ничего подобного тому, как Коннор съедает меня. Он одновременно сосет и лижет мой клитор, перекатывая его во рту, теребя чувствительный бугорок, пока его язык работает под ним, и я чувствую, что схожу с ума от удовольствия. Я хочу брыкаться, извиваться, тереться о его язык, но он держит меня неподвижно. Все, что я могу сделать, это запустить руку в его волосы, крепко прижимая его к своей киске, и кричать от самого сильного удовольствия за всю мою жизнь.