Исцеление Вечностью
Шрифт:
Александр помог отцу Никону прочитать канон, а тот, тем временем, зажег семь длинных свечей, поставленных, чтоб не упали, в блюдо с рисом.
И началось соборование.
Александр читал Апостола. Отец Никон, прочитав затем очередной отрывок из Евангелия и молитву, гасил одну свечу за другой и подходил к Вере с кисточкой и баночкой с освещенным елеем.
Та послушно подставляла лицо, горло и руки и, сидя, внимательно слушала о том, как милосердный самарянин помог израненному разбойниками человеку, возлив на его раны вино и елей… как Сам Христос исцелил тяжело заболевшую горячкой
После совершения таинства отец Никон сказал, что теперь Вере хорошо бы еще причаститься и, пообещав приехать для этого завтра утром, ушел.
После соборования Вера заметно повеселела.
– Еще бы! – радовался вместе с нею Александр.
– Ведь теперь тебе простились все грехи, которые ты забыла или совершила по неведению!
– А если я помню еще и другие? – неожиданно спросила Вера.
Александр с недоумением посмотрел на нее:
– Так тебя же исповедовал уже отец Лев.
– Да, но это было несколько месяцев назад. Сколько я за это время всего натворила! Ты же ведь сам был тому свидетелем. И потом, тогда, в больнице, отец Лев хоть и исповедовал меня очень долго, но я очень волновалась, мало что еще понимала, да и разве могла вспомнить все?
Александр согласно кивнул и сказал:
– Тогда тебе нужно сделать генеральную исповедь!
– А как это?
– Вспомнить все грехи с самого детства и лучше всего записать их. Дать тебе для этого чистый листок?
– Нет, если что, я и из тетрадки вырву!
Вечером они, как всегда, прочитали молитвенное правило и акафист. А наутро, когда Александр вошел к ней, Вера показала не один листочек, а полностью исписанную мелким почерком тетрадь.
– Да-а… - с невольным уважением посмотрел на нее Александр и одобрительно добавил: – Ну что ж, очищаться, так очищаться!
– А как же? – удивилась Вера.
– Тещу Петра Христос только за руку взял и вылечил… Кровоточивая – помнишь, ты мне в Евангелии читал - только края ризы Его коснувшись, получила исцеление… А в меня сегодня войдет Он – Сам! Разве можно такого Гостя впускать в немытую и неприбранную горницу?!
И почти без сил откинулась на подушки, в ожидании приезда отца Никона…
Приехав, тот - с Дарохранительницей на груди - сразу вошел в комнату Веры, попросил Александра выйти, а затем исповедовал и причастил Веру.
После причастия она долго сидела с закрытыми глазами. И то ли спала, то ли о чем-то думала. Когда Александр однажды заглянул к ней, чтобы узнать, все ли в порядке, то с удивлением увидел, что она с радостным выражением на лице тянет к кому-то невидимому для него руки…
Наконец, Вера открыла глаза, позвала его и совершенно спокойным
голосом уверенно сказала:– Я видела рай. И Его! Прости, но ни о чем не расспрашивай. Это невозможно передать земными словами…
13
Вопреки надеждам Александра, что у Веры после соборования и причастия все окончательно пойдет на поправку, после краткого, на несколько часов совершенного облегчения, ей наоборот стало еще хуже. Она уже совсем не вставала с кресла. Ей постоянно не хватало воздуха, и уже не только форточка, но и окно в ее комнате было постоянно открыто, отчего быстро простудилась и слегла одна из сестер милосердия.
Скорую помощь вызывали по несколько раз на день и еще по ночам. Она приезжала. Врачи делали уколы. Ставили кислородную маску. И, в конце концов, не выдержав, посоветовали:
– Да дайте же человеку умереть спокойно!
Гульфия и сестры милосердия прекрасно видели, что оставшееся время жизни Веры пошло на часы.
Только Александр не верил, что она умрет, и был убежден, что это, хоть и очень сильное, но, как и прежние, – временное ухудшение.
А Вера тем временем таяла, теряя последние силы, и с каждым разом все более надолго впадала в забытье. Она сама уже, окончательно смирившись со своей участью, утешенная видением, готова и даже рада была умереть. Но что-то упорно продолжало держать ее на этой земле…
Узнав об этом, от поделившегося ее состоянием Александра, отец Лев изумленно воскликнул:
– Как! Она еще не простила всех?! Скажи ей, немедленно пусть простит! А не то, когда я приду…
– А когда вы придете? – упавшим голосом спросил Александр.
– Немедленно, как только комиссия примет воскресную школу! Все, точно! Последний срок! Даю слово!
Войдя к Вере, Александр окликнул ее – раз, другой и, дождавшись, когда она с трудом разлепит глаза, несмотря на то, что перед ним сидел совершенно обессиленный и с трудом внимавший ему человек, громко и решительно сказал:
– Вера! Ты хорошо слышишь меня?
– Д-да… - едва слышно прошептала Вера.
– Я пришел к тебе от отца Льва.
– Хорош-шо…
– Он говорит, нет, требует, и я полностью присоединяюсь к нему: немедленно прости всех – подруг и особенно свою сестру.
– Подруг… прощаю. А ее н-ненавижу…
– Вера! Вера! Нельзя так! Святые говорят, что нужно ненавидеть не человека, а лишь грех, который есть в нем.
– Это уже легче… - молчав так долго, что Александр даже стал прислушиваться – дышит ли она, произнесла Вера.
– Но все равно н-не могу…
– Вера! – повысил голос Александр. – Ты же ведь хочешь, чтобы тебя простил и принял к себе Христос?
Вера молча кивнула.
– Тогда и ты должна простить всех, в том числе, и сестру, – твердо сказал Александр.
– Это единственное и обязательное условие. Ведь сказано: не судите да не судимы будете, прощайте и будете прощены! Нужно простить всех и раздать все долги! Чтобы ничто не отягощало нас на пути в Царство Небесное. Господь прямо говорит, что если мы останемся на земле должны хоть кому-то, то судья отдаст нас палачу, тот ввергнет нас в тюрьму и не выпустит, пока мы не отдадим все до последнего кодранта! Вот такого кодранта, Вера!