Исчадие ветров

Она с сомнением на лице покачала головой.

— Я могу говорить с любыми порождениями природы. Или хотя бы понимать их, если они не обладают даром речи. Но металлический человек… Не уверена.

— Как бы там ни было, — решительно сказал де Мариньи, — мы обязаны попытаться. Дерево, прошу прощения, но мне нельзя задерживаться, даже совсем недолго.

— Он прав, — поддержал его Герон. — Куранес, наверно, уже весь извелся, ожидая нашего доклада, а ведь нам еще нужно забрать его людей с корабля-гроба Зуры и…

— И к тому же мое дело куда важнее всего этого, — перебил де Мариньи. — Оно уже касается не только меня и Морин, но как бы не всего на свете. Я обязан попасть в Элизию!

— По-моему, вполне убедительно, — сказал Герон.

— Согласен, — кивнул Элдин. — Пора трогаться!

— В любом случае, я радо вашему визиту, — сказало Дерево. — Я навсегда запомню вас, Искатель и Морин. Если же вы когда-нибудь еще попадете в земной мир снов…

— Мы обязательно навестим тебя, — пообещала Морин, — как только у нас выпадет такая возможность.

Прощание вышло коротким. Де Мариньи со всей возможной скоростью — действительно очень быстро — забрал отряд людей Куранеса с «Савана II», оставив Зуру скучать в одиночестве на корабле, висящем над Кладбищенскими садами. Они вернулись в Серанниан еще засветло.

Куранес встретил их в порту воздушных кораблей, верфи которого располагались совсем рядом с мысом, где находился музей и куда людям, страдающим головокружениями, лучше было не заходить. Для того чтобы понять, насколько Куранес обрадовался благополучному возвращению своих воинов, своих доверенных агентов, а с ними и Морин и де Мариньи, когда все они сошли с причала, не требовалось выдающейся наблюдательности: облегчение и неподдельная радость проявлялись в каждом его слове и жесте. Ну а его благодарность де Мариньи вообще нельзя было передать словами. Однако, несмотря на все нетерпение Искателя, правитель Ут-Наргая постарался немного успокоить его и повел в припортовую таверну, где быстро заказал еду, которую так же быстро подали. Изголодавшиеся Герон и Элдин жадно набросились на еду и питье, а вот де Мариньи на еду почти не обратил внимания. За столом он, с помощью Морин, рассказывал Куранесу то, чего не успел прежде поведать о своей миссии, а заодно и о событиях минувших ночи и дня.

Когда он закончил, Куранес кивнул.

— Они не были пиратами, — сказал он, — во всяком случае, в общепринятом смысле этого слова. Их жестокие пиратские нападения нужны были лишь для того, чтобы напугать добропорядочных торговцев и моряков — может быть, даже путешественников и поселенцев, — и заставить их держаться подальше от страны Зуры и древнего вулкана, которые наверняка предусматривались как плацдарм для отродья Ктулху, когда оно в конце концов вторгнется в мир снов… если, конечно, им позволят так далеко зайти! Но такого не должно случиться. Так что, когда адмирал Лимнар Дасс приведет мою армаду домой с луны, я…

— Что? — растерянно воззрился на него де Мариньи. — Но вы же говорили, что кораблей у вас хватает, а вот команды некомплектные. Что вы распустили их, ну, или что-то вроде того, и что от них будет больше толку, если они займутся восстановлением разоренных лунным нашествием городов…

— Ах! — воскликнул Куранес с донельзя сконфуженным видом человека, пойманного за чем-то неприличным. — Действительно, именно так я и говорил, — признался он, — но это не было чистой правдой. На самом деле я изрядно исказил положение дел. Видите ли, если бы вы попали в руки Гаджа и его шайки и если бы они принялись допрашивать вас — возможно, с пристрастием — о том, как построена оборона мира снов…

— Вы опасались, что мы расскажем им, что ваш флот проводит карательную операцию на луне, да?

— Нечто в этом роде, — промямлил Куранес. — Впрочем, это не сказать что карательная операция. Скорее демонстрация силы, чтобы лунные твари поняли, что, если им взбредет в головы когда-нибудь снова выступить против нас, мы сможем разделаться с ними, когда захотим.

— Понимаю, — сказал де Мариньи. — И пока основные силы вашего флота были на луне, занимаясь тем, чем они занимались, по меньшей мере одна лунная тварь, Гадж, находился здесь и готовил убежище для Великих Древних. Что ж, хотя бы с этим покончено.

— Будет покончено, — поправил его Куранес, — когда адмирал Дасс вернется, я тут же отправлю его разбомбить эту шахту и навеки засыпать ее! А до тех пор… что ж, если все это о чем-то и говорит, то прежде всего о том, как сильно вы нужны Элизии.

— Почему вы так решили? — Де Мариньи удивленно вскинул брови.

— Ктулху всегда оказывал очень сильное влияние на людские сны, — напомнил об очевидном Куранес. — Более того, он прямой виновник большинства являющихся им кошмаров! Но с самых Дурных дней он не предпринимал столь настойчивых попыток воздействовать на мир снов и через него на мысли людей в мире яви — столь настойчивых и энергичных. Что в афере с Безумной луной, что сейчас. Да восстание… определенно, до попытки восстания уже недалеко. Он готовит себе пути в пространство и время и во все параллельные миры. Ползучий хаос активен, как никогда, звезды вот-вот сойдутся, и снова наступят странные времена.

— Куранес, — сказал де Мариньи, — вы можете мне помочь. Никто не знает Смотрителя и его музей лучше, чем вы. Мне необходимо увидеть его и как-то побеседовать с ним.

Теперь уже брови Куранеса поползли вверх.

— Серая металлическая коробка? — вопросительным тоном произнес он. — Атал рассказывал вам о ней? Коробка со стрелками, почти как у ваших Часов Времени?

— Это и есть какая-то разновидность Часов Времени, — кивнул де Мариньи. — В этом у меня нет ни малейшего сомнения. По каким-то причинам, ведомым только им самим, Старшие Боги решили, что я должен добираться до Элизии чрезвычайно запутанным путем. Возможно, я должен приложить большие усилия и тяжелым трудом заработать то, чего так желаю, но даже несмотря на то, что я там нужен, они продолжают заставлять меня отрабатывать право на вход. Может быть, так… а может быть, и как-то иначе. Не знаю. Но мне сказали, что я должен поговорить со Смотрителем.

— Если вам удастся провернуть это дело, считайте за собой еще один подвиг, — сказал Куранес и тут же увидел, как вытянулось лицо де Мариньи. — Подавая ложные надежды, я оказал бы вам дурную услугу. Дело в том, что я не знаю никого, кто когда-либо говорил со Смотрителем и получил от него ответ! Более того, со дня появления куба, запертого теперь в груди Смотрителя, никто его не видел. Кто знает, где он сейчас? Может быть, где-то в музее, а может быть, и нет. И где в таком случае? Я не знаю, куда он ходит. Не знаю зачем. Не знаю как. Случалось, что он не показывался месяцами.

— Но вы же пойдете с нами в музей? — молящим голосом спросила Морин.

— Конечно, пойду, дитя мое, — не задумываясь, ответил Куранес. — Но я обязан предупредить вас: если Смотрителя там нет — если мы не сможем его найти, — то нам уже никто не поможет.

Куранес, Искатель и Морин вышли из таверны, оставив там Герона и Элдина, которым глубоко изумленный и изрядно уставший трактирщик без остановок подносил блюдо за блюдом и бутылку за бутылкой…

6. Смотритель и Часы Времени

Выйдя на набережную, где под охраной полудюжины пикинеров стояли Часы, Куранес указал на противоположную сторону гавани, где на мысу, являвшемся крайней восточной оконечностью небесного острова, находилось огромное круглое каменное строение. Это трехэтажное здание было возведено на каменном выступе толщиной не более пятидесяти футов, языком выдававшегося из скалы Серанниана, под которым не было ровным счетом ничего.

— Музей, — сказал он. — Войти и выйти можно одним-единственным путем, если, конечно, вы не птица: по вон тому узкому перешейку. Воры, которые решаются посягнуть на музей, долго думают и взвешивают, сомневаются и снова взвешивают. А потом, когда встречаются со Смотрителем, навсегда выкидывают свои планы из головы. По крайней мере, большинство воров… — Он оглянулся на таверну, из которой они только что вышли, и чуть заметно усмехнулся. — Герон и Элдин однажды попробовали — вообще-то, даже дважды, — но после этого принесли в музей и его Смотрителю очень солидную дань.